Тюрьмой Варяга не сломить, стр. 9
— Да что случилось? — спросила она, сдержав нарастающую обиду.
Женщина подошла к экрану и увидела, что один из заключенных лежал на полу, а второй, устроившись на нем сверху, прижимал к горлу своего противника посверкивавший в полумраке острый металлический предмет.
— Ублюдок, — прошипел начальник тюрьмы. — Ну он за это еще поплатится! — Обернувшись, Томас внимательно посмотрел на свою любовницу. — Иди-ка ты лучше домой, детка. Боюсь, сегодня мне не до любви. И как бы у тебя не возникло неприятностей.
Мерседес, с которой он раньше никогда так не разговаривал, боязливо сверкнула глазами, подхватила свои трусики и, даже не поправив на себе одежду, резко развернулась на каблуках и, разобиженная, вышла из кабинета, хлопнув при этом дверью так, что задрожали зарешеченные оконные стекла.
Джонни-Могильщик судорожно глотал воздух. Наконец, не разжимая зубов и морщась от боли, он прошипел:
— Я не знаю…
— Вот как? — спокойно удивился Варяг. Он сгреб шевелюру Джонни в кулак и сильно ударил его затылком о стену, одновременно приставив заточку к кадыку. — В твоей глотке уже, считай, сидит дюйм стали. Если будешь гнать туфту, проткну тебя на хер!
— Послушай, русский…
— Английский язык понимаешь? Или тебе по-русски повторить, что такое длина хрена, ублюдок? Спрашиваю второй раз: кто тебе приказал меня грохнуть?
Джонни не однажды встречался с людьми такого типа. Они живут по своим собственным законам, одним взглядом способны парализовать чужую волю и если объявляют, что пырнут ножом, то непременно выполнят обещание.
— Я точно не знаю. Один парень…
— Кто такой? Откуда он? Имя?
— Из какой-то службы… Черт его знает, откуда. У Дяди Сэма до фига специальных служб. Может, из управления по наркотикам, может, из канцелярии прокурора штата…
— Придется с тобой, парень, поговорить по-серьезному. Ты меня или не понял, или совсем не уважаешь, — размеренно, по слогам, почти спокойно произнес Варяг.
В глазах Джонни сверкнули искры животного страха. От своего сокамерника он ожидал всего — панического крика, ярости, слов ненависти, истерики, испуга. Но русский вел себя так, словно был единовластным хозяином маленького тюремного мирка, в котором верзила Джонни совсем недавно чувствовал себя как рыба в воде.
— Погоди, русский… Я правда не знаю, кто этот парень. Он сказал, что его зовут Фрэнки.
— Как фамилия этого Фрэнки?
— Фрэнки, и все. Я не знаю, из какого он ведомства. Я уверен только в одном: ты здорово кому-то насолил.
Варяг нахмурился и, помедлив, убрал заточку. Джонни облегченно вздохнул.
— И что они тебе обещали за работу?
— Освобождение под залог.
— На хрена тебе под залог? У тебя что, богатая тетя есть?
— А он намекнул, что залог за меня внесут, а я могу рвать когти к себе в Ванкувер. Там им меня не достать.
— При разговоре еще кто-то присутствовал?
— Нет. Мы говорили наедине в кабинете начальника тюрьмы.
— А начальник тюрьмы сам в курсе?
— Вряд ли. Хотя…
— Я вижу, тебе хочется жить? — усмехнулся Варяг.
— А то!
— Ладно, живи. Даю тебе шанс. Только запомни, парень, кто тебе даровал жизнь. Уверен, у тебя хорошая память и ты не забудешь.
— Не забуду.
Уж больно напуганным было лицо канадца. Варяг скривил губы и, напирая на каждое слово, грозно произнес:
— Но я не слышу слова «мистер» и искренних сожалений о случившемся, ублюдок.
Джонни выпучил глаза, но, увидев суровый взгляд русского, возражать не стал. Дрожащим гoлосом он повторил:
— Я все запомнил… мистер.
— Молодец. Вот так-то лучше, — кивнул Варяг. — А теперь скажи: простите меня, я больше не буду.
— Простите меня, мистер, я больше не буду.
— Если ты, дерьмо собачье, предпримешь еще нечто подобное, то в следующий раз тебе не придется просить прощения.
— Да, мистер.
— А теперь тихонько ложись и баиньки! — Варяг резко убрал заточку и опустился на свою кровать. — В следующий раз советую тебе обращаться ко мне не иначе как «мистер». Надеюсь, ты хорошо усвоил этот урок?.. Или, может, повторить?
В голосе русского снова послышался металл.
— Я все отлично понял, мистер, — поднимаясь с пола, повторил Джонни.
Русский продолжал сжимать в руках свое оружие. Джонни очень удивился, когда рассмотрел в темноте, что это был всего лишь обломок стальной ложки.
— Я все отлично понял, мистер, — сдавленным голосом еще раз повторил он.
— Ну вот и хорошо, я вижу, что ты не такой плохой парень, как показалось мне вначале.
Варяг со своей койки внимательно наблюдал за тем, как Джонни, поднявшись с пола, шатаясь, по стенке добрался до кровати, прилег и, вытянув свое огромное тело, молча замер.
Что ж, это был не самый серьезный противник, с которым судьба сталкивала Варяга. Возможно, из этого крепыша и мог бы получиться неплохой вор, но ему явно не хватает настоящей школы, школы российских тюрем. Вот где полноценное испытание! Жернова лагерных зон способны перемолоть в шлак даже самый крепкий человеческий материал, и только единицы способны заставить вращаться жернова так, как им угодно.
— Эй, мистер, послушайте! — вдруг из темноты донесся голос Джонни.
— Чего тебе?
— Вам не жить, мистер. Если мне не удалось сделать это, то наверняка получится у другого.
— Что ты вдруг так разоткровенничался?
— Мне-то плевать, но я точно знаю, что вы не выйдете отсюда живым. Мне кажется, вами заинтересовались слишком серьезные парни.
— Не переживай, Джонни, все образумится. Спи давай. Я хочу полежать в тишине.
Глава 6 Начальник тюрьмы
Егор Сергеевич прибыл в Сан-Франциско под самый вечер. Моросил дождь, который неприятно разбивался о лицо и тонкими холодными струйками забирался за воротник плаща. Точно такую же скверную погоду он оставил в Москве, и, если не знать о том, что лайнер перенес его на другой континент, можно было бы подумать, что он и не покидал родное Шереметьево.
Едва ступив на мокрый, скользкий трап, Егор Сергеевич почувствовал, как сырость мгновенно стала проникать по всему телу, добираясь до самого нутра. Он пожалел, что, собираясь в дальнюю дорогу, не захватил с собой свой любимый шерстяной джемпер.
Высокий, слегка сутулый, с густой седой шевелюрой, Нестеренко ничем особенным не отличался от остальных пассажиров, сошедших с «Боинга-747», принадлежащего российской авиакомпании «Трансаэро». Простой строгий костюм и мягкий лайковый плащ, обтягивающий плечи, делали его похожим на престарелого советского ученого времен 70—80-х годов. Впрочем, он и был кем-то вроде того…
Нестеренко сошел с трапа, осмотрелся и вместе со всеми пассажирами поспешил к автобусу, стараясь не наступать на лужи.
В Америке Нестеренко был дважды.
Первое его свидание с этой страной состоялось лет сорок назад: тогда он, еще сравнительно молодой человек, под видом ученого побывал на конгрессе по международному праву. А параллельно с этим выполнил целый ряд заданий, запланированных им вместе с Медведем. Уже тогда Медведь был крупным воровским авторитетом, а их дружба и сотрудничество приносили невероятные успехи и колоссальные теневые деньги.
Второй раз встреча с Америкой произошла лет десять назад, когда вдруг выяснилось, что в Бостоне проживают родственники Егора Сергеевича по материнской линии, родители которых, опасаясь своего дворянского происхождения, выехали из Санкт-Петербурга сразу после октябрьских событий семнадцатого года.
По приглашению Егор Сергеевич тогда приехал в Бостон и не без интереса разглядывал своего двоюродного брата, который огромными серыми глазами напоминал давно ушедшую матушку.
В первый свой приезд Егор Сергеевич не без труда справился с искушением, чтобы не поменять грешную родину на тихий уют благополучной заграницы. За время своего второго пребывания он успел полюбить эту страну и чувствовал, что был связан с ней неким мистическим образом. Ему даже казалось, что если у него существовала первая жизнь, то, по всей видимости, он провел ее где-то поблизости.