Один на один, стр. 3

Я прекрасно знал эти цветы и то, что находилось в земле под стеблями. Когда я с отцом ходил в сопки, то специально искал саранки и выкапывал из земли сочные, мучнистые луковицы. Вкуснее их не было ничего на свете. А если поджарить луковки на сковородке со сливочным маслом…

Только не так уж много я находил саранок на сопках. Отец злился, когда я набивал луковицами карманы. Он говорил, что саранка из-за таких любителей, как я, становится сейчас редким растением и, наверное, скоро будет занесена в Красную книгу [1] и за каждую луковицу будут штрафовать не меньше чем па десятку.

А здесь этих саранок было как сорняков!

Я открыл нож и подкопал один стебель. Ну и луковка! Величиной с теннисный шарик. Мне никогда не доводилось видеть такие.

Содрав верхнюю грязную пленочку, я сунул клубень в рот. Только сейчас понял, что зверски хочу есть. Ведь я не успел позавтракать утром. Отец еще спал, когда я выскочил на палубу, чтобы посмотреть море.

Эх, вкуснота-то какая!

Я обжирался клубнями до тех пор, пока не стало тошно. Накопал еще про запас.

Пока возился на полянке, солнце опустилось еще ниже и теперь косыми лучами било через кусты. С горы потянуло холодом. Я взглянул на вершину. Она стала зыбкой, призрачной. На ней быстро сгущался туман.

Наконец я обогнул гору. Здесь был уже вечер. Трава брызгалась росой и джинсы сразу промокли до пояса. В кедах захлюпало. Никаких пещер больше не попадалось. Я понял, что здорово сглупил: гору не обойти и за целый день. Зря только вымок.

Снова повернул к солнцу.

Через час опять был у ручья. Снял джинсы, отжал их покрепче и натянул на ноги. Бр-р! Брючины облепили колени и бедра, как пластырь. Понесла же меня нелегкая на теневую сторону! Нет, больше никуда не пойду. Проживу как-нибудь без пещеры.

Я открыл нож и начал срезать с кустов крупные ветки для шалаша. Шесть самых длинных связал капроновым шнуром наверху, а нижние концы их заострил и воткнул в землю. Промежутки между длинными палками заложил в несколько слоев ветвями с листьями. Старался укладывать ветки по скату шалаша так, чтобы листья концами свисали вниз и перекрывали друг друга, как черепицы. Если пойдет дождь, вода будет скатываться по листьям, не попадая внутрь. Так учил меня отец.

Я ворочался в кустах, как медведь. Быстро смеркалось. Последние ветви укладывал уже в темноте. На пол шалаша тоже набросал обрезков с широкими листьями. Их у меня много осталось от жердей каркаса.

Туман так быстро сгущался над островом, что все кругом стало серым. Рубашка прилипала к спине, джинсы к ногам. С горы подул ветер. Сначала слабый, он с каждой минутой усиливался.

Я присел на подстилку внутри шалаша, но через десять минут от холода весь покрылся мурашками. Пришлось снова выползти наружу. Темнота залила все вокруг, как тушь. Внизу грохотало море. Что-то оно разошлось к ночи. Или так всегда?

На ощупь стал срезать верхушки кустов. Нарезав большую охапку, влез в шалаш и заложил ветками вход. Дуть стало меньше.

Опять уселся на подстилку, положил голову на колени, охватил колени руками и замер. Вроде бы стало теплее. Я понял, что чем меньше шевелишься, тем лучше.

Ну, ничего, завтра или послезавтра тебя отыщут, а пока терпи и выкручивайся.

Ты не маленький, тебе четырнадцать лет. Сколько книжек ты перечитал! Ну вот и попробуй, примени знания, которые получил из этих книжек.

…А может быть, авторы книжек просто все напридумывали? Сами-то небось никогда не были в таких передрягах. Просто сидели за письменными столами и фантазировали, хихикая в кулак. Может быть, они тоже мечтали о приключениях и выдумывали их для себя, а дураки вроде меня верили и попадались на крючок? Ведь я наверняка знаю, что Жюль Верн никогда не жил на необитаемом острове, а роман «Таинственный остров» — сплошная фантазия. Но как здорово выдумано! Колонисты построили даже телеграф, потому что знали, как это делается. У них был инженер Сайрус Смит. У них был моряк Пенкроф, который соорудил настоящий шлюп. У них был…

Я нащупал за пазухой саранку и сунул ее в рот. Мучнистая луковка с хрустом рассыпалась на зубах.

Ладно. У меня на острове не водятся дикие козы и не растут лимоны. Зато есть вода, саранки, шиповник, кизил. И прожить на необитаемом острове три-четыре дня — это даже здорово! А потом меня найдут, и опять все будет нормально.

…Всю ночь я дрожал от холода и дремал урывками, как кошка. Под утро заснул на несколько минут.

ЧТО ВЫБРАСЫВАЮТ ВОЛНЫ

Проснулся оттого, что замерзли плечи.

Попытался натянуть на себя одеяло, но вспомнил, где я, и вскочил на ноги. Голова ударилась о свод шалаша и меня окатило холодной водой. Это за ночь так намокли от росы листья покрышки!

Я выполз на четвереньках на свет и зажмурил глаза от блеска. Солнце низко висело над морем и от его диска к острову тянулась широкая сверкающая река. Пригревало. Но меня продолжало знобить. Чтобы согреться, решил спуститься к морю.

На берегу камни уже подсохли и я разложил на них одежду.

Надо добыть огонь. Без костра здесь не проживешь.

Я съел запасенные вчера саранки и пошел бродить вдоль линии прибоя, где волнами наметало кучи водорослей высотой в мой рост.

От водорослей пахло падалью, в них копошились маленькие крабы и какие-то неприятные на вид сороконожки. Кое-где из куч торчали мокрые бревна, доски от разбитых ящиков, какие-то лохмотья. Нашел полиэтиленовую бутылку с красным завинчивающимся колпачком. Внутри нее плескалась желтая пена. Отвинтил колпачок. Запахло парикмахерской. Жидкость оказалась мыльной на ощупь. Да это же шампунь!

В нескольких шагах дальше из водорослей торчал обрывок сети, сплетенной из тонкого капронового шнура. Шнур мог пригодиться, и я перенес обрывок к камням, где сохла одежда.

Я решил дойти до черных скал слева, до того мыса, который видел вчера с горы. Ведь прибой может выбрасывать на берег не только доски и полиэтиленовые бутылки, но и рыб.

Сразу за местом, где я нашел сеть, увидел среди камней помятый железный поплавок, похожий на крохотную подводную лодку. С двух сторон у поплавка были крылышки, спереди, на конической части, приварена толстая железная петля, а сзади — тоже маленькие крылышки, вроде стабилизатора авиабомбы. В поплавке плескалась вода. Я хотел перевернуть его, но он крепко заклинился между камнями и даже не шелохнулся.

Недалеко от поплавка лежала до половины зарывшаяся в водоросли бочка, перетянутая ржавыми обручами. На днище бочки виднелись бледные серые буквы и цифры — «МК 12». Что в ней могло быть? Я постучал по дну кулаком. Бочка глухо ответила. Найдя камень побольше, я высадил днище. Бочка оказалась пустой. И вообще у нее не было второго дна.

Затем я нашел мешочек из полиэтилена и забрал его с собой — пригодится складывать луковицы саранки.

Чем ближе к мысу, тем больше всякого барахла попадалось на пути.

Я увидел автомобильную покрышку с обрывком толстой веревки. Такие покрышки применяли вместо кранцев на катерах океанологической станции. Интересно, почему она не утонула, ведь резина тонет в воде. Или какой-нибудь корабль останавливался у острова?

В одном месте лежала куча консервных банок, на которых ярким лаком был изображен человек в треуголке и военном мундире прошлого столетия, держащий в поднятой руке пенящийся стакан. Над головой человека краснели буквы «BEER ADMIRAL». Банки были выштампованы из тонкого алюминия и легко мялись в руках. Я выбрал две штуки для стаканов.

Потом наткнулся на ящик, сколоченный из тонких досок и для крепости по углам обшитый проволокой. Доски и проволока тоже могли для чего-нибудь пригодиться, и я оттащил ящик подальше от полосы прибоя.

У самого мыса между камнями волны трепали какие-то тряпки. Разворошил их. Оказалось, что это большой обрывок парусины, похожий на чехол, которым на нашем катере закрывали от дождя и росы якорную лебедку.