Бог сумерек, стр. 33
— Да, — сказал Палыч, встал и заходил по комнате, сунув руки в карманы. Лицо его стало сосредоточенным. — И все-таки давайте подумаем. Подумаем, подумаем… Федор Матвеевич, что это у вас?
— А. — Федор Матвеевич смутился немного. — Это та штуковина-то, оттуда тоже…
— А-а. — Палыч шагнул к старику. — Можно?.. — Он аккуратно взял медальон. — Лев Евгеньевич, вы видели такое?
— Да, — невнимательно отозвался Огарков, — видел, конечно. Занятное изделие.
Кореньков подкинул кругляш на ладони.
— Занятное?.. Я бы подобрал эпитет посильнее. Совсем чудная штука. Теплая и такая приятная на ощупь, яко воск… — откуда-то из недр памяти выковырнулось выражение. — Но не воск, конечно. Твердая, тяжелая. Камень, не камень…
— Серый камень. — Игорь улыбнулся почему-то. Палыч еще подбросил медальон.
— Да вот я и говорю, не то камень, не то металл… черт знает.
— Серый камень, серый камень… — тихонько припомнил Федор Матвеевич. — Серый камень, сто пудов…
— Что такое, Федор Матвеевич?
— Частушка была такая, помню, в деревне у нас. Серый камень, мол, серый камень, серый камень, сто пудов.
— А, ну да.
И Палыч положил колесико в ларец.
— Так что делать будем, господа хорошие? Какие будут предложения?
Сказал он это так, что все поняли: предложения сейчас будут исходить от него самого. Поняли все, а Игорь озвучил:
— Предлагай ты, Палыч. У тебя, похоже, есть идеи. Палыч остановился посреди комнаты.
— Есть, — молвил он спокойно. — Опять не очень оригинальные, но есть. Надо попасть в библиотеку на четвертый этаж.
— Как?!
— Не знаю, Игорь, пока не знаю. Знаю, что как можно спокойнее и незаметнее… тихой сапой, так сказать.
— Тихой сапой туда не попадешь, — усомнился Игорь, но Палыч возразил:
— Неразрешимых вопросов не бывает, — а Федор Матвеевич и Огарков синхронно кивнули, соглашаясь с ним.
— Ну-ну. — Игорь пожал широкими плечами. — Эх, если б Жорка!.. Вот уж кто всюду бы проник! Он, если б захотел, Джоконду бы сюда из Лувра приволок, не то что книгу эту.
— Жорка, говоришь? — Палыч сощурился вдохновенно. — А что… а у него в газете близкие друзья были?
— Журналист? — поинтересовался, но как-то бегло Огарков.
— Да, — ответил Палыч. — Вот я и думаю: может, кого-то из газеты его привлечь? Хотя бы для того, чтобы туда попасть, в четвертый зал.
Лев Евгеньевич задумчиво огладил голову от лба к затылку.
— M-м… — произнес он. — Давайте прежде попробуем сфокусировать… выстроить по порядку. Как вообще эта “Геката” появилась? С чего началась?
Палыч призадумался, Федор Матвеевич тоже, Игорь сказал:
— Меня тогда здесь не было, я был на службе.
— Статья была в газете, кажется… — припомнил Палыч. — Первый раз появилась: вот, мол, возникла такая структура… Ну и дальше всякий звон о том, как частные охранные структуры нужны и важны. А уже потом пошло-поехало.
— Вот именно, пошло-поехало. — Огарков усмехнулся. — Лучше не скажешь. Пошло и поехало так, что через полгода Смолянинов стал городской знаменитостью номер один. Кстати, откуда он взялся? Вот вы, Игорь, что о нем знаете?
— Да ничего практически. Он нам, как сами понимаете, о своем боевом прошлом не рассказывал. Со слов других… ну, бывший кагэбэшник, полковник, кажется. Из внешней разведки вроде бы… Во всяком случае, был где-то в Африке. В Анголе, кажется.
— Угу… А сам он здешний, земляк наш?
— Земляк?.. Да вроде нет. Нет, нет, точно нет! Вспомнил. Нет, он вообще с Дальнего Востока откуда-то, то ли Владивосток, то ли Хабаровск.
— Ну вот! А вы говорите — ничего. Уже кое-что прорисовывается, и не плохо. Человек служил в Африке, вышел в отставку и возвращается не домой, не в Москву, скажем, не в Питер и не к теплым морям — что можно предположить! — а в индустриальный город, закопченный и экологически не слишком благополучный. Зачем?
— Книга?!
— Других причин не вижу. Итак, возвращается он сюда, создает охранное агентство, и не проходит и года, как это агентство становится мощной боевой единицей, а наш Штирлиц — одной из самых влиятельных фигур в городе. И при чем тут может быть Африка?
— Колдовство? Вуду?
— Ну вы, Игорь, прямо Пуаро! Вот вам и ничего… Чего, да еще как чего! Будучи в Африке, он всерьез занялся Буду и, очевидно, таким образом узнал, что одна половина книги тысячи времен хранится в нашей городской библиотеке. Обладание этой книгой может дать колоссальную власть — так что игра стоит свеч. Он и начал свою игру. Если он психотехнолог высокого уровня, так ему без книг всяких раз плюнуть сколотить контору и выйти в первые лица города, что он и сделал. Но ему, надо полагать, хочется большего!!! И вот тут без книги уже не обойтись. Но для профанов она пустое место, а продвинутых бьет не хуже электрошокера, попробуй только сунься. Тогда он попытался привлечь меня, заодно и убедился, что на верном пути. Затем через меня вышел на Белкина, и принялись они колесить вокруг да около… Что дальше, Игорь?
— Дальше, — в тон ему попал Игорь, — дальше, в ту ночь, когда я заступил на дежурство, они совершили попытку овладеть книгой, и неудачно. Настолько неудачно, что кому-то просто-напросто скосило голову. Я, как свидетель, понятно, стал неугоден, даже опасен, и меня решили убрать, с помощью Сереги. Предварительно отследили мои связи — и пожалуйте бриться.
— Но ничего не вышло, — сказал Лев Евгеньевич. — Почему?
Игорь кивком указал на Палыча.
— Вот он, наш ангел-хранитель. Кореньков не стал ломаться, и слова эти воспринял со спокойным достоинством.
— Что ж… — сказал он. — Но это не моя заслуга, а мой крест, если громко говорить. Вы думаете, я мог себе представить, что мы с Игорем наткнемся на Федора Матвеевича? Да ни в жизни. А Игорь так и вовсе подумал, что у меня малость крышу подвинуло… Но вот поди ж ты — значит, мы по верному пути идем. Да не просто идем, а ведут нас, ведут!! Значит, это кому-то надо?!! Значит, так тому и быть!..
ГЛАВА 12
…Кому-то надо, кому-то нужно это все.
Глаза страха. Они не велики, врет поговорка. Две дымчато-красные точки во мгле. Они не мигают, не изменяются. Смотрят.
От виски Смолянинов одурел, именно одурел, а не опьянел. Сидел, таращился в стену. Понимал, что пить нельзя больше, и не пил. Но два недвижных глаза смотрели на него. Он знал.
Он тяжело поднял руки, растер ладонями лицо. Глубоко выдохнул. Надо было приходить в себя.
В изящной бутылке зеленого стекла на столике был нарзан. Смолянинов облизнул пересохшие губы, плеснул в хрустальный стакан минералки, посмотрел, как она холодно кипит. Потом залпом проглотил воду, утробно икнул, поморщился.
Резко встав, он прошел по комнате. .Ну вот, порядок. И хватит виски.
Он позвонил на мобильный своему заму.
— Богачев? Ты далеко? Угу. Подъедь ко мне. Тот прибыл через восемь минут.
— Проходи, — буркнул Смолянинов, — садись. Воды?.. Или, может быть, выпить хочешь?
Богачев, садясь, слегка приподнял бровь: что-то за шефом прежде таких любезностей не замечалось.
— Нет, спасибо, — чуть помедлив, отказался он.
— Нет так нет, — закончил предисловие Смолянинов. — Тогда к делу.
Он покосился на бутылку и еще плеснул себе нарзану.
— Доложи по сегодняшнему дню, — коротко приказал он. — По порядку.
И выпил воду.
Скучным будничным голосом Богачев стал докладывать. Рассказал — в безупречной форме — о том, как дал задание киллерам и как на всякий случай решил проехать следом. Машина душегубов неслась как угорелая. Он приотстал, однако не терял их из виду. И он все видел: как “восьмерку” занесло, кинуло вбок и она вылетела на рельсы, прямо под поезд.
Какое-то время после этого рассказа молчали. Потом Смолянинов, не глядя на зама, проговорил:
— Твои выводы?
Богачев сделал паузу, как бы деликатно недоумевая: какие выводы можно требовать от человека, обладающего лишь спинным мозгом?.. Но эта пауза была крохотная. А потом он сказал: