Душехранитель, стр. 169
Юноша предложил провести переговоры с защитниками Храма, но расхохотался полководец и поднял на смех его затею.
— Только бой, мой лучший ученик! Теперь только бой решит все! — кричала женщина устами властелина.
Но бой не решал ничего. Снова — стенка на стенку. Снова — сотни смертей, боль, раны, мучения. Ни шагу вперед, ни шагу назад.
Пустыня алела зноем. Песок, напитавшийся кровью, высох и стал черен, словно доспехи полководца и его воинов.
И бился юноша со жрецом Инну, человеком, закутанным в черный плащ с широким капюшоном. И все больше овладевала его сознанием мысль: это противостояние — бесцельно. С каждым ударом ему все больше казалось, что рубит он собственную плоть. Зачем? Никто не помнил истоков этой войны. В сердце юноши уже не было прежней жажды мести. Мести за что? Даже этого он уже не помнил…
Он видел, как убитый им капюшоноголовый жрец возродился в прекрасной птице Бену, как воспарил он над капителями колонн храма, как бросилась к воскресшему Попутчику огненновласая жрица Нефернептет…
Что-то замерцало в памяти юноши… Больше нет сил убивать, нет больше места ярости. Уйти, спрятаться, разобраться во всем — вот чего захотелось лучшему воину полководца. Сомнения, давно уже овладевшие душой верного пса, палача, воителя, дали побеги, и там, где прежде была выжженная пустыня, где высился алтарь Мести, ныне разрастался зеленый оазис. Корни тянули все соки из навязчивой идеи уничтожения. Из Смерти возрождалась Жизнь…
ПЕРВАЯ РЕАЛЬНОСТЬ. СПУСТЯ МЕСЯЦ ПОСЛЕ ТРАГЕДИИ ТЕСНАУТО. РЭЙСАТРУ
Силища несметная в этих горах! Настоящий энергетический «узел»! Фирэ знал только одну такую «развязку» на Оритане, и даже там силы было гораздо меньше…
Да, он дезертировал. Просто покинул армию, не видя более никакого смысла в безумной войне. Соотечественники и дальше будут уничтожать друг друга до состояния полного хаоса, а он уже не мог ни видеть, ни слышать этого, ни, тем более, принимать в том участия.
Последней каплей яда, окончательно отравившей сердце юноши, стало выступление Правителя Оритана. Трансляция вышла в эфир поздней ночью, но вся страна узнала о ней уже к утру. Люди замерли.
— Жители Оритана, — тревожно-тихим голосом произнес господин Нэсоутен, а за спиной его восседал Совет страны, и неприятны были лица чиновников, давно лишившихся доверия людей. — Затянувшаяся война вышла на новый виток. Мы располагаем донесениями о готовности Ариноры нанести удары по Оритану. Мы отдаем себе полный отчет, что это сообщение посеет панику, но промолчать было бы преступлением перед десятками тысяч жизней. Каждый город нашей страны имеет подземные убежища, которые до сего момента носили статус секретности. Наступило время узнать об этом всем гражданам. В случае объявления тревоги вам необходимо незамедлительно обратиться в локальное Ведомство вашего города и, сохраняя спокойствие и порядок, выполнить распоряжения военных. Последний указ, подписанный Советом, обязывает служащих локальных Ведомств оказать всестороннюю помощь гражданам Оритана.
А через несколько дней по стране поползли слухи о том, что ори в ближайшее время собираются нанести упреждающий удар по врагу. Слухи есть слухи, но Фирэ точно знал, что это не лишено основания.
Те, кто еще был в состоянии что-то предпринять, покидали континент и расселялись по земному шару. Многие гибли во время путешествия, уничтожаемые аринорцами либо стихией.
Земля словно отзывалась на безумство, творимое людьми. Ее нутро содрогалось. Прогнозисты утверждали, что точно так же начиналось Потрясение четырехсот тридцатипятилетней давности, предъявляли в качестве доказательства своих заявлений архивные данные и призывали готовиться к новым катаклизмам.
Планету лихорадило. Внезапно появляющиеся гигантские волны сметали целые острова и безжалостно изменяли береговые очертания континентов. Многие леса полыхали пожарами, виной которых становилась магма, исторгнутая ожившими вулканами.
Фирэ уплыл на корабле, отбывавшем на Рэйсатру. Юноша надеялся, что Дрэян жив, здоров и ждет приезда младшего брата.
Путешествие было не из легких. Корабль едва не потерпел крушение на полпути, и лишь чудом удалось обойти рифы, не обозначенные в навигационных картах. Чтобы пройти починку, судно встало в доке одного из принадлежащих Оритану островов. И едва Фирэ подумал, что здесь можно было бы остаться и подольше — все-таки его мучили сомнения: стоит ли уезжать так далеко от родины? — как с воздуха начался обстрел. Синие клинки аринорских орэмашин рассекали сумеречное небо, а земля вспучивалась взрывами внезапной атаки.
Немногим уцелевшим все же удалось спустя пару дней вылететь с разоренного острова.
Оказавшись в Тепманоре (в переводе с языка ори — Край Деревьев с Белыми Стволами), Фирэ не смог найти попутчиков и транспорт, но все равно упорно двинул на юг в одиночестве. Ему было не привыкать к опасностям.
Он смертельно устал. Кроме того, по дороге в Кула-Ори ему предстояло преодолеть большие горы.
Молодой человек любил горы. На Рэйсатру было более или менее спокойно, сюда лишь изредка доходили отзвуки дальних землетрясений. Но сейчас громадные хребты Южных Гор самого большого материка оказались нешуточной преградой для достижения его целей.
Дабы не испытывать дополнительных трудностей, Фирэ полностью отключил разум. Он не думал ни о чем, пребывая в состоянии глубочайшего самопогружения. Измученное тело выполняло свою работу, сердце выбирало путь, как выбирают его перелетные птицы. Фирэ мог идти и самой темной ночью, и в густом тумане. Сердце отводило его от края пропасти, сердце сжималось, загодя предупреждая о горных оползнях и камнепадах, сердце вело юношу…
Ночлегом ему служили громадные пещеры (и разгулялся бы он здесь в иное время!), пищей — подстреленные дикие птицы и зверюшки, названий которых путник иногда и не знал.
А когда, сверившись с картой, Фирэ понял, что он уже близок к цели, сердце его возликовало. Он стал мечтать, как вскоре обнимет Дрэяна, отдохнет, а потом наконец получит шанс начать новую жизнь — вдали от войны, раненых солдат и бесконечных смертей…
Разгулявшееся воображение сыграло с юношей недобрую шутку. Он не почуял опасности и почти наскочил на логово дикого зверя. Хозяином этого жилища была довольно крупная кошка песочного цвета. Ее уши венчали черные кисточки, черным были обведены печальные — а сейчас разъяренные — глаза и губы оскалившейся пасти.
Фирэ не успел вскинуть оружие. Животное молниеносно бросилось на него, и, уронив свою поклажу, юноша кубарем покатился в обнимку со зверем под откос.
Самка защищала своих котят. Возможно, в другое время она не тронула бы человека или обошла его стороной. Но Фирэ успел понять, что нарушил границу и теперь пощады не будет.
Кошка рвала ему руки, а он старался лишь защитить живот и лицо. От быстрых безжалостных укусов хрустели суставы, кровь хлестала из ран.
Юноша закричал. В последней попытке спастись он собрал остатки сил, почерпнутых из щедрого пространства, и ударил зверя сконцентрированной энергией своей невыносимой боли. Посыл Фирэ буквально взорвал изнутри мозг кошки. Теперь закричала она — истошно, ужасно — и забилась на палой листве в последних конвульсиях.
У путника едва хватило сил выползти наверх. Ярко-красный след тянулся за ним, кружилась голова, тошнило.
Маленькие растерянные котята бестолково топтались возле его дорожной сумки, пронзительно мяукая и обнюхивая выпавшие вещи. Они совсем не испугались Фирэ. Юноша уже почти ничего не видел. Сознание угасало вместе с затихающим «Миу! Миу! Миу!» Он даже не успел добраться до коробки с медикаментами и ввести себе кровоостанавливающий раствор…
— Паском! Кулаптр! У нас тут дело, не терпящее отлагательств! — трескучий голос созидателя Кронрэя вырвался из микрофона переговорника.
Старый целитель посоветовал ему успокоиться и уточнил, что случилось.