Путь в Версаль, стр. 66

Куртизанка сказала, что день назад видела Филиппа, приехавшего из Пуату. Он направился в Версаль. Там, под сенью замка, была предусмотрена целая программа развлечений: балет, комедии, прогулки, фейерверки. Было много приглашенных, а те, кто не попал в список, кусали себе локти.

Сидя у изголовья Анжелики, Нинон говорила, что покой позволит ей обрести цвет лица, какой нужен в Версале. Здесь, в своем отеле, в квартале дю Марэ, Нинон де Ланкло была королевой, а не придворной. Ей достаточно было знать, что король часто по тому или иному поводу говорил:

— А что сказала бы по этому поводу красотка Нинон?

Ее скандальная репутация запрещала по этикету ей быть принятой в Версале.

— Когда вы будете в Версале, милочка, — говорила она Анжелике, — не забывайте меня.

Куртизанка не завидовала Анжелике, а радовалась за нее. Легким кивком головы мадам дю Плесси дала понять подруге, что не забудет ее. Через несколько дней все синяки и раны на теле Анжелики зажили. Она была готова ехать в Версаль.

— Благословите меня, — сказала она Нинон де Ланкло, выходя из отеля.

— Все будет хорошо, не волнуйтесь, — сказала Нинон и на прощание обняла подругу.

Глава 48

21 июня 1666 года маркиза дю Плесси де Бельер находилась на пути в Версаль. У нее не было приглашения, но зато было большее — решительность обольстительной женщины. Ее карета внутри была обтянута бархатом, на окна опускались занавески с бахромой, скрывающие маркизу от посторонних взглядов. Колеса экипажа были позолочены, дверцы кареты украшал фамильный герб дю Плесси, а две красивые лошади в яблоках, украшенные красными султанами, дополняли сей великолепный ансамбль.

Анжелика была одета в пепельно-зеленое парчовое платье с большими серебряными цветами, длинное жемчужное ожерелье несколько раз обвивало ее лебединую шею и, опускаясь, заканчивалось немного ниже соблазнительной груди. Золотистые волосы мадам были причесаны цирюльником Бине, они также были украшены жемчугом, а два легких белых пера венчали прическу. Лицо было нарумянено с большой тщательностью, но в меру: на нем не было видно следов побоев, перенесенных несколько дней назад. Маленький синяк на виске был аккуратно прикрыт мушкой, которую Нинон вырезала в форме сердца. Другая мушка, чуть поменьше, находилась в углу рта, что соответствовало тогдашней моде. Анжелика была великолепна.

Надев белые лайковые перчатки и взяв в руки расписной китайский веер, она наклонилась к окну кареты.

— Кучер, в Версаль! — крикнула она.

Тревога и радость сделали ее нервозной настолько, что мадам дю Плесси захватила с собой служанку Жавотту, чтобы поболтать во время пути и не оставаться наедине со своими мыслями.

— О! Мы едем в Версаль, Жавотта, — прошептала Анжелика, задыхаясь от счастья.

Девочка сидела перед ней, одетая в муслиновый чепчик и расписной передник.

— А я уже была там, мадам! В воскресенье мы ходили смотреть, как обедает король.

— Это не одно и то же, дурочка моя, — потрепала ее по щеке Анжелика. — Тебе не понять.

Ей казалось, что путешествие не окончится никогда. Дорога была ужасной. Глубокая колея от двух тысяч колес, каждый день преодолевавших один и тот же маршрут, была заполнена жидкой грязью. Эти телеги по приказу короля возили камни, мрамор, цемент, щебенку, свинцовые трубы и статуи для отделки дворца. Проезжие путешественники и извозчики ругались на чем свет стоит.

— Мадам, нам нужно было ехать по другой дороге, через Сен-Клу, — сказала Жавотта.

— Нет, это было бы очень долго, я бы не вынесла пути.

Через каждые несколько минут Анжелика высовывала голову, рискуя быть обрызганной жидкой грязью и испортить творение Бине.

— Торопись, кучер, черт возьми. Твои лошади ползут, как клячи, — нервно кричала Анжелика, помахивая веером.

Но вот в дымке горизонта она увидела высокую искрящуюся громаду. Лучи солнца рассыпались сверкающими бликами, и казалось, что они впитали в себя весь свет этого весеннего утра.

— О, что это?! — воскликнула пораженная мадам дю Плесси.

Извозчик улыбнулся, покручивая усы. Сердце Анжелики затрепетало, как пойманная в клетку птичка, готовое разорвать грудь и выпорхнуть на свет божий.

— Это Версаль, мадам маркиза.

Через некоторое время они подъехали к воротам дворца. Здесь карета Анжелики должна была остановиться, чтобы пропустить другой экипаж, приехавший по другой дороге из Сен-Клу.

Красная карета была запряжена шестеркой лошадей гнедой масти, впереди и сзади ехал почетный эскорт. Это, конечно, прибыл Филипп Орлеанский, брат короля. Карета его жены следовала чуть поодаль и была запряжена шестеркой белых лошадей.

Пропустив оба эти экипажа, карета Анжелики последовала за ними. Анжелика не думала об опасности, час ее триумфа настал. Заплатив так дорого за эти мгновения, мадам дю Плесси де Бельер была наверху блаженства.

Подождав, пока уляжется шум после приезда высоких гостей, она тихонько вышла из кареты и по ступенькам направилась в мраморный двор. Флико, одетый в кафтан с гербом дю Плесси, сопровождал Анжелику, неся в руках шлейф ее роскошного платья.

— Не вздумай вытирать нос рукавом, — сказала ему Анжелика, не оборачиваясь.

— Слушаюсь, мадам, — тоскливо вздохнул сорванец из «Двора чудес».

Флико не мог прийти в себя от такой роскоши и великолепия, окружавших его и его хозяйку.

Версаль еще не имел такого подавляющего величия, какое должны были придать ему два белых крыла, построенных архитектором Манзаром к концу царствования Людовика XIV. Честно говоря, это был прекрасный дворец, возвышавшийся на холме, со своеобразной архитектурой, балконами из кованого железа, высокими, выложенными мозаикой калитками. Архитектурные украшения, вазы — все было позолочено и сверкало, как драгоценности в шкатулке. Новая черепица отражала по краям свет, а главные линии облицовки, казалось, таяли и исчезали в небесной лазури.

Анжелика осмотрелась, ни одного знакомого лица. Ее начала бить мелкая дрожь. Она вошла во дворец через дверь левого крыла, где приходившие и уходившие казались более многочисленными. Большая лестница из цветного мрамора привела ее в большой зал, где расположилась группа скромно одетых людей, которые с удивлением посмотрели на вошедшую. Анжелика спросила, куда она попала, ей ответили, что она в гвардейском зале. Каждый понедельник просители оставляли там свои прошения, а вскоре получали ответ.

Вдруг Анжелика заметила мадам Скаррон и с радостью бросилась к ней, счастливая, что нашла знакомого человека.

— Я ищу королевский двор, — сказала она. — Мой муж должен быть в свите короля, и я хочу встретиться с ним.

У вдовы Скаррон, одетой скромнее, чем когда-либо, были жесты и манеры придворной. Уверенно она увлекла мадам дю Плесси к другой двери, выходившей на широкий балкон, под которым простиралась еще не тронутая палящими лучами солнца зелень.

— Я думаю, что утренний выход короля уже закончился. Он недавно прошел в свой рабочий кабинет, где будет некоторое время беседовать со своими близкими. Не волнуйтесь, вы без труда найдете своего мужа.

Анжелика увидела на балконе несколько офицеров из швейцарской гвардии.

— О, я ужасно волнуюсь, — прошептала она. — Не пойдете ли вы со мной?

— Как я могу? — Мадам Скаррон с завистью посмотрела на маркизу дю Плесси, сравнивая контраст ее и своего туалета.

— У вас что, денежные затруднения?

— Увы, моя дорогая, как никогда, — вздохнула вдова. — Смерть королевы отразилась на моей ренте. Господин Альбэ обещал мне свою поддержку.

— Да-да, я очень сожалею, — заметила Анжелика, думая о другом. — Не расстраивайтесь, у вас все сложится хорошо.

Мадам Скаррон улыбнулась и по-матерински потрепала ее по щеке.

— Ничего, моя милочка, не омрачайте себе этот день моими заботами. Ваши глаза сияют. Я вижу, как вы счастливы. Вы заслужили свое счастье. Я просто рада видеть вас такой красивой. Король очень неравнодушен к женской красоте, и я не сомневаюсь, что он будет очарован вами.