Бунтующая Анжелика, стр. 23

Он покачал головой:

— Нет, право слово. Кому, как не вам, знать прошлое и будущее? Всем давно известно, кто вы и откуда!

Глава 13

Стены замка в Плесси ходили ходуном от криков Монтадура. Она услышала их еще из погреба.

— Неужто он узнал о моем отсутствии? — похолодев, подумала она и, стараясь остаться незамеченной, поднялась в прихожую.

— Отрекись! Отрекись!

Согнувшись в три погибели, закрыв руками лицо, выскочил из гостиной и рухнул к ее ногам оглушенный крестьянин с отекшим, окровавленным лицом.

— Госпожа, — простонал он, — вы были всегда добры к нам! Сжальтесь… Сжальтесь!

Она положила руку на его большую лохматую голову, и он заплакал, зарывшись в складки ее платья, как ребенок.

— Всех убью! — орал Монтадур, появившись на пороге. — Передавлю, как гнид! И католиков, которые вздумают им помогать, перебью к чертям!

— Как небеса еще терпят ваше кощунство! — воскликнула Анжелика вне себя от возмущения. — «Отрекись, отрекись!» Можно подумать, что мы в Микенах. Вы стоите не больше фанатиков-мавров, которые пытают пленных христиан.

Капитан пожал плечами. Судьба пленных христиан была ему безразлична. Он вряд ли знал, что таковые существуют.

Анжелика обратилась к крестьянину на местном наречии. Она прошептала:

— Бери косу и присоединяйся к отряду де Ламориньера. И пусть все, кто еще что-то может, идут с тобой. Ступайте к Развилке Трех Филинов. Туда герцог пришлет для вас оружие и распорядится, что делать дальше. Через два дня, а то и ранее, Монтадура выгонят отсюда. Верь мне, я знаю, что говорю.

— Пусть будет, как вы сказали, госпожа маркиза, — просиял он. И тут же в нем проснулась хитрость простолюдина:

— Этак я им все подпишу, то есть отречение, лишь бы поскорей убраться отсюда… Всего на два дня, авось Господь не зачтет мне их! А уж после они мне заплатят за свое «Верую!»…

Два дня спустя, когда Монтадур со своими драгунами уехал, по обыкновению оставив на страже лишь нескольких солдат, к замку прискакал раненый драгун. Он едва держался, словно бы переломившись в седле, потом соскользнул наземь и, прежде чем испустить дух, успел крикнуть подбежавшим товарищам: «Засада! Сюда скачут бандиты!»

Со стороны опушки послышался неясный шум. Затем из леса вывалилась толпа вооруженных крестьян. Впереди мчались с обнаженными шпагами герцог де Ламориньер и его брат Ланселот. Солдаты кинулись к службам, чтобы взять мушкеты. Один из них даже чуть не попал в герцога, на бегу выстрелив в него из пистолета. Но тут им и пришел конец: протестанты вырезали всех. Их протащили по камням до эспланады гордого замка, который они осквернили, и герцог де Ламориньер велел бросить их тела к ногам Анжелики.

— Вы отправитесь к королю!

Молин обеими руками сжимал ее запястья.

— Вы поедете к королю и покоритесь его воле! Вы одна можете остановить эту резню.

— Отпустите меня, мэтр Молин, — мягко попросила Анжелика.

Она потерла ноющие запястья. Новорожденная тишина, воцарившаяся в замке и окрестностях, где уже не ржали кони и не кричали во всю глотку драгуны, ощущалась всеми как что-то необычное. От нее не становилось легче на сердце.

— Мне сообщили, — продолжал интендант, — что на Пуату движутся войска, посланные военным министром Лувуа. Бунт будет жестоко подавлен. Когда герцога де Ламориньера посадят в тюрьму или казнят, эту попытку народного возмущения сочтут удобным предлогом, чтобы истребить всех протестантов… Что касается вас…

Анжелика молчала. Она сидела за инкрустированным столиком и всей кожей чувствовала, как уходит время.

Часы, дни смутной чередой куда-то тяжело падали, оставляя запах жухлых листьев. И вот наступил решающий день выбора — из двух судеб, двух пропастей, двух непоправимых катастроф.

— Банды господина де Ламориньера будут истреблены. Тщетно ожидать, что подымятся все в Пуату. Католики пропустят армию, потому что боятся и потому, что не любят протестантов и не прочь поживиться за их счет. И вновь мы увидим — да мы их видим уже сейчас — ужасы гражданской войны, сожженные посевы, детей на солдатских пиках… На много лет Пуату останется измученной, опустошенной провинцией, вытолкнутой на задворки королевства… Тщеславная и безумная женщина, вы этого добиваетесь?

Она бросила на него хмурый, загадочный взгляд, но не сказала ни слова.

— Да, вы хотели этого, — безжалостно настаивал старик. — Вы могли бы сделать разумный выбор, но вы повиновались капризам своей натуры, своим незамысловатым желаниям. Вы всегда служили воплощением лучшего, что родила наша земля. Теперь же потворствуете самым низменным ее стихиям. А именно вам было по силам сдержать аппетиты семейства Ламориньер, этих фанатичных скотов или суеверных бродяг. Одно ваше появление приводит их в транс.

— Разве это моя вина, что мужчины не могут пропустить юбки, чтобы не загореться? Вы несправедливы, Молин. Вспомните: я долго управляла здешними владениями, даже жила здесь, после того как овдовела. И не вносила никакой смуты…

— Тогда вы были придворной дамой, такой, как все другие… Вы не отдаете себе отчета, что вы сейчас делаете. Что сегодня зависит от одного вашего взгляда… На Востоке вы приобрели какой-то дар очаровывать, казаться таинственной и еще не знаю что… Послушали бы вы, что за байки распространяют о вас повсюду! Говорят, раньше вы были нечистой силой, вас видели то там, то здесь, во многих местах одновременно. И будто бы там, где вы проходили, урожай становился богаче (все потому, что вы повсюду слонялись с бандой мелких ленивых воришек, которые клялись и божились вашим именем). А теперь, когда вы шастаете ночью по лесам, эти болваны толкуют, что вы явились освободить Пуату своей магической властью и привести провинцию к процветанию.

— Вы рассуждаете, как Валентен, мельник.

— Кстати, о мельнике, — проскрежетал Молин. — Еще один простофиля из тех, кому вы кружили голову у Камня Фей, когда вам было десять лет! Недалекий умом скупердяй… Теперь я подозреваю, что и здесь ваши чары не потеряли власти. Кого же вы, госпожа дю Плесси, определите себе в любовники после мельника? Чей черед?

— Господин Молин, вы переходите все границы! — с достоинством произнесла Анжелика. Но вместо вспышки ярости, к которой он приготовился, выражение ее лица смягчилось, и она продолжала с чуть тронувшей губы улыбкой:

— Нет, не пытайтесь пробудить у меня угрызения совести, ссылаясь на мою репутацию скверной девчонки. Я была чистым ребенком. И вы это знаете, Молин. Вы продали меня девственницей графу де Пейраку и.., вы в этом тогда не сомневались, иначе никогда не пошли бы на подобный торг. О, Молин! Как хотела бы я вообще не дожить до зрелости! Вернуть те простые радости, покой и легкость в душе. Но путь в детство закрыт, эта страна, куда нет возврата… Там Валентен приносил мне букетики незабудок, Никола — землянику. Мы танцевали вокруг Камня Фей, а луна вставала над деревьями. Это было невинно и так красиво! Там не было греха! Но позднее я не смогла пройти по старым следам, не замарав их кровью, злобой и страстью. Может, я сошла с ума? Мне казалось что родная земля меня защитит…

— Земля — самка. Она служит тем, кто ее защищает и оплодотворяет, а не тем, кто ее разоряет. Послушайте, дитя мое…

— Я не ваше дитя.

— Напротив.., в каком-то смысле… Вы отправитесь к королю, и сюда вернется мир.

— Вы, реформат, требуете, чтобы я предала людей вашей секты, которым обещала поддержку?

— Вы не предадите их, а спасете. Вы сейчас здесь, в вашем поместье, но на дубах по всей округе уже не сосчитать повешенных. Женщины плачут от стыда, обесчещенные жестокими скотами. Дети отданы на немилость этих варваров, их бросают в огонь! Во многих местах урожай загублен. Этот кошмар разрастается, поскольку солдаты одержимы страхом. Когда к ним прибудет подкрепление, они приумножат злодейства, мстя за свой страх. Это будет избиение, тем более ужасное, что остальная Франция и сам король не узнают о нем. Оно будет проводиться без шума под началом ловких господ из конгрегации Святых Даров, приближенных к трону. Король не увидит кровавых следов зверства, ему покажут лишь длинные списки обращенных. Только вы можете их спасти. В вашей власти обратиться к королю, предупредить его о том, что замышляется против его подданных. Вас он выслушает. Вам поверит. Одной вам. Ведь, несмотря на ваши проступки и непослушание, вы внушили ему безграничное доверие. Еще и поэтому он вас так добивается. Вы будете всемогущей…