Представление для богов, стр. 93

Пестрая корова, замычав дурным голосом, оборвала веревку и тяжело побежала по лугу. Батупаш мельком пожалел, что не бежит рядом с ней, опустил забрало и хрипло проорал своему десятку:

— Не трусить! Сомкнуться! Держаться!

Но больше ничего скомандовать не успел. Грайанская конница, тяжелая и неотвратимая, как гнев Безымянных, навалилась на колонну пехоты, охватила ее «подковой». Строй щитов был опрокинут. Всадники орудовали топорами, били сверху, отчего удары были еще страшнее, еще неотразимее. Чудовища, на которых восседали железнобокие неуязвимые воины, грудью валили щитоносцев наземь и топтали копытами. Удары силуранских мечей не причиняли большого вреда тварям в стальных нагрудниках и попонах из жесткой кожи.

Десяток, тащившийся в хвосте колонны и беспечно сбросивший доспехи, был смят первым. Не помогли даже попытки перевернуть телеги и соорудить из них укрытие.

Концы «подковы» сошлись вместе, охватив, зажав в кольцо силуранцев. И началось беспощадное избиение. Отважный Айшагр пытался прекратить сумятицу и организовать оборону, но тяжелый тупой удар оглушил силуранского командира, вышиб из седла.

Стоны раненых, обрывки команд, ржание коней, лязг оружия смешались в воздухе, тяжелой тучей нависли над лугами.

Не только отвага грайанцев и их тяжелое вооружение, но и страх силуранцев перед неведомыми силами, обрушившимися на них, стал причиной быстрого разгрома пяти сотен пехотинцев тремя сотнями тяжелой конницы. В ужасе бросали силуранцы оружие и падали на колени, сдаваясь в плен. Некоторым посчастливилось пробиться из кольца, они искали спасения в лесу. Вслед бегущим летели стрелы.

Высокий воин с красно-зеленым драконом на стальном нагруднике снял шлем и жадно глотнул пахнущий кровью воздух.

Еще один всадник застыл в седле неподалеку от короля — такой же высокий, как и Джангилар, но мощнее, шире в плечах. Каррао не меньше короля был увлечен созданием тяжелой конницы — мог ли он пропустить ее первый поход? И теперь Мудрейший Клана Волка обозревал усыпанный телами луг с видом человека, чья заветная мечта сбылась.

— Распорядись, Волк! — обернулся к нему король. — В Найлигрим немедленно послать гонца! Если крепость еще не пала — пусть держится: я иду на помощь! И гарнизон Ваасмира с собой приведу!

Конники, спешившись, деловито вязали пленных. Кони, еще не остывшие от жара битвы, гневно ржали и нетерпеливо постукивали копытами по залитой кровью земле.

39

А в это время по другую сторону Лунных гор другой король лежал на кровати в задней комнате небольшого придорожного трактира. В щели ставней пробивались лучи солнца.

Рядом с кроватью стоял на дубовом табурете таз с холодной колодезной водой, в тазу мок кусок полотна. Другой кусок ткани лежал у короля на лбу — влажный, сочившийся на подушку тяжелыми каплями.

Дыхание так неуловимо слабо срывалось с уст короля, словно нужен был Вепрю не лекарь, а жрец, складывающий погребальный костер.

Четверо мужчин, стоявших поодаль, бросали на лежащего без сознания Нуртора хмурые, неприязненные взгляды.

— Государь — да хранят его Безликие! — выглядит очень плохо, — заговорил один из них, стараясь, чтобы в голосе не звучала тоскливая надежда.

— Лекарь клянется, что государь выживет, — сухо отозвался второй.

Могучий пожилой воин в дорогих доспехах задумчиво потер рукой свою лысую голову. Тонкий лучик упал на его кирасу, высветив чеканное изображение вставшего на дыбы медведя.

Высокородный Арджит Золотой Всадник в очередной раз мысленно проклял себя за то, что повел свой отряд на помощь королю. Надо было послать кого-нибудь вместо себя, сказаться больным, остаться в уютном Трехбашенном Замке.

Нет, он не трепетал от ужаса при мысли о разгроме многотысячной армии. Это обычные превратности войны. Он, Арджит, и трое советников Нуртора, чьи имена Медведь до сих пор путал, сумели унять панику, сколотить стадо безумцев в подобие войска и превратить бегство в планомерное отступление.

Мысль о мести Великого Грайана тоже не пугала: Джангилар далеко, и ну его к Хозяйке Зла! Другое повергало в отчаяние Арджита и троих советников. Они понимали, что по меньшей мере один из них обречен умереть, как только очнется король. А может, и все четверо.

Это и было самой неотложной проблемой. Арджит понял, что он, единственный Сын Клана в этой компании, должен первым заговорить о том, что тревожит всех.

— Я не царедворец, — начал он с наигранным простодушием, — и никогда им не буду. Я властитель замка в лесной глуши. Поэтому спрошу попросту, без этих ваших придворных церемоний: вы хоть понимаете, что мы — все четверо — государственные преступники... вернее, станем ими, едва король придет в себя?

Все трое обернулись к нему с полной готовностью поддержать разговор.

— Почему же четверо? — проскрипел тощий крючконосый старикашка (как припомнилось Арджиту, принадлежащий к воинственному Роду Хасчар). — Полагаю, государь ограничится одним виновным... но одного накажет обязательно!

— Это верно, — мрачно подхватил Арджит. — Король четко и ясно повелел: никакого отступления! Если надо, армия должна погибнуть на поле брани, но тот, кто даст команду к отступлению, будет казнен за измену.

— Но армия все равно бежала! — возмутился самый молодой советник, совсем недавно занявший этот высокий пост. — Что мы должны были делать? Догонять каждого солдата и тащить его обратно на поле боя?

— Скажи это Нуртору, мой юный друг, — посоветовал крючконосый старик. — Ты что, не видел Вепря в ярости? Как только он сумеет вспомнить свое имя, он начнет отыскивать того, из-за кого вчера армия обратилась в бегство. Или надеешься, что король признает виновником случившегося себя?

Юноша хмыкнул. Он был молод, но не глуп.

Негромко заговорил четвертый советник — тихий, незаметный человечек:

— Не будем забывать, что среди нас есть высокородный Сын Клана. Любого из нас государь не задумываясь прикажет удавить, но с Медведем он вряд ли обойдется так сурово...

— Верно! — восторженно крикнул юноша, виновато оглянулся на лежащего в беспамятстве короля и продолжил шепотом: — Верно! Если бы Медведь был так благороден, отважен и добр... и признал, что это он командовал отходом...

— Медведь не будет благороден и добр! — заверил его Арджит. — И не рассчитывайте! Если на то пошло, я вообще не военный советник. Король призвал меня в свиту из уважения к моему происхождению, но командовать я могу только собственными наемниками, да и то лишь тогда, когда они не под рукой государя.

— Тогда нам остается только одно... — задумчиво начал Незаметный.

— Бросить жребий, да? — фыркнул крючконосый старикашка. — Я не согласен!

— Нет, — спокойно ответил Незаметный. — Назвать королю пятое имя.

И ушел в тень, ускользнул от разговора, предоставив другим обсуждать эту неожиданную идею.

— В этом что-то есть... — протянул Арджит. — А кстати, как король покинул поле боя? Он же был ранен...

— Его вынес один из наемников, — объяснил молодой советник.

Высокородный Арджит встрепенулся, как охотничий пес, учуявший след.

— Один из наемников, да? Смотрите, почтеннейшие, как интересно получается... Государь ясно выразил свою волю: никто не должен покидать поле битвы. И сам Нуртор готов был погибнуть, но не отступить. Какой-то солдат вынес раненого Вепря из схватки, подорвав тем самым боевой дух армии. Раз государь отступил, пусть и не по своей воле, то рядовым наемникам незачем было стоять насмерть. Разве они отважнее короля?

— Слабовато, — с сожалением сказал старый советник из Рода Хасчар. — Даже если солдат, спасая государя, и нарушил слегка его приказ, все же он не совершил преступления...

— А если в его действиях был злой умысел? — настаивал Медведь. — Если, предположим, только предположим, солдат этот после боя исчез и не явился на зов государя? Разве не говорит это либо о трусости, либо о предательстве? Кстати, надо выяснить, кто он, этот воин...