Неандертальский мальчик, или Большой поход, стр. 6
Но сам дедушка Пузан безмятежно улыбается:
— Очень хорошо!
Он что, сошел с ума?
— На таком морозе болото замерзнет, — утверждает он. — Мы сможем по нему пройти. Берите с собой все. И съестное в особенности.
Море высохшего тростника простирается перед нами.
Всюду безмолвие, запустение. Птицы, и те улетели на юг.
Дедушка Пузан голодный и злой. Он прикончил все свои запасы, и никто не хочет дать ему ни кусочка из того, что еще осталось в котомках. Время от времени он останавливается, срывает с дерева обледенелый листок и, ворча, отправляет в рот.
Так мы идем почти целый день, и наконец дедушка Пузан приказывает разбить лагерь у какой-то лужи, а сам с тревогой смотрит на солнце, которое низко стоит над горизонтом.
— Проклятье! — вздыхает он. — Сегодня оно стоит еще ниже…
Взгляд у старикана хитрый.
— Прошлой зимой было то же самое, — замечаю я, — но потом оно снова начало подниматься…
— Помолчи, молокосос! Дай сказать старику, умудренному годами. По-твоему, солнце поднимается просто так, за здорово живешь? Нужно взывать к нему, знаешь ли, и подносить дары.
— Дары?
— Ну да. Может быть, вам невдомек, что этот желтенький кружочек очень охоч до мяса.
— Но как же он ест? — недоумеваю я. — Непохоже, чтобы там был рот.
Дедушка Пузан бросает на меня косой взгляд.
— Вечно ты, Неандертальчик, ко всему придираешься. Ясное дело, что солнце само не ест, зато едят его шаманы!
— Ты хочешь сказать, что шаманы едят за него? — уточняет Попрыгунья.
— Именно так. И если они наедаются досыта, солнце довольно и соглашается подниматься.
— А если нет? — спрашивает Медвежонок с тревогой.
— Если нет… ну, такого еще никогда не случалось, но существует опасность, что оно так и будет опускаться все время, пока не скроется навсегда вон за теми горами.
— А потом?
— А потом станет совсем темно и холодно… — вздыхает дедушка Пузан.
— Можно подумать, сейчас тепло! — фыркаю я.
— Сравнить нельзя нынешний холод с тем, какой наступит, если солнце откажется подниматься в небо.
— И что, — спрашивает Березка, — нам теперь делать?
— Я вам уже сказал: принести дары в виде мяса… через шаманов, разумеется.
— А… где же мы их найдем? — хлопает глазами Попрыгунья.
— Один из них перед вами, — произносит дедушка Пузан с невинной улыбкой.
— Ты-ы?! — дружно изумляемся мы.
— Я, я. Мы, шаманы солнца, должны держать это в тайне, но положение отчаянное, поэтому я нарушил обычай.
С минуту царит полная тишина, потом Медвежонок протягивает учителю кусочек мяса.
— М-ням… кусочек маленький, — бормочет старик. — Солнце поднимется невысоко…
Попрыгунья подбегает к нему, протягивает еще кусочек.
Потом — Морж.
Я не знаю, как быть: эта история меня не очень-то убеждает.
День за днем мы идем по замерзшему болоту, солнце опускается все ниже, и вместе с ним тают наши припасы.
Растет только брюхо дедушки Пузана.
Наконец однажды мы вглядываемся в горизонт и замечаем, что солнце стоит чуть выше, чем в предыдущие дни, во всяком случае, ниже не опустилось.
Теперь мы уверены, что оно не скроется окончательно.
— Ты отличный шаман, дедушка! — хлопает в ладоши Попрыгунья.
Старик, однако, мрачен и задумчив — понимает, что привольная жизнь кончилась.
К сожалению, наши припасы тоже.
УРОК РЫБНОЙ ЛОВЛИ
Мы шли все время к северу и наконец остановились у замерзшего водоема. Разбили лагерь, дедушка Пузан усадил нас на охапки травы и приступил:
— Сегодня у нас урок рыбной ловли. Сначала немного теории.
— Ой, опять теория! Терпеть ее не могу, — ворчит Свисток.
— Помолчи, чучело. Теория важнее всего! От усовершенствования технологии рыбной ловли зависит наше выживание. Поэтому будьте внимательны. — Сверившись с дубинкой для записей, учитель провозглашает: — Итак, рыба живет в воде…
— Мы это знаем, дедушка.
— Давай поскорее, холодно.
— Рыба — вкусный и питательный продукт, — невозмутимо продолжает старик. — От рыбы не толстеют, она укрепляет память, но имеются некоторые неувязочки. Главная — то, что рыба живет в воде!
— А мы — нет, — подытоживаю я.
— Молодец, Неандертальчик, отлично подмечено. Это — проблема номер один. Исходя из этого, нужно…
— Или нам забраться в воду, или вытащить рыбу из воды, — заключаю я.
— А это не так просто, — продолжает дедушка Пузан. — Прежде всего потому, что рыбы во что бы то ни стало желают оставаться в воде. Итак, чтобы вытащить рыбу из воды, можно использовать разные технологии. Самую древнюю специалисты называют «Дубинкой-по-башке».
— Дубинкой-по-башке? — переспрашивает Попрыгунья.
— Именно так. Человек гоняется за рыбой и норовит оглушить ее — но эта технология малорезультативна. Отсюда следует…
— Что рыба проворнее человека! — смеется Медвежонок.
— Молодец, — хвалит дедушка Пузан. — Значит, если рыба проворнее, человек должен быть…
— Хитрее! — кричит Вонючка.
— Очень хорошо. Вот поэтому-то человек должен выбирать и место, и подходящий момент…
— А сейчас момент подходящий, дедушка Пузан? — спрашивает Попрыгунья.
— Не слишком, — признается учитель, поднимая кустистые брови. — Между нами и рыбами — по меньшей мере три локтя льда! Но мы хотим есть, верно?
— ДА! — кричим мы.
— Очень хотим, верно?
— ДА-А-А-А!!! — кричим мы еще громче.
— Ну, тогда за работу, разгильдяи! Берите кремни, крушите лед: рыбы внизу, в иле.
— Но, дедушка, — недоумеваю я, — ты же сам сказал, что технология дубинки устарела?
— Закрой рот и принимайся за дело, Неандертальчик, иначе вечером нам нечего будет поджарить на углях.
Волей-неволей беру мое кремниевое рубило и вместе со всеми приступаю к работе; дедушка Пузан надзирает за нами, удобно расположившись в тростниках.
Воздух звенит от наших криков, лед трещит под ударами, болото содрогается.
Как бы там ни было, а мы хоть согреемся от этакой зарядки.
— Старайтесь не вспотеть, — предупреждает дедушка Пузан. — Иначе, как тогда Буйволенок, превратитесь в сосульки. Разведу-ка я костер, вдруг придется кого-то отмораживать, а еще… м-ням… когда вы принесете рыбу, угли уже будут готовы. Ах, что правда, то правда: нет ничего вкусней хорошо поджаренной рыбы!
Я долблю лед и время от времени с завистью поглядываю на Щеголька: с яшмовым топором ему гораздо легче.
На память приходит один из первых школьных дней.
Дедушка Пузан учил нас обтесывать пластинки камня, чтобы получились лезвия топора. Щеголек слушал вполуха и испортил три или четыре куска очень редкого минерала, которые принес ему с юга какой-то охотник.
Тут дедушка Пузан, вне себя от подобного расточительства, впервые прибегнул к весьма распространенному педагогическому приему: схватил Щеголька за уши и поднял на метр от земли; тем самым уши олуха стали длиннее, а наше внимание повысилось.
Дедушка Пузан частенько использует этот метод, так что можно с первого взгляда отличить прилежного ученика от лентяя. У Свистка и Мячика, например, уши куда длиннее, чем у всех прочих…
Но вернемся к наглядным пособиям.
Вы должны знать, что школа у нас очень бедная, и мы должны приносить из дому все, что потребуется для урока: кристаллы кварца, кремниевые пластины…
А у Щеголька все из халцедона или яшмы: наконечники, скребки, лезвия топора. К тому же он носит редчайшие шкуры каких-то заморских зверей… И вечно хвастается, выставляется, чтобы все ему завидовали.