Домовенок Кузька и волшебные вещи, стр. 2
— Ой-ей-ей! — стонала Баба-Яга. — Ах-ах-ах! Бедная я, бедная!
И — тр-рах горшком в стекло! Вот такой у нее был скверный характер: если ей нехорошо, то вокруг всем плохо должно быть.
Кузенька проследил, как чугунок по земле катится, кузнечиков распугивает, и задумался.
— Ой, Лешик, — сказал он другу. — Что-то страшно мне даже к дому подходить. Того и гляди зашибет.
И точно — вслед за горшком полетела кочерга. Лешик тоненько вздохнул и присел на кочку. Кузя присел рядышком и тоже задумался. Думал-думал и ничего не мог придумать. Тут в ясном небе раздался гром, и друзья удивленно посмотрели на небо. По небу пробежала заблудившаяся тучка и сразу скрылась за горой. И тут Кузя закричал:
— Я придумал, придумал! — и стал другу на ухо шептать — как бы кто не подслушал.
А хитрый план Кузьки был вот какой. Раз Баба-Яга так разбушевалась, что ни в дверь не войдешь, ни в окно не влезешь, оставался только один путь — через трубу. Труба у Бабы-Яги была знатная, широкая. Она сама по молодости через нее на метле летала, а теперь стала большее пешочком ходить. Ничего не поделаешь — возраст. Вот через эту самую трубу и собрался Кузя проникнуть в гости к Бабе-Яге.
Так он и сделал. Забрались они на крышу, Кузя одним концом кушака перевязался, а другой велел Лешику крепко-накрепко держать и ни в коем случае не выпускать. Крякнул Кузя и полез в эту страшную, черную от копоти трубу. Лез, лез и долез. Отвязал пояс и стал в заслонку стучаться.
Баба-Яга так удивилась, что кричать-свистеть перестала.
— Вот старость — не радость, — пробормотала она себе под нос. — Уже что ни попадя кажется да слышится.
Кузя услыхал это, да давай Бабу-Ягу запугивать!
— Угу-гу-гу! — завыл он диким голосом. — Ты почто, Баба-Яга, шалишь да балуешь? Кто тебе разрешал лес баламутить, зверей да леших пугать?
— Батюшки! — Баба-Яга от страха даже на стол с ногами забралась — такого она еще не видела, не слышала. — Кто ж это такой грозный у меня в печи завелся?
— А я самый главный из главных начальников над всеми Бабами-Ягами! — еще страшнее завыл Кузя. — Неужто ты меня не узнала?
— Ой, — еще больше забоялась старуха. — Что-то я вас не припомню.
— На собрания надо ходить! — упрекнул Бабу-Ягу «начальник».
— Правда ваша, — вздохнула Баба-Яга. — Давно я с сестрами своими не виделась…
— Ну, рассказывай, почему свою работу в лесу не выполняешь, а только все портишь?
— Ой, батенька! Как же работать-то — я болею.
— Заболела? Полечись, — строго сказал Кузя.
— Да как же мне лечиться-то? Все доктора меня боятся…
— Сама виновата. Нечего было заезжего лекаря в колодец вверх ногами засовывать.
— Так я ж шутя…
— Юмор у тебя, бабушка, какой-то опасный. Он потом всем рассказал, как его в наших краях принимали.
— И что ж теперь делать-то?
— Ну, вот что. Я хоть и по другой специальности, но тебе помогу. Ну-ка попробуй к щеке сало приложить.
— А поможет?
— Ты приложи, приложи, а там поглядим.
Баба-Яга слезла со стола, нашла в кладовке сало и стала его к своей щеке веревочкой привязывать. Привязала и села возле печки. Сидит и ждет, когда зуб пройдет.
— Ну? — забасил из печки Кузя. — Не болит?
— Ой, болит-болит!
— Тогда надо вырывать.
— Как вырывать? Зуб? Любимый, единственную память от покойной бабушки? Да ни за что! — сказала Баба-Яга и на всякий случай отодвинулась от печки.
— Ну, тогда придется тебя из леса выселить, а на твое место взять ведьмочку — она с твоей работой лучше справится.
Тут Баба-Яга не на шутку испугалась. Куда же она из лесу-то пойдет? Как же она без домиков жить будет?
— А может, не надо? — еще раз с надеждой спросила она у строгого начальника.
— Надо, — отрезал тот.
Баба-Яга достала из кармана маленькое закопченное зеркальце и стала рассматривать свой больной зубик. Жалко его было — все-таки сколько лет рос! Но себя было жальче.
— Эх, все одно пропадать! — махнула рукой старуха. — Ну, говори теперя, как зуб рвать будем.
— Бери суровую нитку…
Баба-Яга выдернула нитку из подола и намотала ее на палец.
— …теперь завязывай на конце петлю и надевай ее на зуб. Только привяжи покрепче, а то толку не будет.
— Шделано, — прошепелявила Баба-Яга.
— Теперь бери нитку за другой конец и привязывай к дверной ручке.
— А это зачем?
— Привязывай, привязывай!
— Ну?
— А теперь сиди и жди, — сказал Кузя и стал дергать за конец пояса.
Лешик вытащил Кузю, всего черного от копоти, и они вместе быстро-быстро слезли с крыши и побежали на крыльцо. Там они вдвоем схватились за ручку и изо всех сил дернули дверь. Внутри домика раздался вой, и оттуда выбежала Баба-Яга, держась за щеку.
— Ах вы, негодники! — закричала она, увидев друзей. — А вот я вам!
— Бежим! — крикнул Лешику Кузька, увидев, как в руке у Бабы-Яги появился тяжелый веник.
И они побежали. Бежали они быстро-быстро, и старая бабушка за ними не поспевала.
И потому они первые добежали до домика хорошего настроения и юркнули внутрь. Домик еще не успел испортиться, и в нем было тепло, уютно и пахло пирогом с капустой. Как только Баба-Яга переступила через порог и увидела на столе чашки в горошек с горячим чаем, у нее веник из рук так и вывалился.
— Яхонтовые мои! Изумрудные! Бриллиантовые! Как же мне вас благодарить? Спасители вы мои!
Лешик с Кузей вздохнули с облегчением. А Баба-Яга стала тут же хлопотать, на стол собирать, друзей обнимать. Те чаю попили, уважили старушку и стали собираться.
— У меня еще дома хлопот невпроворот, — проворчал Кузя, слизывая варенье с ватрушки. — А вы тут больше не балуйте. Ты, Баба-Яга, зуб свой возьми, пойди в амбар, кинь через левое плечо и скажи: «Мышка-мышка, возьми зубик костяной, а дай золотой». И тогда у тебя зуб лучше прежнего вырастет.
— Правда? Лучше? И болеть не будет? Ах ты, моя пышечка, ах ты, моя ватрушечка! — и давай снова Кузьку щипать да за щеки трепать.
— Ну, спасибо этому дому, а мне некогда, — сказал Кузя.
— Спасибо тебе! — пропищал Лешик и долго стоял на пороге и махал Кузе мохнатой лапкой.
Глава 2
НЕПРИЯТНОСТИ ПРОДОЛЖАЮТСЯ
Кузя торопился домой, чтобы поспеть к ужину. Он очень любил это время, когда вся большая семья собиралась за столом и никто не видел, как домовенок устраивался на крестовине под столом вместе с мышкой Дашей. Там они вдвоем прислушивались к разговору людей и уплетали за обе щеки пироги и плюшки, которые они утащили со стола, пока бабка Настасья крутилась у печки. Кузя видел, что сегодня бабка Настя поставила опару, и это означало, что ужин без пирогов не обойдется.
Спешил Кузька, даже на кочках спотыкался и в корнях путался. Добежал до своей деревеньки как раз тогда, когда солнышко за гору село. Затопотал по деревянному крылечку, шасть в щель, и уже дома.
Первым делом Кузька побежал к печке, смотреть, зарумянились ли у пирогов бока и не пора ли их вынимать. Глядь — что такое? Печка темная да холодная, а пирогами и не пахнет. Опара в углу из кадушки лезет, пыхтит — жарко ей, пора пироги лепить! А никто на нее и внимания не обращает.
— Что за чудеса! То ли бабка Настя заболела?
Побежал Кузя посмотреть, надоили ли с коровы сладкого молока и можно ли уже снимать пенки. И тут незадача — коровы-то в хлеву и нету.
— Батюшки! — схватился за голову домовенок. — Никак, корову нашу Зорьку волк съел!
Метнулся совсем уже огорченный домовенок в горницу, чтобы посмотреть, что хозяева делают. Наверное, горюют. Хозяева и вправду были в горнице, только никто не горевал. Все-все, и бабка Настя, и внучка Анютка, и кузнец Силантий, и соседи справа с собакой Жучкой, и соседи слева с кошкой Муркой, и даже петух Тотоша — все собрались.