Не родись красивой: Триумфальное возвращение, стр. 34
– Ты не мог мне сказать заранее, что уезжаешь на целый месяц?
– Я не хотел говорить, пока все не уточнится... – теперь Андрей смотрел только на золотистую жидкость в бокале.– Ты боишься, что я опять собираюсь где-то тайно встречаться с Катей? Брось...
– Я другого боюсь. Мне кажется, что ты не хочешь быть ни с ней, ни со мной. А деловая поездка – только удачный повод, чтобы сбежать!
– Я никуда не сбегаю, поездка займет не больше месяца...
В сущности, дело обстояло именно так, как сейчас сказала Кира, но Андрей все же возразил – зло и азартно, как возражают только на правду. Кира не стала с ним спорить. Встала с дивана, поставила свой бокал, еще раз внимательно посмотрела на Андрея и спросила:
– Ты останешься или поедешь к себе?
– Останусь, – неожиданно для самого себя ответил он.
Чем больше Милко размышлял о гардеробе для «нестандартной» – то есть самой обычной, что называется, с улицы, – женщины, тем больше заходил в тупик.
Капризная бабочка вдохновения не желала опускаться на кончик его карандаша, что он ни делал. Милко сдался.
Ему потребуется помощь – раздуть божественный огонь его большого таланта было доверено стилистам с безупречной репутацией в кругу профессионалов, но при этом близким к народу – благодаря вездесущему телевидению – Саше и Таше.
Едва завидев одетую подобно героем фантастического боевика парочку, Милко расплылся в улыбке и в традиционном приветствии коснулся напудренной щекой бледной ланиты сперва Саши, потом Таши.
– Ташенька! Сашенька! Птички мои!
– Нас повысили, раньше мы были «рыбы мои», – шепнула Саша.
– Девочки, вам предстоит титаническая работа! – всплеснул руками Милко.– Я знаю, вы будете ненавидеть меня всю жизнь, но это нужно сделать! Милко никогда не работал с таким тяжелым материалом. А вы, мои птички, к этому привыкли...
Он артистическим жестом вручил Саше искусственный цветочек из новой коллекции.
– Милко, спокойно, мы готовы к любым неприятностям. Короче, где объект?
– Объектов несколько... – безнадежно махнув рукой в сторону женского персонала «Zimaletto», он поспешил удалиться. Милко был уверен – преданная Ольга Вячеславовна законспектирует пожелания мастеров и передаст ему слово в слово! А уж он-то не оплошает!
– Добрый день! А я вас узнала! Вы Саша и Таша! А я – Шура! – просияла Шурочка.
Саша и Таша не стали терять времени, а с суровым профессиональным прищуром вглядывались в окружившие их лица и фигуры, сразу перешли к рекомендациям общего характера:
– Макияж у всех должен быть классический, дневной. Вы работаете в модном доме, и чувство меры необходимо.
Затем перешли к индивидуальному имиджу:
– Дальше! Шура у нас спортивная и агрессивная...
– Это кто тут агрессивная? – с угрозой ответила Шура, подтверждая «диагноз» специалистов.
– Запишите слово «женственность» и поставьте три восклицательных знака! Бантики, заколочки и кепки убрать. И не сутулиться!
Саша и Таша работали быстро. Ольга Вячеславовна едва успевала записывать их рекомендации, но все равно они провозились весь день. Зато к вечеру Милко, едва взглянув на заметки, уже расправил крылья вдохновения и от эскиза к эскизу понесся к новой коллекции...
ГЛАВА 23
Прошло уже больше месяца с тех пор, как Жданов уехал по городам и весям предлагать франшизы. Следом за ними и Кира укатила в Европу – вести переговоры с зарубежными покупателями. Весь массив текущей работы обрушился на Екатерину Пушкареву – и она справлялась с ним день за днем, почти не замечая, как с угрожающей скоростью летит время. И все эти дни и недели единственным человеком, с которым она могла быть почти откровенна, оставался Николай. Впрочем, чем ближе становился день решающей демонстрации новой коллекции, воплотившей новую маркетинговую стратегию компании «Zimaletto», тем мрачнее становились прогнозы Зорькина, а его энтузиазм гас на глазах:
– Послушай, как только «Zimaletto» расплатится с долгами, нас всех выметут отсюда поганой метлой! Тебя – из этого кресла, меня – из кабинета... – вещал Коля, удобно расположившись в кожаном кресле рядом с Катиным столом.– Эх, Пушкарева, времени осталось два, нет, один месяц! И что потом?!
– Через два месяца ты станешь полным банкротом, – хитро прищурилась в ответ Катя, – если будешь делать такие подарки Виктории! Я имею в виду телефон... Зачем ты отдал свой телефон Вике?
– Я не мог поступить иначе, – вздохнул Зорькин. Счастье, что Катя еще машину не видела! Он давно уже выкупил у банка авто Клочковой, но приехать на нем в «Zimaletto» решился впервые только сегодня.– Я купил Вике сим-карту и буду оплачивать ее счета... Не могу видеть, как она страдает.
– Настоящий джентльмен? Рыцарь канцелярского стола? Ну-ну, – вздохнула Катерина.– Везет же Вике. У нее такой защитник! Коля, когда ты видишь эту расфуфыренную куклу, ты теряешь контроль над собой!
– Я полностью контролирую ситуацию, – подобрался Зорькин: ироничные комментарии Пушкаревой уже начали его здорово задевать.– Я мужчина, и я найду в себе силы, а вот у тебя, моя дорогая Пушкарева, проблемы начнутся гораздо раньше...
– Ты о чем?
– О возвращении твоего Жданова, – выдержал Катин пристальный взгляд Зорькин.
– Глупости. Эта тема давно в прошлом, – отмахнулась она и снова погрузилась в документы.
– Послушай меня, своего старого друга, – не унимался Коля.– Ты никогда от него не избавишься.
– Уже избавилась! – бросила Катя, не поднимая головы.
– Тебе это только кажется. Давай поспорим на коробку конфет, что как только он вернется и ты его увидишь, грохнешься в обморок.
– Не дождетесь! – она подняла голову от бумаг, ударила с Колькой по рукам прямо над столом и рассмеялась: – Можешь уже идти за конфетами, Зорькин!
– Зорькин пришел! – захлопала в ладоши Виктория и, с радостным криком бросившись к Николаю, принялась обнимать и целовать его, стоило Зорькину выйти из президентского кабинета.– Моя! Моя машинка! Я узнала бы ее из тысячи! Родная... Господи, ты меня услышал! Ты мой Николай-чудотворец!
– Вика... – попытался высвободиться из объятий и поправить очки покрасневший Зорькин.
– Молчи! Не говори ничего! Ты не представляешь, что я испытала, когда увидела ее!
Зорькин, наконец-то набравшись мужества, оттащил Вику от себя и усадил счастливицу на кожаный диван.
– Вика, погоди, выслушай меня.
– Я все знаю! Ты заплатил все долги и выкупил ее для меня!
– Это не совсем так...
Виктория вскочила с дивана, подбежала к окну, убедилась, что некогда принадлежавшая ей машина все еще стоит на служебной стоянке у офиса, и, картинно насупившись, потребовала объяснений:
– А как?
– Я действительно купил эту машину... Я купил машину для себя... Прости...
– Что? Что ты сказал?
Может, у нее слуховые галлюцинации? Или она настолько утратила привлекательность, что ей пора сделать пластику? Вика не верила своим ушам. А когда поверила – как тигрица сделала прыжок в сторону Зорькина и отвесила ему впечатляющую оплеуху.
Николай, ухватившись за щеку, испуганно забормотал:
– Я купил машину для себя... Но я готов отвозить тебя домой...
В этот драматический момент двери лифта открылись, и в приемную шагнул Жданов. Посвежевший и заметно умиротворенный, приветственно улыбнулся. Легко бросил кейс на стойку и спросил:
– Кира уже приехала?
– Кать... тут такое дело... Короче, Жданов вернулся, – понизив голос, сообщал Зорькин в трубку телефона внутренней связи.
– И что? Как он? Он спрашивал... про меня?
– Нет. Про Киру спросил. И еще сказал, что ждет какого-то гостя из Киева...
– И все? – Катя старалась казаться равнодушной.
– Все, – исчерпывающе ответил Зорькин.– Может, попросить, чтобы тебя соединили с ним?
– Нет, – разочарованно протянула Катерина.– Было бы что-то срочное, он бы сам зашел...
Пушкарева повесила трубку и подняла взгляд – перед ней стоял Жданов, как давно он здесь? Вошел так тихо, что она даже не слышала звука открывшейся двери. Катя заворожено смотрела на него и не находила нужных слов для приветствия.