Зулусы наступают, стр. 12

— У-уф! — раздался жалобный голос голодного львенка, голос еще более зловещий, чем рев взрослого льва. Если львенок кричит, значит, львица охотится где-то поблизости. Послышался топот копыт, стадо обратилось в бегство, но Кару стоял как вкопанный и тихо зашипел, приказывая своим спутникам не трогаться с места.

Напряженно ловили они каждый звук. Тяжело ступая, побрел прочь носорог. Где-то поблизости снова послышалось ворчание льва, затем львица прыгнула на свою добычу. Предсмертный крик антилопы послужил сигналом для льва и львенка; через несколько минут все семейство с тихим ворчаньем принялось за еду.

Кару шепотом отдал приказ, и трое беглецов, затаив дыхание, крадучись, двинулись дальше. Шли они гуськом, и девушка замыкала шествие. Ей было страшно; она задавала себе вопрос, не преследует ли их лев, но оглянуться не решалась.

Отойдя на некоторое расстояние от того места, где львы терзали добычу, Кару остановился, и все трое услышали, что кто-то бежит за ними по траве. Это был шакал. Едва не налетев на человека, он громко тявкнул от испуга, и на это тявканье лев ответил ревом.

Суолла представила себе ясно, как он, подняв свою огромную голову, украшенную гривой, смотрит в ту сторону, откуда донеслось тявканье; широко раскрытые желтые глаза впиваются в темноту; малейший шорох заставит его перейти в наступление. Вдруг в двух шагах от Суоллы раздалось сердитое ворчанье зориллы 11, и это спасло беглецов, даже лев — и тот избегает встречи с маленьким зверьком, единственным оружием которого является его зловоние.

Кару от неожиданности вздрогнул, но тотчас же оправился и побрел дальше, а Дакуин поменялся местом с Суоллой. Поступил он так отнюдь не из рыцарских чувств: просто-напросто ему хотелось втихомолку посмеяться над Кару, который был введен в заблуждение криком зориллы; в действительности же никакой зориллы не было — кричал сам Дакуин.

Они шли, все ускоряя шаги и прислушиваясь, не крадется ли за ними лев. Наконец улеглась тревога, и они начали перекидываться отдельными словами. Выйдя из зарослей мимозы, они направились к холму, вырисовывавшемуся на фоне ночного неба. Здесь они отдыхали и ждали рассвета. Утром они увидели, что находятся на равнине, окруженной цепью невысоких холмов.

Здесь паслось много крупной дичи — газелей и антилоп, и ничто не указывало на присутствие людей. Поэтому бушмены решили посвятить день охоте.

Пока мужчины охотились, Суолла, взобравшись на самый высокий холм, стояла на страже. Так как местность была открытая, то охотникам большого труда стоило выслеживать дичь, и Кару решил прибегнуть к новому способу охоты. Убив двух молодых самцов антилопы, они содрали с них шкуры, и в одну из шкур закутался Кару, привязав голову животного к своей шее. Согнувшись, он вышел из-за кустов и направился к стаду. Правая его рука касалась земли, в левой он сжимал лук. Медленно, шаг за шагом, приближался он к антилопам, которые паслись на лугу. Сначала они с опаской посматривали на странное неуклюжее животное, делавшее нелепые прыжки, но видя, что он держится поодаль, самые смелые самцы расхрабрились и направились к пришельцу. Все ближе и ближе подходили они, преодолевая страх. Изредка они приостанавливались или отскакивали назад, но в конце концов любопытство одержало верх. Кару спрятался в кустах, так что антилопам видны были только голова и шея странного животного. Когда один из самцов подошел почти вплотную к кустам, стрела вонзилась ему в шею. Но Кару не преследовал своей добычи — он продолжал разыгрывать роль. Из засады выскочил Дакуин, добил раненое животное и оттащил его в сторону. На следующий день шкуру антилопы надел Дакуин; в искусстве заманивать дичь он превзошел солидного Кару, так как был неистощим на выдумки.

В этих краях бушмены наашли новые съедобные коренья ягоды. С любопытством рассматривали они невиданные доселе кусты, любовались блестящими каплями смолы на мимозах. Но больше всего нравилось им подражать голосам птиц.

Здесь было много мелких впадин, наполненных водой, и в этих впадинах нашли себе пристанище дикие гуси, утки, белые цапли, журавли, лысухи, водяные курочки. А над ними, высоко в небе, парил черный орел. Целый день не смолкала птичья болтовня, и Суолла и Дакуин научились различать всех птиц по голосам. Часами просиживали они на поросшем травой берегу, следя за пернатыми обитателями пруда. Так искусно подражали они птичьим голосам, что могли привести в смятение всю стаю, издавая звуки, служившие сигналом опасности.

С не меньшим интересом они следили за антилопами, прислушиваясь к голосам матерей, которые звали детенышей, и к голосам самцов, вызывавших противника на поединок.

Юноша и девушка не знали скуки, но Кару был хмур. Бремя знания давило ему плечи. Припоминая все слышанное от соплеменников, он догадался, какая опасность ему угрожает.

— Сегодня я спрашивал совета у гадальных костей, — сказал он однажды, когда все трое сидели у костра. — Страшная опасность нам угрожает. Помнишь, Суолла, перед приходом кафиров шел в нашей пещере разговор о людях, которые стреляют черными молниями. Эти молнии летят далеко-далеко и всегда попадают в цель.

— Можно убежать от летящей молнии, — возразил Дакуин.

— Нет! Черная молния убивает раньше, чем ты ее увидишь. Идут люди, которые стреляют черными молниями, и бушмены покидают свои жилища. Бушмены бежали от Мозелекаца и от Чаки. Теперь они бегут от людей, стреляющих черными молниями.

— Всегда они бегут, — с горечью сказал Дакуин.

— Они знают, что им грозит смерть, если они не уйдут. А сегодня я слышал голос. Ветер донес его. Кто-то идет за нами и зовет, зовет на помощь. Усталый голос.

— Это женщина, — сказала Суолла.

— Да. Женщина. Она очень устала. Я вернусь и поищу ее.

И когда спустилась ночь, Кару взял свое оружие и пошел отыскивать женщину, которая очень устала.

Глава VIII

ЧЕРНАЯ МОЛНИЯ

На рассвете Суолла сказала Дакуину:

— Скоро придет мой отец Кару и с ним женщина, которая очень устала.

— Разложи костер, — отозвался Дакуин, — и приготовь еду.

Через час вернулся Кару в сопровождении молодой бушменки, которая действительно выглядела очень усталой. Сначала они поели, потом завели разговор.

— Это моя женщина, — сказал Кару. — Ее зовут Куикен. Она будет работать вместе с Суоллой.

— Мы здесь останемся, и я возьму в жены Суоллу, — ответил Дакуин.

— Мы должны идти дальше, — сердито возразил Кару. — Куикен видела тех, которые стреляют черными молниями. У них есть железная палка; она гремит, и из нее вырываются огонь и дым.

— Много ли у тебя жиру? — спросила Суоллу женщина, которая видела эти чудеса. — Я хочу натереть ноги жиром, они потрескались. Потом я спущусь к реке и вымоюсь. И мне нужны новые шкуры для одежды.

Суолла дала ей две мягкие шкуры шакала, щит черепахи, наполненный жиром, а также ожерелье из зубов, которое она нашла в водоеме около каменных хижин.

Куикен засмеялась — зубы у нее были очень белые — и вместе с Суоллой спустилась к пруду. Вскоре обе женщины вернулись, смеясь и болтая. Тело Куикен лоснилось, натертое жиром.

Потом она легла спать и проснулась под вечер. Отдохнув, она стала рассказывать о своих приключениях.

Жила она далеко-далеко отсюда, в той стороне, где восходит солнце. Кафиры напали на ее жилище, и она вместе с двумя другими женщинами и ребенком бежала в горы. Два дня бродили они среди скал. Потом одна женщина и ребенок спустились к хижинам и здесь их убили кафиры, устроившие засаду.

Она — Куикен — и другая женщина пошли куда глаза глядят. Питались они кореньями и ягодами. Шли долго. Наконец пришли к домам на колесах; в эти дома были впряжены быки. Вот здесь и увидела она черную молнию. Человек верхом на «квагге» — зебре, которая, в сущности, была не кваггой, преследовал антилопу. Он поднял палку к плечу, раздался гром, и из палки вырвалась вместе с дымом молния. Антилопа рухнула замертво. Человек, сидевший на квагге, которая была не кваггой, вернулся к домам на колесах.