Я шел с Ганнибалом, стр. 16

Волки распевали боевые песни и, бряцая оружием, готовились кинуться навстречу атакующим. Тут на волков с тыла напали Ганнибаловы всадники, ряды волков смешались, многие были убиты на месте, другие бежали, побросав оружие. Ганнибал не велел их преследовать. Он даже запретил собирать с поля брошенное оружие. Тем самым он стремился показать побежденным, что не хочет их уничтожать, а желает привлечь на свою сторону. Осталось переправить на другой берег тридцать девять слонов, которые уже волновались от шума, доносившегося с другого-берега. Ганнибал не спешил.

Некоторые погонщики хвастались, что могут сразу же переправить своих слонов на тот берег. Один погонщик, спеша опередить других, сел на слона и направил его в реку. Слон все глубже входил в воду, она уже доставала ему до спины. Погонщик не обращал на это внимания, он уже не раз переплывал на слоне реки. Но вдруг слон окунулся с головой, затем выдохнул воздух, подняв целый фонтан брызг, а потом исчез под водой. Погонщик в страхе заорал, он не умел плавать и спасся только благодаря тому, что успел ухватиться за всплывшего слона. Слон вылез обратно на берег, и погонщик больше не пытался переправить его через Родан. Еще один погонщик тоже захотел было отличиться. Он стал подманивать за собой слона, и, когда тот двинулся за ним, погонщик побежал в воду. Но слон повернул назад.

После всего этого шума слоны уже больше не захотели плыть. Ганнибал стал совещаться с погонщиками. Под конец он предложил построить ниже по течению дорогу в реку, но не через всю — такого Родан не позволил бы, — а просто причаленный к берегу помост длиной в семьдесят и шириной в пятнадцать шагов, покрытый землей и дерном, чтобы слоны, вступив на него, думали, что все еще идут по берегу, хотя по обе стороны и будет вода. Плот, достаточно большой, чтобы удержать на себе восемь или десять слонов, должен стоять готовый к отплытию на конце помоста.

Погонщики нашли этот план замечательным. На строительство помоста и плота ушел целый день. На следующее утро к замаскированному мостику повели первых восемь слонов. Ганнибал сидел на Суре, чтобы хорошо видеть все вокруг, но оставался в стороне, приказав вступить на помост сначала слонихам. Они были послушнее, и Ганнибал рассчитывал на самолюбие самцов, которые последуют вслед за ними.

Слонихи одна за другой вступили на искусственную дорогу. Бревна были покрыты глиной, на глину положен дерн, по краям воткнуты кусты. Потом слонихи, а за ними и несколько слонов во главе с Суром перешли на плот, также выложенный дерном. Слоновий плот был таким вместительным, что на нем свободно поместились десять слонов. Тогда на плот пробрались гребцы, взяв спрятанные в кустах весла. Отвязали канаты, которыми плот был привязан к деревьям на берегу. Плот подхватило течением и понесло. Гребцы направили его к другому берегу.

Слоны съежились, как под ударом молнии, захлопали ушами, словно створками ворот, хоботы взлетели вверх. Они искали врага, который так коварно выбил у них из-под ног твердую почву. Мощные туши слонов застыли, как скалы, внутри их нарастал грохот, и тут затрубил Сур. Он был так взволнован, что не удержался и прыгнул в реку. За ним прыгнули еще два слона. Ганнибал, два погонщика и я оказались в воде. Мы ухватились за край плота. Слоны в воде сразу успокоились, плывя возле плота.

Сур держался около меня. Ощутив под ногами дно, он приподнялся из воды и пошел вброд, высоко задирая хобот. Когда середина реки осталась позади, я опять забрался в седло. Я нашептывал на ухо Суру ласковые слова, но он не подавал никакого знака, что хочет разговаривать. Он все больше вылезал из воды. Теперь Сур уверенно шел вперед, опередив двух других слонов. Уже на берегу я почувствовал, что он обижен. Когда Ганнибал к нему приблизился, Сур сердито вылил на него полный хобот воды — в благодарность за неожиданную переправу.

— Разве я не достаточно мокрый? — спросил его Ганнибал, трясясь от смеха.

Сур был обезоружен этим и сразу смягчился.

К вечеру всех слонов переправили на левый берег. Кар-талон, которого Ганнибал отправил назад на пустом плоту, заставил погонщиков привязать к передним ногам слонов кур и кроликов, чтобы слоны стояли спокойно. Но не все погонщики захотели это сделать, и еще несколько слонов спрыгнули с плота в воду. В последний раз плот даже перевернулся. Это стоило жизни двум гребцам. Но реке не досталось ни одного слона или погонщика.

15

После того как через реку переправили всех слонов, к карфагенянам присоединились несколько тысяч волков, снова взявшихся за оружие.

Ганнибал назначил три дня отдыха. Соорудили укрепления, причем волки предложили свою помощь, усердно копая рвы и поднося бревна. Слоны, освобожденные от всякой работы, потопали к реке. Теперь они навешали ее, как старую знакомую. Наемники и волки занялись меновой торговлей. Подул благотворный южный ветер. Люди сложили оружие, запрятав его так далеко, словно в будущем оно никому не понадобится. О войне уже никто не говорил.

Слоны проводили все дни на реке. Как и в мирное время, проделывали мы с ними безобидные трюки. Слоны тоже играли друг с другом. Один раз Карталон раздразнил карликового слона, пугая его своим бормотанием, а потом побежал от него, крикнув мне, чтобы я вскочил на него сзади. Я скользнул слону на загривок, откуда он не мог меня скинуть. Когда он захотел лечь на землю, я спрыгнул и дал ему немного соли, чтоб успокоить. Карлик сердито отвернулся, не обращая внимания на соль и на уговоры своего великана-погонщика. Я отошел, почувствовав угрызения совести. Вдруг я ощутил удар по спине и резко обернулся, думая, что это Карлик ударил меня хоботом. Но он стоял все на том же месте. Погонщики хохотали. Тут я увидел возле своих ног комок глины — ее швырнул Карлик, попав мне в спину. Я увидел, что он доволен. Это видели все. И мне стало немного легче.

Мы вернулись в лагерь при заходящем солнце и застали там большой переполох. Выкапывая ров, волки наткнулись на мощный череп. Привязав слонов, мы пошли на площадь перед палаткой Ганнибала, где лежал этот череп. Он был величиной в половину человеческого роста и пялился на нас огромной черной дырой. Притащившие его сюда уверяли, что нести его было легко. И говорили, что в первый момент, когда они его увидели, им показалось, что в нем сидит нечистая сила.

— Голова Циклопа, — сказал кто-то в толпе. Наемники, обступившие удивительную находку, не сомневались, что перед ними череп какого-то древнего великана. Карталон и еще некоторые погонщики с сомнением качали головой. Они обменялись взглядами, и Карталон сказал: — Как этот слон мог попасть сюда?

— Слон?! — Никто не хотел этому верить.

Из палатки в сопровождении Силена вышел Ганнибал. Он с удивлением стал рассматривать находку.

— Он лежал в земле на глубине в человеческий рост, — доложил начальник, наблюдавший за строительством укреплений.

— Такой огромный череп бывает только у слона! — сказал Ганнибал.

— Да, это череп слона, — подтвердил Карталон; он подошел ближе к черепу и объяснил: — Вы приняли эту дыру за глаз циклопа, а это отверстие для хобота. — И указал также на едва видные дырочки, где, как он утверждал, помещались слоновьи глаза.

Теперь каждый мог представить себе этот череп на шее слона.

— Но как слон мог попасть сюда? — спросил Ганнибал?

— Наверно, он давно здесь лежит, — предположил Силен.

Во время объяснения Карталон притронулся к черепу, и кусок истлевшей кости остался у него в руке. Теперь череп выглядел еще страшнее, а так как никто не мог объяснить появление слона в этой местности, что так далеко от стран, в которых водятся слоны, то догадка Карта-лона снова подверглась сомнению, и опять весь лагерь стал называть находку не иначе как Циклопом.

Многие думали, что череп принесет нам несчастье, и никто не понимал, почему Ганнибал оставил его лежать возле палатки.