Мир приключений 1980 г., стр. 39

— Да, — сказал я. — Это одна из причин. Есть и другие. Но вы узнали, когда и что он намерен взорвать?

— Нет, — сказал Фредерик. — Я ничего не знаю. Когда я вошел в библиотеку, они прервали разговор. В последние дни мне кажется, что князь о чем-то догадывается. Может быть, у меня на старости лет разыгрались нервы. Мне даже казалось, что за мной следили.

В самом деле, полгода назад князья готовились к восстанию.

— Вам надо подумать, — сказал отец Фредерик. — Разрешите мне уйти? Не хотелось бы, чтобы меня видели около этого дома.

— Спасибо, отец, — сказал я. — И не беспокойтесь за ваших учеников. Грузовик будет в восемь у школы.

Я проводил миссионера до двери и остановился, размышляя, с чего начинать. Действовать надо было быстро. Я подошел к окну, чтобы посмотреть, стоит ли у подъезда дежурная машина. Машина стояла. Уже начало светать, и отец Фредерик, широко шагающий по дорожке вдоль газона, был до колен скрыт утренним туманом. Я смотрел ему вслед. Добрый старик, подумал я вдруг об отце Фредерике, всегда давал нам, мальчишкам, конфеты. Это было давно, но вкус конфет сохранился. Тогда были голодные времена, и больше нам никто не давал конфет.

Сверху, со второго этажа, мне виден был и газон, и окружающие его кусты, и проходящая дорога, и даже деревья вдали, за дорогой. За кустами стоял человек, так же как и отец Фредерик, по колени в тумане. Он вышел из-за кустов. Миссионер не видел его, он шел опустив голову и задумавшись. Я вдруг понял, что миссионеру грозит опасность. Я хотел крикнуть ему, но окно было закрыто, и я, вместо того чтобы выстрелить прямо сквозь стекло и вспугнуть того человека, стал открывать окно. Я увидел, как сверкнул маленький, сверху нестрашный огонек, и тут до меня долетел тихий щелчок. Отец Фредерик, не останавливаясь, прошел еще три шага и во весь рост упал вниз, в туман. И исчез.

Убийца побежал к кустам и скрылся в них. Отец Фредерик все-таки был прав. Его похоронят в Танги, около церкви, если она останется стоять после землетрясения. Я бросился вниз. Последний день Танги начался с выстрела.

ТАНГИ КОМИССАРУ ВРК МАЙОРУ ТИЛЬВИ КУМТАТОНУ СРОЧНО ИЗ ЛИГОНА 6.20.

ВАШ ЗАПРОС СООБЩАЕМ ВРК ПРИНЯЛ СПЕЦИАЛЬНОЕ ПОСТАНОВЛЕНИЕ РАЗРЕШАЮЩЕЕ КОМИССАРУ ВЛАСТЬЮ ВРК НАЦИОНАЛИЗИРОВАТЬ ЛЮБОЕ ПРЕДПРИЯТИЕ ИЛИ СОБСТВЕННОСТЬ В СЛУЧАЕ ЕСЛИ ВЛАДЕЛЕЦ ПРЕПЯТСТВУЕТ НОРМАЛЬНОЙ ЭВАКУАЦИИ ВОПРОС КОМПЕНСАЦИИ БУДЕТ РАССМОТРЕН ПОЗДНЕЕ.

СРОЧНО, ГОСПОДИНУ КНЯЗЮ.

Сегодня утром., в пять часов, я следил, как вы приказали, за отцом Фредериком. От вас он пошел к себе и некоторое время находился в своем доме. В четыре часа отец Фредерик вышел из дома. Я шел за, ним на некотором расстоянии. Когда я догнал его, он уже входил в дом коменданта. Так как вы сказали, чтобы он ни в коем случае туда не вошел, я вынужден был выстрелить. Не знаю, мертв он или нет, потому что после выстрела я вынужден был бежать.

Джонсон.

КНЯЗЬ УРАО КАО

Есть ли высшая справедливость, подумал я, прочтя в постели записку портье Джонсона? И кто направляет безжалостную руку судьбы? Клянусь всем святым, у меня и мысли не было убивать отца Фредерика.

Зная человеческую натуру, я подозревал, что миссионер побежит с доносом к майору. Я полагаю, что отцом Фредериком руководила не корысть, а неправильное понимание чувства долга, а может, просто страх перед смертью и воображаемым высшим судом. Я приказал следить за ним, ибо полагал, что он мог подслушать наши разговоры.

И вот записка… Что ж, мои руки чисты, думал я. Будем считать отца Фредерика праведником, позаботимся о его погребении, щедром даре на его школу.

Итак, я лежал в постели, размышляя, насколько лучше было бы для Фредерика и христианской церкви, если бы он умер в японском концлагере и попал в число мучеников. И в этот момент я услышал — ночью слышно далеко, — что кто-то подъехал к воротам и препирается со стражником. Я лежал спокойно, пытаясь сообразить, кто бы мог примчаться ко мне так рано. Кто-нибудь из соседних князей, напуганный слухами о землетрясении? Или отряд с гор, который я ожидал с минуты на минуту? Перебранка у ворот смолкла, и слышно было, как машина тормозит у дверей. Я сел, протянул руку, чтобы достать халат. В коридоре раздался резкий знакомый голос, но я не сразу сообразил, кому он принадлежит.

— Ничего, — произнес голос — Мы его разбудим.

Дверь распахнулась, и ко мне в спальню, словно в свою казарму, вторгся майор Тильви Кумтатон, с левой рукой на перевязи, с пистолетом в правой руке, а за ним два автоматчика в форме гвардейской бригады. Из-за их спин выглядывали виноватые, растерянные рожи лакеев. Вот так, подумал я, попал в плен и Наполеон. Никто не захотел жертвовать жизнью ради своего императора — ни одна сволочь даже не крикнула, чтобы предупредить меня. Я встал и накинул халат.

— Чем обязан такому вторжению? — спросил я.

— Вы останетесь здесь, — сказал майор.

В его глазах сверкал фанатизм догматика. Главное было — не поддаться на провокацию. У меня здесь слишком мало людей, и они ненадежны. Мои горцы прибудут утром.

— Вы понимаете, какую ответственность берете на себя, врываясь ночью в дом члена высшей палаты парламента? — спросил я.

— Парламент распущен, — ответил майор. Вся сущность раба была в этом ответе. Вот холуй, которому дозволено измываться над помещиком, перед которым он пресмыкался всю свою жизнь.

— Тем не менее я надеюсь, что в этом государстве сохранились хоть какие-то правовые нормы, — заявил я.

— Не вам диктовать правовые нормы, — сказал майор.

— Почему же?

— Если вы взяли на себя право убить беззащитного старика Фредерика, довести до смерти Васунчока, если вы с помощью бандитов торгуете наркотиками…

— Остановитесь! — воскликнул я. — Вы пожалеете о своих словах. У нас судят за клевету.

— Не тратьте время на парламентские речи, — съязвил майор. — Где находится план операции «Треугольник»?

— Что? — вырвалось у меня. — Он был у вас?

— Отец Фредерик успел мне все рассказать.

— Подлец! — не выдержал я. И майор не понял, что я имел в виду-лжеца Джонсона. Нет, не отца Фредерика, я ему не судья. — Вы разрешите мне одеться? — спросил я. — У вас есть ордер на мой арест?

— Вы арестованы без ордера, — усмехнулся майор. — Ввиду чрезвычайного положения. Вы расскажете, какие объекты города заминированы вами, или придется обыскивать дом?

— Я не знаю ни о какой операции «Треугольник».

Я попытался бровями приказать лакею, чтобы он бежал за помощью. Тот сделал вид, что не понимает.

— Дайте ключи от сейфа.

Он попал в точку. Планы операции хранились там. Ох, легкомыслие и доверчивость, которые могут стоить жизни.

— У меня нет ключей от сейфа.

— Ключи, — приказал майор.

Предательство порождает предательство, как лавина тянет за собой всё новые камни.

— Ключи у него в кармане пиджака, господин майор, — раздался голос от двери. Это был голос моего лакея, которого я кормил и поил десять лет. — Разрешите, достану?

Я стоял, парализованный новым предательством, глядя, как лакей подошел к — гардеробу, открыл его и протянул майору связку ключей.

— Проводите меня к сейфу, — сказал майор лакею.

Солдаты остались у дверей.

Я сделал шаг к гардеробу, чтобы одеться, но один из солдат рявкнул: «Назад!» — словно я был простым воришкой.

О подлость и одиночество…