Талисман (сборник), стр. 64
«Каждого, кто нападет на меня, постигнет та же участь», - угрожающе подумал он, и услышал ответ:
«Мы не желаем тебе зла. Но это наш дом. Уходи».
«Нет», - сказал он.
«Подожди, — прозвучал просительный голос. — Выслушай меня».
Невдалеке появился новый осьминог. Он выпустил фиолетовое облако — «чернильную бомбу», тотчас принявшую очертания осьминога. Теперь октопусов словно бы стало двое. Спрут пытался сбить с толку противника. Но Валерий без труда определил, где находится истинный осьминог, луч прожектора уверенно коснулся его, поймал, осветил. Что-то в нем показалось Валерию знакомым. А может быть, знакомым были волны, которые он излучал.
«Кто ты?» — спросил Валерий и почти не удивился, услышав:
«Мудрец».
«Значит, тот…»
«Да, то был другой осьминог».
«Каким же образом он знал то, что успел узнать о нас ты? Вы общаетесь между собой мысленно?»
«Не совсем понимаю тебя. Но, может быть, ты прав».
«Это ты убил дельфинов?»
«Я только исследовал дельфинку. Хотел извлечь из ее памяти то, что она знает о вас, о людях. Она погибла…»
«Ты держал их обоих под гипнозом и подавлял все время, как только появился в нашем подводном доме. Ты небось думал, что и на людей сможешь так воздействовать?»
Осьминог промолчал. А Валерий, не ожидая его ответа, спросил: «Почему вы убили людей? Сначала троих, потом — моего товарища, Косинчука. Ты же говорил, что любишь людей…»
«Люблю. Это правда. Мы не знали, что люди погибнут».
«Что вы сделали с ними? Из-за чего они погибли?»
«Мы исследовали при сильном воздействии их память, центры их мозга…»
«Как достигается сильное воздействие?» — спросил Валерий.
«Прикосновением. Когда наши руки сжимают руки человека, наша мантия прилегает к его телу, а клюв прижат к его затылку».
«Это хотел сделать со мной тот осьминог, которого я только что убил?»
«Не знаю».
«Он всегда отвечает «не знаю», когда не хочет отвечать», - подумал Валерий, ничуть не опасаясь, что Мудрец знает его мысли. Произнес твердо: «А теперь проводи меня. Я должен увидеть то, что видел мой товарищ».
«Но я говорил: ты погибнешь. Мы уничтожим тебя».
«Почему?»
«Сколько раз людям надо повторять одно и то же. Если бы твои собратья узнали о том, что видел он, они стали бы нашими врагами. А это не нужно ни нам, ни людям. Мы не хотим ссориться с вами. Не из-за чего. Разделим мир. Вам — суша и воздух, нам — все остальное».
«Тот осьминог, который был у нас после тебя, уверял, что вы согласитесь стать нашими помощниками и в Океане».
«Согласимся», - ответил осьминог, а Валерий подумал: «Врешь!»
«Мы поможем вам разводить водоросли и пасти рыб. Поможем бороться с другими людьми».
«Еще бы! Это как раз то, что вам нужно, что было бы вам на руку. На все ваши восемь рук. А теперь прочь с дороги, или я уничтожу тебя!»
«Но я предостерегал тебя. Люди не должны знать…»
«Люди должны знать все. Сначала знать, а затем уже становиться друзьями или врагами. Это закон всех разумных. Вы сами хотели применить его к нам. Сначала знать».
Он включил двигатель, и Мудрец помчался перед ним, вырываясь из луча прожектора и исчезая во тьме…
21
Перед Аркадием Филипповичем лежали две карты бухты — надводной и подводной ее частей. Первая карта была довольно подробной, вторая — во многих местах контурной. Ее начал составлять Слава, теперь вносились дополнения и уточнения в соответствии с тем, что сообщали водолазы. Обе карты пересекали линии, нанесенные разноцветными карандашами, испещряли цифры. На первой было больше линий, на второй — цифр. Они отражали распространение и степень повышения радиоактивности.
То и дело радист приносил новые сводки и молча протягивал их Славе, а тот передавал Аркадию Филипповичу. Часть сводок затем подвергалась дальнейшей обработке в вычислительных центрах и снова возвращалась на судно «Академик Карчинский». Сейчас на Славу и Аркадия Филипповича работали десятки учреждений и лабораторий институтов.
В дверь каюты послышался стук, и на пороге вырос командир группы водолазов.
— Посмотрите, — сказал он, показывая металлическую пластинку с цифрами и значками. — Это маркировка контейнера с обогащенным ураном.
— Где вы ее нашли? — спросил Аркадий Филиппович, придвигая карту.
— Вот в этом квадрате, — ответил командир. Его палец показывал на скрещение нескольких линий — двух красных и черной.
— Можно считать установленным, что украденные контейнеры находятся здесь, — сказал Слава.
— Предположительно, — уточнил Аркадий Филиппович. — Установим, когда найдем. А установленным является другой, и не менее важный факт, что иностранных кораблей в эти дни в районе бухты не было. Значит, предположение о диверсии становится все более шатким. А других версий, которые могли бы с достаточной вероятностью объяснить пропажу, у нас нет…
Он произнес последние слова с вопросительными интонациями, показывающими, что у него имеется своя версия.
— Давайте поговорим еще раз с осьминогом, — предложил Слава.
— Вы думаете… — блеснул стеклами очков следователь.
— Думаю.
Они оба хорошо понимали, о чем идет речь, хотя догадка казалась совершенно фантастичной. Но когда все версии отпадают одна за другой, остается фантастика. И, как ни странно, она-то зачастую и оказывается самой верной догадкой.
— Пошли, — сказал Аркадий Филиппович, складывая карты. До того, как лодка будет готова к погружению, у нас остается не меньше получаса.
— Вы тоже хотите пойти с нами? — удивился Слава.
— Да.
Они вышли на палубу и направились к бассейну, у которого дежурили два моряка. Осьминог уже выплывал навстречу, расправив бледно-розовую мантию. Слава попросил одного из дежурных поставить у самого бассейна тяжелый железный табурет. Затем обратился к спруту:
«Мудрец, ты можешь уместиться на этом табурете?»
«Могу. Зачем?»
«Попробуй», - не отвечая на вопрос осьминога, предложил Слава, стараясь не давать волю воспоминаниям. Вряд ли октопус мог одновременно следить за мыслями нескольких людей, но уж главным собеседником он должен был интересоваться. Аркадий Филиппович перехватил взгляд Славы и показал ему на часы. Слава, наблюдая, как моллюск легко взбирается на табурет, попросил его:
«Ляг ртом вверх, а щупальца свесь вниз».
«Так мне неудобно».
«Это будет продолжаться недолго», - успокоил его Слава, пристально глядя в огромные осьминожьи глаза. Он знал, что обычные октопусы хорошо поддаются гипнозу, и помнил об опытах голландского биолога Тан-Кота, испробовавшего на спрутах различные методы внушения. Сейчас он решился применить один из них. Может быть, удастся загипнотизировать и Мудреца или хотя бы лишить его силы воздействовать на мозг человека.
Осьминог подобрал одно щупальце и обвил его вокруг ножки табурета.
«Опусти!» — приказал Слава, напрягая волю. Он старался думать лишь о том, что должно выполнить животное.
Осьминог неохотно повиновался. Нужно было как можно дольше удерживать октопуса в неудобном для него положении — это облегчало воздействие на его мозг. Тан-Кот именно таким образом загипнотизировал небольшого осьминога, а затем делал с ним что угодно: подымал и опускал щупальца, падавшие как куски веревки; перебрасывал моллюска с руки на руку, как футбольный мяч. Голландец был большим знатоком спрутов. Он считал, что возможность их участия в сеансах гипноза уже сама по себе подтверждает высокую организацию мозга. Слава напрягал волю, глядя на спрута, и мысленно приказывал:
«Слушай внимательно, слушай только меня и подчиняйся! Отвлекись от всего постороннего, забудь обо всем, что нас окружает. Нас в мире двое — я и ты. Я — твой бог, твой господин. Подчиняйся».
Ему показалось, что воля спрута сломлена, и он спросил:
«Помнишь, я рассказывал тебе, что значит для людей солнце?»
«Помню».
«Как выглядит солнце осьминогов?»
Он почти не удивился, увидев знакомое изображение контейнера. Оно было таким четким, что можно было различить латинские буквы на стенке.