Зловещее проклятие, стр. 23
В магазине Хробак повторил ту же операцию, что и в трех предыдущих: купил триста граммов колбасы, две пачки котлетного фарша, немного сливочного масла, пачку чаю и шоколадных конфет.
“Темнит дед… – удовлетворенно думал Белейко, уже битый час плутавший за ним по городу. – Закупает понемногу, чтобы не вызвать подозрений. Хитер, ничего не скажешь…”
Иона Хробак и впрямь, оказался не настолько прост, каким был с виду, – эдакий безразличный ко всему, болезненный старичок, погруженный в свои мысли.
Первый раз он едва не оставил старшего лейтенанта в дураках, когда неожиданно вскочил в отъезжающий трамвай.
Второй раз Хробак попытался сделать подобный трюк, когда зашел в подъезд многоэтажного дома.
И если бы Белейко вовремя не почувствовал подвох, наученный горьким опытом с трамваем, то на его наблюдениях в этот день можно было бы поставить крест.
Как оказалось, дом имел выходы на обе стороны. Белейко бежал, как сумасшедший, расталкивая на бегу прохожих. Он едва успел вскочить в переполненный троллейбус, куда Хробак ввинтился, как штопор.
Теперь Иона Лукич шел домой.
Последний продмаг располагался неподалеку от его квартиры, и здесь Хробака знали многие (он был на пенсии, но продолжал работать ночным сторожем в детском садике и по совместительству дворником).
Иона Лукич то и дело раскланивался с прохожими, в основном с женщинами. При этом его плоское, грубо отесанное лицо расплывалось в сладчайшей улыбке.
Дом, где на первом этаже находилась квартира Хробака, стоял в тупике.
С одной стороны высились стеной многоэтажки, с другой – сетчатый забор детского садика, в котором работал Иона.
Позади дома был разбит густой ухоженный сквер со скамейками и беседкой, упиравшийся в невысокую насыпь, поросшую кустарником.
Под насыпью журчал грязный незамерзающий ручей, бывший когда-то речушкой, а теперь служивший сточной канавой расположенного на противоположном берегу завода.
Окна квартиры Хробака были зашторены даже днем. И Белейко только повздыхал с сожалением, когда вечерней порой убедился, насколько плотная ткань висит по другую сторону давно не мытых окон.
Вечером к Брониславу присоединился еще один сотрудник угрозыска, направленный ему в помощь Драчом.
В начале девятого Хробак, потушив свет в комнатах, отправился на ночное дежурство в садик, сторожить.
Белейко, беззлобно поругивая усилившийся к ночи мороз, выплясывал в кустарнике чечетку, стараясь согреть ноги. И завидовал напарнику: тот устроился в теплом подъезде дома, где проживал Иона Лукич.
В начале двенадцатого ночи Белейко, продрогший так, что зуб на зуб не попадал, едва не закричал от радостного изумления – есть! Штора в квартире Хробака осветилась изнутри неяркой желтой вспышкой.
В комнате кто-то закурил!
Похоже, Семка Заика и впрямь залег на «хазе» старого приятеля и односельчанина, торжествующе подумал Белейко. И, включив портативную рацию, он вышел на связь с дежурным по управлению…
Хробак в это утро управился со своими дворницкими обязанностями быстро.
Едва начало сереть, как он, шаркая растоптанными валенками, подбитыми войлоком и резиной, уже вышел из ворот садика и побрел по дорожке к подъезду.
Возле двери своей квартиры он неторопливо и обстоятельно стряхнул с валенок снег, сильно топая и кряхтя.
Затем выудил из кармана полушубка ключ и долго тыкал им в замочную скважину, никак не попадая – на лестничной площадке было темно, перегорела лампочка.
Наконец дверь отворилась.
Хробак еще раз притопнул ногой и хотел уже войти внутрь, как чьи-то сильные руки бесцеремонно оттащили его от входа, и негромкий, но внушительный голос шепнул над ухом:
– Спокойно, Иона Лукич. И тихо…
Майор Дубравин вместе с оперативником быстро вскочил в прихожую, затем в комнату.
– Иона, ты? – спросил кто-то из глубины комнаты.
И вдруг чья-то тень мелькнула перед глазами Дубравина; щелкнул замок двери, ведущей в спальню.
Таиться уже не было смысла, и майор, включив верхний свет, бросился к этой двери.
– Открывайте, милиция!
Из спальни никто не ответил, только громыхнул опрокинутый стул, и что-то заскрипело.
Дубравин мигнул товарищу, и они с разгона ударили телами в дверь.
Затрещали филенки, и дверь распахнулась так стремительно, что напарник майора растянулся на полу.
Дубравин удержался – быстро отскочив в сторону от дверного проема, он щелкнул выключателем и крикнул:
– Руки!…
В дальнем конце спальни стояла двуспальная кровать.
На ней в одной комбинации, растрепанная со сна и испуганная до полуобморочного состояния, сидела молодая женщина с пышными формами и круглым помятым лицом, на котором выделялись большие, полные губы.
Это была Алина Басалыго – ее майор узнал сразу. Но он глянул на нее только мельком.
Внимание Дубравина привлекло распахнутое настежь окно, откуда дуло морозным воздухом.
“Ушел!” – плеснуло в голову горячей волной. И майор, не раздумывая, прыгнул через подоконник.
Под окнами ворочался, ругаясь, Белейко.
– Что с тобой?! – вскричал майор.
– Нормально…
Белейко держался рукой за скулу.
– Получил по мордам. Я сейчас…
Дубравин только крякнул с досады, и что было мочи припустил по следам, петлявшим между деревьев скверика.
Так он добежал до ручья.
Возле него след обрывался и выныривал из темноты маслянистой глади на противоположном берегу.
Майор лишь горестно вздохнул, представив на миг, во что превратится его новая куртка на меховой подкладке, и с разбегу ухнул в теплую, дышащую паром воду, разившую сероводородом.
С трудом вытаскивая ноги из илистого дна, он перебрел ручей и вновь побежал по следу. Теперь его, по крайней мере, нельзя было спутать с каким-либо другим.
Преследуемый, в отличие от Дубравина, бегал неважно.
Вскоре со скачков полутораметровой длины он перешел на бег трусцой. А затем, уже огибая забор из высоченных бетонных плит, окружающих территорию завода, преследуемый брел, спотыкаясь.
У него даже не хватило сил перелезть через забор. В одном месте виднелись грязные мазки на светло-сером бетоне плит и вмятина от тела на взрыхленном снегу, куда преследуемый упал, сорвавшись с опорного столба.
Майор бежал размеренно, стараясь не сбить дыхание.
Ему было легче, чем тому, кто впереди, так как Дубравин ступал по его следам, проложенным в глубоком снегу.
Дубравин заметил преследуемого в тот момент, когда тот подтаскивал к забору пустую бочку, чтобы с ее помощью перебраться на территорию завода, где ничего не стоило затеряться среди построек.
– Сто-ой! – крикнул майор, прибавив ходу.
Вздрогнув, словно пришпоренный, преследуемый вскочил на бочку, подпрыгнул, пытаясь достать торчащий из забора арматурный прут, но промахнулся и рухнул в снег.
Дубравин тем временем подбежал и, наставив пистолет, скомандовал:
– Лежать!
Словно распрямившаяся пружина, преследуемый рванулся к майору и сбил с ног. Он был здоров, как бык.
Пистолет майор удержал в руках и даже, совершив кульбит, встал, но увернуться от удара не удалось.
Что смог сделать Дубравин, так это погасить его силу, подставив плечо.
И все же он опять упал – кулак у противника был поистине пудовый.
Но тот тоже не удержался на ногах. Пролетев по инерции мимо барахтающегося в снегу майора, здоровяк ткнулся физиономией в сугроб.
И здесь Дубравин оказался проворней. Оседлав рыкающего от злости противника, он захватил его правую руку, из последний сил рванул ее в сторону и взял на болевой прием.
– А-а! – крикнул тот и засучил ногами. – Больно же! Сдаюсь… П-пусти… мент поганый…
– Потерпи, Семка, потерпи… – тяжело дышал ему в затылок Дубравин, довольно улыбаясь.
Боковым зрением он уже видел бегущего к нему Белейко.
Глава 13. НЕОЖИДАННОСТЬ
Во время обыска у Ионы Хробака были обнаружены почти все ценности, так ловко позаимствованные Чугуновым из трех квартир.