Ищите Солнце в глухую полночь, стр. 35
Я доедал скверные рыбные котлеты, когда вошел Калитин и сел за мой столик.
Он кивнул на окно:
– Ну, что скажешь?
– Что сегодня тринадцатый день, как они ждут помощи.
Калитин сердито громыхнул стулом и пошел выбивать чеки.
После завтрака я потолкался в зале ожидания и пошел в диспетчерскую. Там был только Калитин. Он удобно устроился на мягком диване и просматривал древнюю замусоленную подшивку «Крокодила». Меня он как будто и не заметил.
Я стал смотреть в окно и тихонько барабанить пальцами по столу. Потом посмотрел на Калитина. Он отшвырнул журнал и поморщился.
– Слушай, друг ты мой разлюбезный, шел бы отсюда куда-нибудь подальше, а? Не висни ты у меня над душой – мне и без тебя тошно. Пойми, наконец, что я не бог, а всего-навсего уездный вертолетчик...
– Я же ничего не говорю тебе.
– Не говоришь! – вскипел Калитин. – Да ты просто орешь своими диоптриями! Ведь с твоей рожи можно писать икону Пафнутия Громовержца и выставлять для устрашения в датский парламент!
– А почему в датский? – спросил я.
Он озадаченно посмотрел на меня.
– А черт его знает... Ты думаешь, в Дании парламента нет?
– Не знаю.
– Тогда какого дьявола спрашиваешь, – огрызнулся он и снова уткнулся в журнал. А через минуту, взглянув на меня, он вскочил с дивана, высунул голову за дверь и рявкнул:
– Механик! Механик, чтоб тебя...
Механик явился через десять секунд.
– Немедленно приготовить машину к полету!
– Но... как же погода? – робко спросил механик.
– Какая там, к чертовой матери, погода! – рассвирепел Калитин. – Где ты видишь погоду? И кто тебе сказал, что на этом паршивом Севере бывает погода?! Выполняйте приказание!
– Слушаюсь! – вытянулся механик.
– А ты чего сидишь? – накинулся Калитин на меня. – Или ждешь, когда начнется всемирный потоп? Собирайся, да поживее!
– Слушаюсь, – сказал я, стараясь скрыть улыбку.
Едва мы поднялись в воздух, как земля исчезла и остался только рев двигателя и что-то белое и мокрое за стеклами кабины. Я так и не понял, каким чудом Калитин вывел машину точно на устье Шантыма, – я знал, что вертолет не приспособлен для слепых полетов. Мы сделали круг, и перешли на бреющий полет, и медленно скользили над самой рекой, черной и гладкой сверху. Машина казалась легкой и послушной, но я видел очень прямую спину Калитина и его затылок и чувствовал, насколько это тяжело – вести вертолет вот так, едва не задевая вершины деревьев. И вдруг вертолет выпрыгнул из этой мглы прямо на солнце, и оказалось, что впереди нет ни одной тучи, и через несколько минут я увидел наш лагерь.
МИ-1 с трудом присел на узкую галечную отмель, ступив одним колесом в воду и чуть наклонившись, и я открыл дверцу и выпрыгнул из кабины, не дожидаясь, когда остановится двигатель.
Шесть человек встречали меня.
Сергей стоял у палатки, тяжело навалившись всем телом на палку, словно боялся, что земля вырвется у него из-под ног.
Я сказал ему: «Идем, надо торопиться», – и взял его под руку, но он молча отстранился и сам пошел к вертолету. И уже в кабине приказал мне:
– Если будет трудно, возвращайся. И если станет совсем плохо, брось все, – он с озлоблением выругался, – и возвращайся, даже если тебе покажется, что ты у цели.
– Хорошо, – сказал я ему. – Я вернусь. Из Хулимсунта.
Пять человек стояли поодаль и смотрели на нас, но никто не подходил ближе.
– Надо лететь, – сказал Калитин.
– Сейчас, – сказал я и снова повернулся к Сергею. – Возьмешь с собой Тиунова, он мне не нужен.
Сергей внимательно посмотрел на меня и кивнул. Я подошел к Вальке:
– Быстро собирайся, полетишь вместе с шефом.
Он растерянно взглянул на меня и не нашел, что сказать.
– Ну, живее. Не тяни время. Я и так знаю, что ты ждешь не дождешься, когда выберешься отсюда, – добавил я со злостью.
Он исподлобья смотрел на меня.
– А почему это я должен лететь с ним?
– Хотя бы потому, что ты мне не нужен, а в вертолете есть свободное место.
– Я тебе не нужен? – медленно повторил он и покраснел. – А почему именно я тебе не нужен? А может быть, я кому-то другому нужен, или тебе еще кто-нибудь не нужен, или ты сам кому-нибудь не нужен, мне, например?
– Ну хватит, – сказал я. – Собирайся.
Он вдруг закричал, подавшись ко мне:
– А я плевал на тебя и на твои приказания! И на твою экспедицию тоже! Плевал! Да, мне и самому неохота оставаться здесь, но я никуда не полечу и пойду за тобой! Потому что ты такой же трус, как и я и все остальные, но ты умеешь притворяться и прятаться за высокими словами, а я не хочу делать этого! И я пойду за тобой, чтобы увидеть, как ты струсишь и завоешь от страха! Ведь ты через два-три дня повернешь обратно, и вся эта комедия нужна тебе для того, чтобы набить себе цену. Как же, начальник экспедиции! А я плевал на тебя, да, плевал!
Ему очень хотелось ударить меня, и он сцепил руки перед собой и весь трясся от злобы и кричал.
И тогда я сам ударил его.
Я бил Тиунова, маленького человечка, корчившегося от приступа злобного бешенства, и было так, словно призрак, долгие годы маячивший где-то в стороне от меня, вдруг встал прямо передо мной и протянул ко мне свои длинные цепкие пальцы... Я увидел его неподвижное лицо с пустыми глазами и презрительной усмешкой, лицо собственника своего драгоценного «я», и это «я» перевешивало тяжесть всей планеты и превратило солнце в крошечный холодный кружочек, согревающий только эту гнилую душу.
И я ударил по этому лицу.
Валька зажмурился и замотал головой, струйка крови поползла по его подбородку, и он заплакал и потом долго укладывал свой рюкзак, а мы все стояли вокруг него и молчали, никто не догадался помочь ему.
Олег подошел ко мне и сказал:
– Здорово, что ли?
– Рот Фронт, старина...
Вертолет расправил лопасти. Прежде чем оторваться от земли, Калитин поднял руку, обтянутую черной перчаткой, и отсалютовал сжатым кулаком.
42
Шесть пар угрюмых глаз следили за тем, как исчезает в небе зеленая точка.
Валентин поднял воротник куртки, с усмешкой сказал Андрею:
– Ну, вождь, командуй... Веди нас к сияющим победным вершинам Великого Шантыма...
И выругался затейливым многоэтажным матом, которому он научился у печорских пьяниц. Вечером, за ужином, Андрей сказал:
– А у меня, ребята, новость есть...
И замолчал, сосредоточенно выскребывая миску.
– Какая? – не выдержал Николай.
– Запущен спутник с человеком.
Олег поперхнулся, а Валентин недоверчиво переспросил:
– Спутник?
– Да, и даже два.
– Два?! – Валентин изумленно поднял брови. – И только сейчас ты говоришь об этом?
– Ну да...
Валентин бросил ложку.
– Господи, что за идиоты обитают в этом Московском университете...
Андрей улыбался.
Валентин с недоумением смотрел на него. И вдруг расхохотался.
Утром тридцать четвертого дня, в десять часов двадцать три минуты, они увидели Сибирь. Она открылась как-то вдруг. Горы в этом месте круто обрывались, и странно было видеть внизу темные облака, а прямо перед собой – огромное холодное солнце, расплывшееся в туманной мгле. Восточный ветер донес до них влажное дыхание тайги.
Они молча стояли над обрывом. Они так устали, что долгожданные минуты не принесли им радости. Потом Николай вскинул ружье и грохнул сразу из обоих стволов. Густой звук покатился по пустому небу и тут же вернулся, отброшенный соседней горой.
Андрей сказал:
– На этом торжественную часть разрешите считать закрытой. И давайте приниматься за дело. Олег и Николай – вниз с гравиметром, остальные – искать тайник...
Николай поежился. Ему очень не хотелось идти, но идти надо было, и чем быстрее, тем лучше, – на хребет надвигались тучи.
– Пошли, что ли? – спросил он Олега.
– Да, сейчас, – ответил Олег, оглядываясь на Сибирь и надевая рюкзак.
И вдруг он улыбнулся. Николай с недоумением посмотрел на него. Чему он радуется? Странный все-таки парень. Николай пожал плечами, взял свою двустволку и зарядил ее. Поглядел на небо – оно не обещало ничего хорошего. Значит, опять целый час придется сушиться, и раньше одиннадцати, конечно, не ляжешь. Правда, сегодня можно будет как следует поесть и даже выпить – шеф говорил, что в тайнике есть две бутылки спирта. Если, конечно, удастся найти тайник. В этих зарослях можно пройти в двух шагах от него и не заметить. Но все это будет вечером, а пока надо пробираться через этот вселенский хаос, где того и гляди свернешь себе шею... Если они придут на точку за три часа, будет просто здорово. И к каким только хитростям ни прибегаешь, чтобы хоть немного обмануть себя... Ведь ясно, что за три часа не дойти, но ведь тогда можно начать считать сначала, и уж точно останется меньше трех часов...