Страшный Крокозавр и его дети, стр. 17
– Отказываюсь репетировать, пока ваша доморощенная Уланова не извинится передо мной и не поможет мне сшить костюм для Крутова, – отрезала Екатерина Семеновна.
– А где сейчас Вьюшина?
– Не знаю, убежала куда-то.
– Вова, быстренько найди Нину и скажи ей, чтобы немедленно шла сюда, – сказал Петр Владимирович.
Расспрашивая Екатерину Семеновну, он узнал, что номера Нины и Васи были самыми выигрышными номерами; на конкурсе в день рождения интерната они вполне могли претендовать на первое место.
Петр Владимирович понял: борьба за первое место и интернате по самодеятельности воодушевит ребят.
А если так, надо немедленно призвать к порядку взбалмошную девчонку.
Вова вернулся и объявил, что Нины нигде не нашел.
Петр Владимирович сейчас же поднялся на четвертый этаж и увидел в спальне своих мальчиков, уткнувших носы в книги.
– Ребята, боевая задача! Вьюшина исчезла! Отыскать Вьюшину!
Искать? Все встрепенулись. Ого! Искать всегда увлекательно… И они тотчас же помчались в разные стороны, по всем четырем этажам обоих спальных корпусов, поскакали вверх по лестницам, вниз по лестницам…
Через пять минут прибежал Игорь Ершов и сказал, что в раздевалке обнаружено Нинино пальто и ботинки. Значит, она спряталась где-то тут. Не могла же удрать на мороз в одних тапочках и платье. Дежурная восьмиклассница, сидевшая у наружной двери, ее не видела. Но девочка не иголка, куда же она могла подеваться? Учебный корпус давно заперт, нужно искать в спальных корпусах. Побежали в подвал, где были раздевалки, на кухню, в столовую, в душевые, в медпункт, в спальни девочек, в спальни мальчиков, по всем туалетным…
Нина исчезла.
Петр Владимирович серьезно забеспокоился: уж не вздумала ли сумасшедшая девчонка выскочить в окно и убежать без теплой одежды? На улице сильно морозило. Вон какие белые папоротники выросли на оконных стеклах… Он сам бросился на поиски.
Вдруг раздался крик:
– Нашли! Нашли!
Под конвоем мальчиков Нина была доставлена к Петру Владимировичу.
– Где ты пропадала?
В прихожей перед кухней стояли громадные бидоны для молока. И Нина спряталась между ними. Она сидела там на корточках, накрывшись брезентом.
Куда девалось ее всегдашнее самонадеянное кокетство! Она стояла сгорбившись, растерянная, заплаканная…
Тут столпилось много зевак из других классов. Такие происшествия нельзя разбирать публично. Петр Владимирович повел Нину и Васю в воспитательскую и для поддержки позвал Галю Крайнову.
– Я не портниха! – со злыми слезами оправдывалась Нина. – Себе я платье сшила, а Ваське помогать буду! Васька противный, мне ногу отдавил на репетиции.
– Да я же нечаянно!
– Не буду ему шить ни мундира, ни штанов! Не хочу из-за него мучиться с иголкой! Пускай сам шьет! – Нина разрыдалась.
Но Петра Владимировича это не разжалобило.
– Ты скоро кончишь плакать?
Нина молчала.
– Да ты понимаешь, ведь день рождения интерната! – строгим тоном воспитательницы поучала ее Галя Крайнова.
– Дело идет о чести класса. Понимаешь ли ты, что мы должны завоевать первое место? – говорил Петр Владимирович.
– Понимаю, – чуть всхлипнула Нина.
– Тогда спокойненько расскажи по порядку – что, как и почему?
Нина молча вынула из кармашка платья зеркальце, тщательно вытерла платком слезы, расческой поправила челку и начала рассказывать.
Выяснилось, что изготовить костюм венгерского гусара очень трудно. Надо сшить красный мундир и синие рейтузы, по всей груди наложить поперечные золотые шнуры, расшить золотом рукава, да еще вдоль рейтуз пустить такой же кант. Екатерина Семеновна и попросила Нину помочь.
– А я ей зато сапожки дерматиновые склеил, – оправдывался Вася. – И на ноги больше наступать не буду.
– Вот что, – сказала Галя Крайнева, – все девочки возьмутся сшить для Васи и мундир и рейтузы со всякими золотыми украшениями.
Пришлось и Нине скрепя сердце пообещать попросить завтра прощения у Екатерины Семеновны.
Разговор по душам был окончен, однако все четверо вдруг остановились на пороге. Вася и Нина, перебивая круг друга, дали честное пионерское, что будут на репетициях во всем слушаться Екатерину Семеновну, а на концерте так спляшут, как никто никогда в интернате не плясал. И конечно, шестой «Б» займет первое место.
– Мы докажем, что настоящие изыскатели! – со всем весело воскликнула Нина.
Петр Владимирович был очень доволен такой концовкой.
ИЗ ДНЕВНИКА ГАЛИ КРАЙНОВОЙ
Наконец настал наш долгожданный праздник! Все уроки были отменены, а воспитатели явились в интернат с самого утра. Крокозавр пришел в темно-синем костюме в полосочку и галстук повязал шелковый, тоже темно-синий, с фиолетовыми крапинками.
Началась генеральная уборка во всех трех корпусах, в спортивном зале, в столовой. Нашему классу досталась лестница в учебном корпусе с первого по пятый этаж. Следовательно, сто пять ступенек, плюс лестничные площадки, плюс горшки с цветами, плюс картины на стенах и прочее должно быть безукоризненно чисто. И кончить необходимо к обеду.
Крокозавр сказал:
– Ребята, не подкачайте!
Тут поднялось нечто невообразимое: наши мальчики и девочки забегали то вверх по лестнице, то вниз. Они таскали ведра, протирали полы и стены. Вниз по ступенькам потекли настоящие водопады. Я начала тщательно перетирать сырой тряпочкой каждый листик на растениях. Крокозавр пиджак на стул повесил, брюки загнул и с мокрой шваброй взобрался на табуретку, чтобы протереть потолки. Он все нас торопил:
– Скорее, скорее, надо успеть еще переодеться!
Подошла эта надутая гусыня – Люба Райкова с «Журналом Чистоты» в руках и спросила Крокозавра:
– Какой у вашего класса процент готовности?
Он сверху на меня посмотрел и спросил:
– Галя, по-твоему, какой процент?
Я ответила, что понятия не имею, и вообще это не так просто подсчитать, ведь наши ребята на всех пяти этажах стараются.
Тут Крокозавр мне одним глазом подмигнул и крикнул Любе:
– Шестьдесят шесть и семь десятых!
Все, кто тут был поблизости, рассмеялись, а Люба очки на нос сдвинула, ничего не записала и ушла. Кажется, она серьезно обиделась.
В этот момент мы увидели, что по нашей мокрой щите медленно поднимается под руку с Кошечкой наша Вера Александровна. Мы, разумеется, моментально тряпки бросили, подбежали к ней, окружили ее, здороваемся. Наконец Вера Александровна выздоровела! Но почему она такая бледная, а губы стали какие-то серые? Одни глаза смотрят и по-прежнему ласково. Всех шестибешников Вера Александровна переглядела, многих успела спросить: «Как поживаешь? Как учишься?» Я не смогла к ней приблизься, а Галька Крышечкина – всегда вперед лезет – к самому ее плечу пристроилась, и Вера Александровна ей даже руку на голову положила.
Кошечке, видимо, обидно стало, что на нее никто не обращает внимания, а все обступили Веру Александровну. Она потихоньку шепнула Крокозавру:
– Скоро ли вы кончите?
Крокозавр – как всегда находчивый – сразу догадался, как ответить:
– Мы кончим на полчаса раньше срока.
Тут Кошечка сказала Вере Александровне:
– Дорогая моя, вам вредно долго стоять. Идемте в ваш кабинет, вы сядете, отдохнете. – И увела от нас Веру Александровну.
Когда мы закончили уборку, то позвали членов Сонета Справедливых – принимать работу. Любка Райкова все придиралась и за одной картиной пыль обнаружила; в результате мы получили четверку.
– Плевать на их отметки! – сказал Вася Крутов. Я с ним совершенно согласна, мы стараемся не ради отметок, а потому что любим свой интернат.
Затем мы отправились обедать, а после обеда вместо прогулки занялись протиркой полов и стен в коридорах и па лестницах спального корпуса. Кроме того, застилали кровати чистым бельем.
Наконец можно было идти получать парадную пионерскую форму. Девочкам выдали белые блузки и темно-синие юбки, а мальчикам – белые рубашки и темно-синие брюки.