Африка грёз и действительности (Том 1), стр. 53

Алебастровый сфинкс посреди пальмовой рощи поет вечернему ветру трогательную песню древнего Египта…

«Ява П. О. 2878»

Берега Нила по всему Верхнему Египту окаймлены бесконечными полями сахарного тростника. Его крепкие двухметровые стебли глубоко укоренились в нильском иле, а сочная зелень длинных мечевидных листьев создает удивительный контраст с желтизной пустыни, которая притаилась за границами нильских разливов, готовая задушить все живое.

Под Луксором вы найдете крупнейший в Египте сахарный завод, перерабатывающий одну треть египетского сбора сахарного тростника. Мы застали завод в разгаре подготовки к новому рабочему сезону, который начинается примерно на рождество. Дети вдоль запыленных дорог обламывали и жевали сладкие стебли созревшего тростника, а на сахарном заводе в Наг-Хаммади механики чистили транспортеры, которые вскоре начнут глотать по шесть тысяч тонн тростника в день. Ни на секунду не смогут остановиться колеса огромного предприятия, перерабатывающего за сезон 670 тысяч тонн сырья.

Почти семь тысяч вагонов сахара-сырца отправляется из Наг-Хаммади на рафинадные заводы Нижнего Египта. Завод имеет собственную электростанцию, несколько сот километров узкоколейной дороги, 50 паровозов и более 1200 вагонов для доставки тростника. Самое интересное на заводе — это выработка тепловой энергии. Около 15 лет назад администрация завода закупила две тысячи тонн угля в Индии. Эти запасы остаются почти нетронутыми и по сей день. Уголь служит для топки котлов лишь в течение двух или трех первых часов производственного процесса после начала рабочего сезона на заводе, пока не появится первая партия выжатых измельченных отходов тростника. Эти отходы и используются для топки котлов так же успешно, как и уголь, а кроме того, применяются для производства строительных материалов и калийных удобрений. Тростниковая патока служит таким же ценным сырьем для винокуренных заводов, как патока из сахарной свеклы. В скором времени шведские специалисты должны были закончить подготовительные работы к пуску в Наг-Хаммади предприятия по производству оберточной и газетной бумаги из отходов тростника, остававшихся несожженными и непереработанными.

Пятьдесят лет назад в Египет была завезена первая партия семян сахарного тростника с острова Ява. Высокопроизводительный сорт быстро вытеснил несколько сортов отечественного тростника, который сейчас используется лишь на корм скоту. Египетский тростник «касаб балади» отошел на задний план, а его место занял тростник с другого конца земного шара — «Ява П. О. 2878».

Египет прекратил ввоз сахара из-за границы…

В вихре 50 тысяч крыльев

В том месте, где у Луксора большая излучина Нила уходит в северо-западном направлении, вы найдете небольшое селение Эль-Каср. Высокие трубы современного сахарного завода в Наг-Хаммади, находящегося всего в нескольких километрах, немного нарушают библейскую панораму. Однако в Эль-Касре вы увидите картину, о которой не упоминает ни один справочник и которая, несмотря на это, не имеет себе подобной нигде в мире. Она скрыта от любопытных глаз людей за высокими стенами, напоминающими покинутую военную крепость. В нескольких десятках шагов от них вы увидите два круглых домика с конусообразными крышами, спрятанных в тени могучих пальм-дум. Сюда время от времени заглядывает принц Юсуф Камаль эд-Дин, чтобы отдаться своей необычной страсти.

Если вы приедете в Эль-Каср около девяти часов утра или ранним вечером, когда солнце уже заходит за кроны пальм, то увидите тысячи голубей, слетающихся на берег Нила, чтобы напиться перед вечерним кормлением. Затем перед вами откроются узкие ворота таинственной постройки, и в следующий момент вы окажетесь в тайфуне бесчисленных голубиных крыльев. Вы не увидите ничего в двух метрах от себя, так как тысячи голубей будут кружиться у вашей головы, станут садиться на плечи и башмаки, неистово бить крыльями прямо в лицо.

С трудом пробираешься через невообразимое множество голубиных крыльев и напрасно ловишь момент, чтобы в вихре пуха открыть объектив камеры и щелкнуть затвором, прежде чем на линзу сядет слой помета. Но вот на момент наступает затишье, так как в живой массе крыльев и голов появляется фигура работника, который в корзине и огромном переднике несет голубям зерно. Туча крыльев опускается на землю, и просторный двор голубиного дворца превращается в беспокойную, волнообразно перемещающуюся массу. Серые голубиные крылья образуют единый волнующийся поток. Когда вы пробираетесь среди них, голуби не обращают на вас никакого внимания, и приходится быть очень осторожным, чтобы не наступить на одного из них. Знаменитые голуби в Венеции имеют здесь солидных конкурентов.

Вы осматриваете удивительный лабиринт замысловатого строения, которое велел соорудить для своих любимцев принц Юсуф Камаль эд-Дин. В отдельные помещения «голубиных казарм» приходится почти вползать на коленях между глиняными стенами с бесчисленными перегородками и выступами. Тысячи глиняных яйцевидных сосудов, напоминающих снаружи круглые дренажные трубки, вделаны в стены на небольшом расстоянии друг от друга. Получается необычное помещение с экономным использованием площади, так как голубиные каморки расположены с обеих сторон. Голубки, которые сидят на яйцах, не проявляют никакого беспокойства и с любопытством высовывают головки из гнезд. Свыше 10 тысяч голубиных гнезд вделано в стены фермы Камаля. Никто, однако, не знает количества голубей, так как многие гнездятся снаружи и прилетают лишь тогда, когда на дворе появляются корзины и фартуки с зерном.

Когда мы вышли из помещения, чтобы сделать еще несколько снимков с крыши фермы, вновь поднялся ураган голубиных крыльев. Проходя через узкие двери, соединяющие оба двора, нам пришлось защищать лицо от неистовых взмахов крыльев. Голуби здесь предпочитают вылетать наружу через дверь, чем проделывать более длинный путь, перелетая через глиняную стену. Когда мы вышли к Нилу, берег был буквально усеян серыми голубиными телами.

— Сколько голубей вы еженедельно отправляете на базар? — попытались мы получить от служителя хотя бы одну конкретную цифру после того, как он не смог назвать нам точного количества своих «нахлебников».

Он улыбнулся и изумил нас неожиданным ответом:

— Ни одного. Меня уволят, если принц Камаль узнает, что я хоть одному голубю помял перышко. Это его страсть…

Теперь мы поняли, почему голуби в Эль-Касре такие ручные. Поняли мы также, почему голодающие феллахи в Эль-Касре не любят ни принца Камаля эд-Дина, ни его голубей…

Сантиметры, от которых зависят миллионы жизней

Когда проезжаешь по Нильской долине в районе Асьюта во время осеннего паводка, то напрасно ищешь реку как таковую, ибо ее воды простираются повсюду — от золотистых дюн пустыни, отстоящих на несколько километров к западу, до коричневых склонов гор Мукаттама на востоке. Волнистую поверхность вздувшегося Нила пересекает узкая полоса дороги, едва выступающая из воды. Лишь кроны пальм, распустивших зеленые вееры над мутной водой, отмечают берега главного русла Нила.

Наверное, ни одна страна в мире не может похвалиться тем, что на всей ее территории есть только одна река. В Египте к этому добавляется и другой факт: его единственная река является одновременно самой длинной рекой земного шара [52].

Огромная территория Египта на ваших глазах суживается до размеров ленточки зелени, вклинившейся между скалами и пустыней. Только этим можно объяснить непрекращающуюся отчаянную борьбу египетского феллаха за воду. В период, когда уровень воды в Ниле начинает повышаться, миллионы глаз прикованы к Каиру, к «ниломеру» — этому прославленному индикатору судьбы страны. Газеты систематически помещают сообщения, на сколько сантиметров поднялась вода за последние сутки. Результаты международных футбольных состязаний или доклады на сессии ООН в это время отходят на задний план. Ведь мутная вода Нила — это альфа и омега, от нее зависят жизнь и смерть.