Искушение Анжелики, стр. 47
Приставив к глазу подзорную трубу, он начал тщательно, точка за точкой, разглядывать россыпь островов.
Вот в окуляре появились корабль на якоре, затем барка, потом целая флотилия индейских лодок в проливе и, наконец, две рыбачьи лодки на песчаной отмели маленького острова.
Рыбаки готовились коптить треску, уже дымились костры, разведенные под жаровнями и решетками.
Острые выступы гранита больно резали ему грудь, и эта боль постепенно переходила в чувство страдания, подавленности.
Удастся ли ему обнаружить то, ради чего он поднялся в это царство ветра на лысой вершине горы?.. Между тем, на западе, в разливах тумана, начали возникать контуры Синих гор, давших свое имя прилегающей бухте.
Может быть, где-то там находилась в опасности Анжелика…
— Анжелика! Анжелика! Жизнь моя!
Припав к сухому камню, он звал ее в таком порыве, которому было под силу преодолеть любые расстояния. Он вдруг ощутил ее как нечто далекое и безликое, но полное теплоты, неистребимой жизнестойкости, неотразимой, уникальной красоты.
— Анжелика! Анжелика! Жизнь моя! Хлесткий ветер зло свистел ему в уши:
«Он разлучит вас! Вот увидите! Вот увидите!» Это было предсказание Пон-Бриана, человека, заплатившего своей жизнью за то, что он пожелал Анжелику, это были его слова: «Он вас разлучит… Вот увидите!».
Он почувствовал прилив острой тревоги, машинально прижал руку к сердцу, но тут же спохватился:
— Чего я боюсь?.. Завтра, самое позднее послезавтра, она будет здесь. Анжелика — уже совсем не та хрупкая, неопытная, молодая женщина, какой была когда-то. Она не раз доказывала мне, что жизнь не может выбить ее из седла. Ей под силу любые испытания. Вот и совсем недавно ей удалось избежать — одному Богу известно как — этой непонятной засады в Брансуик-Фолсе… Да, она из породы неукротимых, из породы воинов и рыцарей! Можно сказать, что опасность делает ее сильнее, удачливее, прозорливее… И еще прекраснее… Как бы усиливая ее невероятную жизнестойкость… Анжелика! Анжелика!.. Мы пройдем через все, не так ли, родная моя? Пройдем оба… Где бы ты ни была, я знаю, что ты найдешь меня…
Он вздрогнул. Над кущей зарослей одного острова взгляд его обнаружил необычный предмет. Это был оранжевый вымпел на мачте корабля, корпус которого был закрыт деревьями. Застыв, как заметивший добычу охотник, он долго и внимательно разглядывал это место в подзорную трубу, затем встал и в раздумье зашагал к своим спутникам.
Он нашел то, зачем пришел на вершину горы Мон-Дезер.
Глава 18
— Монсеньор, монсеньор!
Он услышал это обращение с французской рыболовной лодки, которая шла по ветру в нескольких кабельтовых от шебеки графа де Пейрака в момент, когда он огибал мыс Шоодикка.
На баке стоял Жан Ле Куеннек, которого он послал из Пофама на поиски Анжелики.
Вскоре оба судна бросили якорь у причалов Голдсборо, и граф поспешил навстречу бретонцу.
— Рассказывай и побыстрее!
На лице Жана не было обычного радостного выражения, и Жоффрей де Пейрак ощутил в груди холодок страха.
— Ты смог добраться до госпожи графини? Почему она не с тобой? Вы встретили «Ларошельца»?
Бедный Жан стоял с опущенной головой. Нет, он не встречал «Ларошельца», да, ему удалось добраться до госпожи графини. Пройдя весь район Андроскоггина, разграбленный и испепеленный индейцами, он нашел ее в бухте Каско.
— Мне известно все это… Нам сообщил об этом Кантор, после чего он отправился за ними.
— Увы, он уже опоздал, — грустно сказал Жан. — Кантор никого там не найдет. Золотая Борода захватил мадам де Пейрак в заложницы.
Чтобы смягчить эффект этой трагической новости, Жан уточнил, что, по его мнению, госпожа графиня не подвергалась опасности. Она умела постоять за себя, а пират держал в узде свой экипаж. Полностью сохранив хладнокровие, она помогла ему вовремя убежать, чтобы он смог доложить графу обо всем, что с ней произошло.
Затем он рассказал, каким образом ему удалось бежать.
— К счастью, они не преследовали меня. Целый день я шел вдоль берега моря. К вечеру я наткнулся в маленьком заливчике на эту французскую рыбацкую лодку, причалившую к берегу, чтобы запастись пресной водой. Рыбаки согласились взять меня на борт и даже изменить свой курс, чтобы побыстрее доставить меня сюда.
Побледнев, Жоффрей де Пейрак сжал кулаки:
— Опять этот бандит Золотая Борода… Я буду преследовать его, пока не придет его смертный час! В прошлом месяце он захватил командира моих наемников, а теперь мою жену!.. Какая дерзость!
Он с беспокойством думал о Ле Галле и Канторе, которые, скорее всего, вышли к месту встречи, когда там никого уже не было, или, что гораздо хуже, могли натолкнуться там на морских разбойников. Обнаружив, что мать его попала в их руки, Кантор может не выдержать и вступить в преждевременную схватку с пиратами. Впрочем, нет, его сын знал подлинную цену осторожности! На Средиземном море он постиг все хитрости корсарской жизни. Он должен ограничиться тем, что установит тщательное наблюдение за кораблем Золотой Бороды и постарается обо всем известить отца.
Увы, на подготовку «Голдсборо» к погоне и бою должно было уйти не менее двух дней. Если работать всю ночь напролет, может быть, удастся завтра вечером вывести в море и шебеку, усилив ее двумя пушками, и корабль Ванерека. Надежда была на то, что увидев эти силы, пират устрашится и пойдет на переговоры.
Жоффрей де Пейрак снова обратился к бретонцу:
— Я чувствую, что ты не осмеливаешься сказать мне все… Что ты скрываешь от меня?
Его горящий взгляд впился в перепуганные глаза Жана, который продолжал отрицательно качать головой.
— Нет.., монсеньор, клянусь вам… Клянусь пресвятой Богородицей и святой Анной… Я сказал вам все… Почему вы думаете, что я что-то скрываю?
— Но что-то с ней все же случилось?.. Она ранена?.. Больна?.. Говори!
— Нет, монсеньор, я бы не мог скрыть от вас такой беды… Мадам де Пейрак совершенно здорова… Она оказывает помощь всем другим… Она осталась там как раз для того, чтобы помочь больным и раненым… Она даже зашила брюхо одного из этих сабуинов, того, который продал ее…
— Об этом тоже мне известно… — проницательный взгляд Пейрака не отрывался от честного лица матроса, который за зиму стал для него не просто соратником, но и другом. Он не дрогнул ни перед ирокезами, ни перед надвигавшимся голодом. А вот сейчас Жан весь дрожал. Пейрак обнял за плечи молодого человека.
— Что с тобой?..
Жану казалось, что он вот-вот разрыдается, как ребенок. Он опустил голову еще ниже.
— Я так долго шел, — пробормотал он. — Мне было так трудно не попасться в руки поднявшихся на войну дикарей.
— Это правда… Пойди отдохни. Чуть ниже форта есть маленькая таверна. Хозяйка мадам Каррер и ее дочери вкусно готовят, а сегодня из Европы им доставили вино из Бордо. Подкрепи свои силы и приготовься выступить со мной уже завтра, если погода будет благоприятствовать нам.
Граф де Пейрак и Ролан д'Урвилль собрали в зале совета Маниго, Берна, пастора Бокера — главных должностных лиц гугенотской общины. Кроме того, они пригласили на совет Ванерека и его помощника, а также капитана «Голдсборо» Эриксона и отца Бора.
Неотлучный телохранитель Хуан Альварес с суровым видом встал за графом.
Жоффрей де Пейрак кратко рассказал присутствующим о последних событиях. В связи с тем, что его супруга, графиня де Пейрак попала в руки противника, необходимо проявлять крайнюю осмотрительность. Нравы корсаров дворянского происхождения были хорошо им известны по опыту карибских островов и мадам де Пейрак могла не опасаться плохого обращения, пока выступала в роли заложницы. Жиль Ванерек согласился с этим мнением графа. Дамы из дворянских семей, будь то испанки, француженки или португалки, не имели оснований жаловаться на своих тюремщиков по поводу условий, в которых они вынуждены были дожидаться свободы в обмен на щедрый выкуп. Поговаривали даже, что некоторые пленницы, оказавшись во власти флибустьеров с приятной внешностью, не слишком торопились на волю. Но было известно и другое. Некоторые пираты, озверев от преследования, особенно, когда им угрожало неравное сражение или кораблекрушение, и не оставалось никакой надежды получить выкуп, жестоко расправлялись с заложниками.