Талисман (сборник), стр. 40
— Никакой катастрофы не было, — услышал вдруг Северов. В ЭИБСе было много живого, а после великого опыта все перешло в новое состояние.
— Что ты болтаешь!
Арди тяжело провел рукой по лицу:
— Я… я ничего не говорю.
— Ч-черт!
— Тебе почудилось… Забудь… Послушай: я не должен покидать Ристину. Я еще, наверно, нужен Арди… Не знаю… Раньше он часто говорил со мной, поддерживал во мне жизнь, а теперь и не вспоминает,… Видишь, какой я стал.
— Одичал, бедняга. — Северов прервал зевок и весь похолодел: над песками, прямо на них, шла Оранжевая Смерть — огромная бесформенная туча. Капитан мельком взглянул на звездолет, но Арди остановил его:
— Куда же ты? Это он… Теперь он такой.
— Арди?
— Не бойся. Тебя он не тронет… не тронет… не тронет…
— Подожди! — не своим голосом закричал Северов, не чувствуя, как пальцы увязли в плечах Арди. — Подожди! Только не сейчас! Слышишь!
— Я… я не глухой… Чего тебе?
— Это же Оранжевая Смерть!
— Навыдумывали люди… Чудаки: назвали смертью то… что стало большой… беспредельной жизнью.
Оранжевая туча замедлила движение и остановилась метрах в пятнадцати от них.
— Он зовет меня, — сказал Арди и осторожно пошел, оставляя на песке клочки мутноватой слизи. На полпути остановился, вяло помахал рукой капитану:
— Иди к нему… туда.
Северов покашлял и отрицательно качнул головой. Арди так же медленно вернулся. Лицо его было печальным:
— Я ему не нужен. Он сказал: пусть придет Сергей и сам перешагнет порог Со-Лесты… сам, а не его ощущения.
Капитан поиграл желваками и закурил. Вспомнил: «Кто попал сюда, назад не вернется». Вот оно что… Он боялся смотреть на Тучу, будто и в самом деле Арди наблюдал за ним тысячью глаз и смеялся над его трусостью…
И вдруг словно острый кинжал пронзил его: посредник! Этот Арди посредник!.. Неужели… Северов сдавил виски пальцами, но тут же поднял голову. Оранжевая Смерть качнулась и уже заскользила обратно, к зыбкой линии горизонта.
— Ты не захотел. Он обиделся… Вы так давно не встречались!
— Что это?
— Он очень занят… очень.
— Что это было?
Арди пристально смотрел вслед удалявшейся Туче и не сразу ответил:
— Это не имеет названия… для перехода в сверхдалекие системы… Ты ничего не поймешь… — Арди склонил голову, и Северов увидел нечеловеческую тоску в его глазах. — Он совсем забыл меня. А скоро смерть. Я чувствую… чувствую… чувств… ую…
Через два дня звездолет улетал.
Арди давно уже стоял возле дюз, устремив застывший взгляд на дальнюю гряду гор. Северов не знал, умер ли он, или с ним произошел затянувшийся шок.
Мучимый желанием взлететь и болью за беззащитное существо, капитан долго стоял в нерешительности, не зная, что предпринять. Затем дал команду роботам перенести Арди на безопасное от дюз расстояние, но тот вдруг медленно повернулся и тихо сказал: «Жаль его. Жаль… Он так много работает…»
— Послушай… отойди подальше.
— Ты отправляешься? На Землю?
— Да.
— Значит, и ты покидаешь меня? — Крупная слеза скатилась по щеке Арди. — И я останусь совсем один?
— Отойди. Очень прошу тебя, отойди.
— Нет уже сил, Сережа… не могу…
Северов видел только глаза его, одни глаза — жалобные, молящие, как у выгнанной собаки, — и у него сжалось сердце и стон вырвался из груди. Тяжело ступая, он прошел в рубку, постоял возле кресла и решительно включил двигатели.
Аскольд Шейкин
ХЛЕБ ГРЯДУЩЕГО
Научно-фантастический рассказ
«Во изменение п.7 Технического предписания, выданного 21 марта с.г., инженеру-географу Шеину Д.С. предлагается во время следования по маршруту: верховье Баргыдаммыта — астрономический пункт Курунг-Юрэх — сделать заход на радиомаяк на возвышенности Улахан-Таас-Кэрнкэ (от устья ручья Томтордох на запад 8 километров) с целью обследования технического состояния радиомаяка.
«Дорогой Дмитрий Сергеевич! Посылаю Вам выписку из приказа и описание подходов. Не удивляйтесь. К нам обратились работники ГВФ [1] с просьбой побывать на автоматическом радиомаяке Улахан-Таас-Кэрикэ. Их беспокоит снижение мощности этого маяка. По некоторым данным они считают, что причина чисто внешняя, например, разросшиеся деревья, изменение рельефа в непосредственной близости от маяка и тому подобное. Однако, просматривая с воздуха район радиомаяка, они ничего подозрительного не обнаружили. Узнав, что Вы будете в тех краях, они обратились к нам за помощью. Дело идет о внешнем осмотре, не более! Для Вас это двухдневный, максимум — трехдневный дополнительный переход. Ну и, как Вы понимаете, в чаянии близкой осени и отлета домой, когда нам будет особенно нужна самая нежная любовь ГВФ, было бы очень полезно для всей экспедиции оказать им эту услугу.
Надеюсь, что почту (и продовольствие!) сбросят с самолета удачно, и Вам не придется собирать сухари по всей тундре, как в прошлом году.
Р.S. Радиомаяк в радиограммах упоминать не следует. В случае необходимости именуйте его словом «изба». Мы будем знать.
И еще одно поручение. От имени администрации и месткома поздравьте Веденцова. В соревновании по профессиям он завоевал звание лучшего радиста экспедиции. Выписку мы ему послали вместе с личной почтой, но, кроме того, передайте ему это и в устной форме. Скажите еще, что все мы ему завидуем: такого количества писем не получает в экспедиции больше никто, ну и, так как все конверты надписаны одним (притом женским!) почерком, общее мнение — дело закончится свадьбой.
Особенно горячее участие принимает во всем этом бухгалтерия. Будучи целиком женской, она волнуется: отвечает ли Веденцов на каждое из этих писем? Если отвечает, то как умудряется доставлять их на почту? Или он просто пишет ответы и складывает?…
Впрочем, все это шутка.
ОПИСАНИЕ ПОДХОДОВ К ОБЪЕКТУ
«Радиомаяк Улахан-Таас-Кэрикэ… расположен на водоразделе рек Монбача и Укукит, в верховьях ручья Томтордох, в восточной части возвышенности Улахан-Таас-Кэрнкэ — траппового останца столообразной формы, относительной высотой 90-100 метров. Радиомаяк находится на поляне размером 40–50 метров, в бывшей промысловой избе, над которой установлена двадцатиметровая шестнадцатисекторная антенна и мачта ветродвигателя. Вокруг поляны — горелый лиственничный лес. Тропы к маяку нет. Однако уже в среднем течении ручья Томтордох возвышенность Улахан-Таас-Кэрикэ, как господствующая высота в истоках этого ручья, является хорошо заметным ориентиром, и нахождение ее (при следовании от устья ручья) не представляет труда.
8 сентября, 3 часа ночи.
Здравствуй, любимая!
Сейчас проснулся. Замерз. Затопил печку. За стенкой палатки позвякивают боталами олени. Зажег свечу и, конечно, пишу тебе, хотя знаю, что письмо мое ты получишь нескоро. Позавчера с самолета нам сбросили продукты и почту. И твои письма тоже. Какое тебе спасибо за них!
Сбросили и записку от начальника экспедиции: на базе все удивляются, сколько ты пишешь мне, — ведь ответы я тебе не могу посылать! Это верно. Радиограмму — пожалуйста! Хоть сегодня. А передать тебе листок бумаги, который держу сейчас, и эти лепестки полярного мака, — это нельзя. А ведь обращаться к тебе, писать тебе каждый день для меня — как дышать.
1
Гражданского воздушного флота.