За ночью будет рассвет, стр. 8
Мальчик балансируя руками попытался удержаться, и это ему удалось. Только факел, мелькнув огненным протуберанцем, скрылся под водой.
Гулкое шипение пронеслось по башне и опять стало тихо.
Мальчик поспешил прижаться к стене, но сильный удар по голени сбил его с ног. Второй, по пояснице, столкнул с лестницы. Переворачиваясь и хватая руками пустоту он полетел к бездне только что проглотившей факел...
В те счастливые времена, когда отец был жив, и потом, чтобы заглушить горе, он уходил к морю; выбрав скалу, взбирался на нее и раскинув в стороны руки бросался головой к волнам.
Пьянящие мгновения полета завораживали его. Очищали голову от всего несущего боль и печаль. А потом, встретившись с водой он ясно ощущал всю прелесть пронизывающего душу перехода в иной мир.
Но он никогда не думал, что это может быть страшным и опасным.
Знакомое ощущение свободного полета привело мальчика в полное сознание. Он, изогнувшись, вскинул ноги кверху, выпрямился и вошел в воду вытянутыми вперед руками с плотно сложенными ладонями.
Она оказалась чистой; от нее исходил приятный запах. Однако ледяной холод обжег мальчика, когда он завис в ее толще. Он погружался. Руки и ноги не слушались; безвольно разъезжались в стороны. Но он сопротивлялся. И наконец справившись с собой, рванулся к лежащим на поверхности лунным бликам. И тут на одном из них он увидел тень — два распростертых крыла.
Мышь! Летучая мышь!
Она, зависнув в воздухе, ждала его. Как только голова мальчика оказалась над водой, она сильным ударом заставила ее опять исчезнуть...
Оглушенный мальчик ушел в глубину, но холод привел его в чувство. Только всплывать он уже не торопился. Внезапно нахлынувшее просветление подсказало что делать. Он поплыл туда, где начинались ступени, где была плита. Она надежно укроет его... Даст отдохнуть и собраться с мыслями. Под ней можно подождать, пока придет помощь.
Мышь разочарованно пища металась по всей башне. Она не хотела потерять свою жертву. Ее распирало от нетерпения. Ей хотелось крови. Время от времени она пикировала к воде, но задев крылом ее ровную поверхность вновь взмывала под купол. Она недоумевала, не могла понять, куда же исчезла ее жертва. А мальчик, всплыв под плитой, глотал ртом воздух...
«Мышь... Что ей надо?» — думал он, уже зная, что это она хотела сбросить его в пропасть.
Но почему? Почему?
Его стал бить озноб. Ноги немели. Надо двигаться, чтобы не утонуть...
Нырнув, он поплыл вдоль стены.
А мышь кружила над водой. Распростертые когти, черные перепончатые крылья, и особенно блестящие глаза приводили мальчика в ужас, когда он осмеливался взглянуть вверх. Она обнаружила его. И теперь, прощупывая воду тонким, едва различимым писком, повторяла в воздухе весь его подводный путь.
Надо плыть к плите. Затаиться под ней.
Мышь же ведала, что мальчик долго не продержится. Ледяная вода заставит плавать его взад-вперед и вскоре, обессилев, он обязательно вынырнет. Тогда его можно будет подцепить лапами и взмыв под купол бросить на ступени...
Мальчик терял сознание. Ноги и руки запутались в набухшей и отяжелевшей накидке. Из нее к счастью, удалось выплыть. Он оттолкнул ее и вдруг понял, что над ним что-то происходит.
Летучая мышь хлопая по воде крыльями пыталась взлететь, но кто-то мешал ей; какое-то существо терзало ее. Мышь рванулась и существо плюхнулось прямо на всплывающего мальчика. Он подхватил его и изумился.
— Котик! Как же ты...
За спиной раздался гулкий всплеск и одновременно короткий вопль. Мальчик, подплывая к плите, резко повернул голову...
Поддернутые рябью лунные блики заливались багрянцем...
5. Проклятье
— Мальчик мой, прости меня. Я не должен был молчать. Я лишь хотел, чтобы все случилось как можно позднее. Но он не ждет.
— Летучая мышь?
— Нет, ее хозяин. Я успел вовремя! Спасибо коту!
Кот, сидящий у пылающего камина, раскрыл свои огромные глаза. И опять зажмурился. Шерсть его успела обсохнуть, и теперь он блаженствовал, нежась в приятном тепле.
Мальчик, укутанный в одеяло, сидел в кресле. Его еще бил легкий озноб. Но он был в полном сознании. Ясность мыслей поражала его самого...
Кахомир погладил кота и положил ладонь на лоб мальчика.
— Как ты себя чувствуешь, малыш?
— Я — ничего. Вот сейчас справлюсь с собой...
Дрожь постепенно унялась.
— Спасибо, Учитель.
— Скажи мне. У тебя есть силы выслушать меня сейчас? Может быть утром?
— Нет. Я не смогу уснуть. Это страшное мучение... Я пытаюсь забыться — не выходит...
— Я помогу тебе...
— Нет. Это убьет меня. Я чувствую... Эта ночь может стать последней...
Кахомир встал. Скрестив на груди руки подошел к камину.
— За ночью будет рассвет, — сказал он.
— Что это значит?
— Если бы я знал. Но эта ночь действительно последняя. За ней будут другие. Без тревог... Без страха...
— Но может вообще ничего не будет... Ведь так?
Кахомир пристально посмотрел на мальчика.
— Невеселый у нас разговор для такого времени. Я должен бы уложить тебя спать. Но не будем обманывать друг друга. Я чувствую все, что у тебя творится в душе. Поверь мне, это сильная боль... Невыносимая... Как ты ее терпишь?
— Я успокаиваю себя, что скоро узнаю все. Ведь меня мучает неизвестность.
— Но правда может убить тебя...
— Эта ночь последняя! Если я не разберусь во всем, так и будет... Бремя тайны легче нести вместе...
Кахомир вздрогнул. Боль исказили его лицо.
— Как я ошибался! — прошептал он сквозь крепко сжатые зубы. — Я заставил говорить тебя так, как не должны говорить дети... О, какой я негодяй... Я заставил страдать тебя... Подвергнул смертельной опасности... Но что я мог сделать?
— Вы сделали многое. Вы спасли меня от трактирщика. Вы взяли меня к себе, сделали меня счастливым; ведь у меня появилось будущее. Я обрел дом и полюбил вас...
Мальчик повел плечом. Сбросил одеяло. Подойдя к Кахомиру крепко прижался к нему, обвил руками, задрав голову посмотрел в лицо.
— Вы поймали меня над пропастью, и, сбросив камень, убили мышь...
Глаза старого волшебника наполнились слезами. Он подхватил мальчика на руки и отнес в кресло. Укутав его одеялом, сказал:
— Ты прав. Бремя тайны легче нести вместе. Тебе только десять, но ты не мал. Эта тайна — вся моя жизнь. Слушай...
Нас было трое. Три брата. Я, Ремми и Элвас. Отец наш работал лесником; охранял лес одного из приближенных короля. Хозяин платил щедро и мы не знали нужды. А мать... Она умерла, когда мне было шесть лет... Я был младшим и отец баловал меня, позволял многое и прощал то, за что отсчитывал старших. С Ремми я не ссорился. Он любил меня. Возился со мной, когда отец надолго отлучался по делам. Очень многим счастливым дням я обязан ему... Старший брат — Элвас меня возненавидел...
Однажды — мне уже было десять, я возвращался с болота. Что я там делал? Там, если ты знаешь, растет Черень — очень вкусная ягода. Я до сих пор безумно обожаю ее. Я набирал сначала полную ладонь маленьких черных ягод. Потом закидывал в рот. Ложился в траву, упирался шеей о кочку и запрокидывал голову. Это было просто блаженство. Я долго лежал так, переворачивая ягоды языком. Мне хватало одной пригоршни надолго. Я мог не заглатывать ее часами... И тогда у меня рот был забит этой вкуснятиной. Я шел, прыгая с кочки на кочку, и вдруг услышал побулькиванье (о, у меня тогда был острый слух). Неизвестно почему, меня этот звук встревожил. Быстро определив направление, я побежал туда... То, что открылось моим глазам, поразило мое воображение.
Я увидел девочку... Впервые в жизни! Но, увы, ее голову...