Королев: факты и мифы, стр. 205

Редкой силы стужа, бураны и метели, начавшиеся перед самым новым 1957 годом, затормозили работы по прокладке железной дороги к старту. Утром 26 декабря шел сильный дождь, а к вечеру мороз достиг 36 градусов. На дорогах был чистый, как зеркало, лед. Стройка стала. Машины, тракторы, бульдозеры нельзя было заглушить ни на час: масло и солярка становились такими же тягуче-густыми, как асфальт летом. У заглохших машин шоферы снимали аккумуляторы, в землянках спали, прижимая их к себе, согревая собственным телом...

Люди очень измучились в эти дни, и, тем не менее, уже в феврале во всю развернулась работа по монтажу технологического оборудования на стартовой позиции. Через некоторое время подключились монтажники Госкомитета по электронике, их дело – системы управления, телеметрия, коммуникации шлемофонной и громкой связи.

Настал день, когда Королев позвонил из Подлипок Нестеренко и Шубникову:

– Отправляю...

В начале марта 1957 года сверхсекретный спецпоезд, густо усыпанный краснолицыми солдатами охраны в белых полушубках, вышел из ворот завода имени Калинина. В опечатанных вагонах лежала разобранная по частям ракета Р-7 – первая ракета полигона Тюратам.

54

В январе 1957 года Сергею Павловичу Королеву исполнилось пятьдесят лет. Дата серьезная. Юбилеи были в моде, но Королев шума большого создавать не хотел, однако и замалчивать такую дату не стал: юбилей для Дела может быть полезен. Бесспорно, для Дела полезен и орден Ленина, которым был он отмечен и который 9 февраля вручил ему в Кремле старенький, с прозеленью в седине Ворошилов – тот самый «Железный нарком», который никак не мог поверить в его ракеты всего двадцать лет тому назад...

Орден еще не был вручен, когда в ОКБ решили устроить торжественное заседание в честь шефа. За несколько часов до начала Сергей Павлович неожиданно приехал домой, прямо в костюме, не сняв пиджака, улегся на постели и заявил жене, что ни на какое торжественное заседание он не поедет. Нина Ивановна, уже имевшая немалый опыт в «разминировании взрывоопасного Королева», очень спокойно и тихо, голосом Дюймовочки спросила:

– Ну почему же, Сереженька?

– Устинов заявил, что «не рекомендует» мне приходить на этот вечер с женой.

– И отлично! – почти радостным голосом воскликнула Нина Ивановна. – Поезжай без меня! Господи, какие пустяки...

Ей было очень обидно. К этому вечеру она тоже готовилась, сшила новое платье, знала, что оно к лицу... Глупость какая-то! Ведь отец ее там работал, сама она там работала, причем тут ракетные секреты?..

Нелепые эти распоряжения шли не от Устинова, Устинов лишь передавал их. Шли они от заведующего оборонным отделом ЦК КПСС Ивана Дмитриевича Сербина, который крепко недолюбливал Сергея Павловича. Обвинять его за это нельзя, его можно лишь жалеть: это почти генетическая неприязнь серости ко всякой яркой и неординарной личности.

Сербии распорядился проводить юбилей Королева не в его ОКБ, а в соседнем НИИ-88.

– На чужой территории он не так будет задаваться, – сказал он Устинову.

В зал заседаний НИИ-88 приехали все, кто обязан был приехать. Приехали все, кто мог себе позволить и не приехать. Приехали и те, кто год назад наверняка бы не приехал. Но в этом прошедшем году были «Байкал», Золотая Звезда, Политбюро в ОКБ, и потому они приехали.

Доклад о жизни и трудах юбиляра должен был сделать Глушко. Он опоздал минут на сорок, Сергей Павлович дошел уже до предельного накала и объяснений Валентина Петровича слушать не хотел. Глушко влетел на трибуну и начал говорить. Как замечательно он говорил! О таланте, о воле, о вдохновении и, конечно же, о невероятной целеустремленности юбиляра, истинного лидера, объединившего вокруг себя и... Ну, просто замечательно говорил! Королев сидел с влажными глазами, про опоздание забыл...

В ответном слове Сергей Павлович благодарил своих авиационных учителей: Туполева, Григоровича, Поликарпова, своих ракетных учителей: Циолковского, Цандера, тех, кто помогал ему в первые годы работы: Тихонравова, Победоносцева. Подобные слова благодарности – обычная дань юбиляра, но услышал ли кто-нибудь в этом перечислении звон исторической цепочки, соединяющей чердак с моделями калужского мечтателя и стартовые комплексы готового к сдаче космодрома?..

В общем, при всем формализме мероприятия вечер прошел хорошо, тепло, Королев был доволен. Запланирован был и банкет. Кто-то расхвалил Сергею Павловичу мастерство поваров ресторана «Украина», Нина Ивановна ездила туда, договорилась о трех банкетных залах: гостей набиралось больше сотни. С метрдотелем разработано было меню и внесен задаток – пир намечался нешуточный, тысяч на пятнадцать. Уже обзвонили всех гостей, точно назначили день и час, но вот опять приехал с работы Королев в таком настроении, что впору снова одетым в постель кидаться.

– Представляешь, – клокотал Сергей Павлович, – приходит сегодня Яковенко 161, глаза прячет и говорит, что «есть такое мнение – банкет отменить». Как это тебе нравится?!

– И чудесно! – всплеснула руками Нина Ивановна. – Это даже лучше! Соберемся дома в узком кругу, одни родные и отпразднуем на славу...

Диву даешься, какие же пни сидели где-то там, на Старой площади, или на Лубянке, не понимающие, что и самым строго засекреченным людям тоже нужно несколько часов радости, веселья, нарядной толчеи, дружеских улыбок, всего несколько часов из многих лет, переполненных сложнейшей работой, пыльными бурями и грохотом ракетных стартов, каждый из которых уносил в бездонное небо частицу их жизни. Чем бы люди ни занимались, какими бы важными секретами ни владели, они же люди. А коли не так, зачем все это, все эти ракеты и секреты, гори они огнем...

Человеку от техники далекому, а впрочем, даже в ней и разбирающемуся, представить себе объем работы, предшествующей запуску межконтинентальной ракеты, невозможно. Я рассказывал об изысканиях теоретиков Келдыша, проектировщиков Бушуева и Крюкова, конструкторов Охапкина, но ведь существовали еще тысячи вопросов, не связанных с ОКБ Королева, и десятки тысяч – относящихся уже не к сфере науки и техники, а чистого производства, монтажа, транспортировки, наконец, испытаний. Вновь повторю: вся работа была новаторской – никто, никогда и нигде такой ракеты не делал, спросить было не у кого.

Требовалось разработать чертежи и составить документацию на многие тысячи деталей, продумать, кто и где их может изготовить, и договориться с этими изготовителями, точно рассчитать свои силы: кто, что, когда будет делать и есть ли для этого необходимое оборудование, станки, материалы и люди соответствующей квалификации. И, наконец, убедившись в том, что есть нечто, чего нельзя изготовить ни своими, ни чужими руками, надо было придумать, как же это все-таки изготовить, или – и такой вариант допустим! – как же без этого обойтись.