Лилея, стр. 80
- Ты не сказала! - Брат, впрочем, противу обыкновения позволил себя обнимать, даже, как ей показалось, на мгновенье сам прижался к ней, чего с ним не случалось годов с четырех.
- Я им верю как себе, мы многое вместе испытали.
- В добрый час. Только зачем тебе было ехать сюда, Лена? Разве ты не знала, что здесь лютая война?
Что на такое ответишь? Вот вить забавно, он уж мнит себя мужчиною.
- Коли ты одна, так дядя Филипп не оправился в тот раз, - голос мальчика подозрительно зазвенел. - Вовсе не оправился, да?
- Отрава была смертельная, - сказла Нелли покойно. Уж лучше сразу, и к тому же он дитя, весь ужас смертной разлуки ему неведом.
Роман крепко сжал ее ладонь в своей. Маленькая рука была теплой и сильной.
- Эко у тебя пальцы застыли, Лена. Эдак и захворать недолго. Пойдем-ка в тепло, коли там вправду нет врагов.
Тьмы вопросов рвались на язык, поднимали сущий буран в голове. Но выпустить их наружу не было сил. После, все после!
Обнявшись, словно всего лишь в поисках тепла, сестра и брат медленно шли к замкнутой в каменный круг деревне. Луна проливала на менхиры яркий свет, подобный оледеневшим водопадам.
ГЛАВА XXXVIII
Лагерь шуанов ликовал так, словно обрели белые не маленького русского дворянина, а не меньше, чем собственного своего короля. Никто не мерил порох, расточительно потраченный на зряшную пальбу в воздух. Особенно усердствовали Вигор де Лекур, Анри де Ларошжаклен и Жан де Сентвиль. Кому-то пришло в голову сопроводить стрельбу дуденьем в охотничьи рожки. Ну, трепещите, синие! От эдакого шума небось сделаете лишнюю версту в сторонку! Из каких-то уж совсем сокровенных закромов явился бочонок сидра, а старуха Ивонна, невзирая на протесты, свернула шею одному из своих гусей. Теперь он уже шипел в очаге, капая душистым салом в благоразумно подставленую плошку.
Старик по имени Гульвен надумал вытащить на улицу столы из нескольких домов и составить рядком в один. Морской Кюре не менее деятельно отгонял всех от сего длинного стола, торопясь отслужить благодарственный молебен.
В часовенку все не влезли, большая часть народу молилась снаружи, прямо на площади. Не было средь прочих только Ан Анку, появившегося к концу молебна с несколькими пестренькими куропатками в сумке.
- Все ж добавка к гусю.
Нелли щасливо рассмеялась: крестьянин он крестьянин и есть. Не таков Ан Анку, чтоб тратить добро без пользы. Покуда дворяне ребячились, он пострелял с толком.
Наконец суматоха улеглась и господин де Роскоф занял почетное место во главе стола.
- Сядь-ко со мною рядом, маленькой византийский римлянин, - сказал он несколько темно. - Хоть разгляжу толком, каков ты есть. Во всяком случае ты глядишь заправским шуаном.
Елену хотели усадить по другую руку господина де Роскофа, но она уперлась - села местом ниже, рядом с братом. Вместо нее усадили отца Модеста, хоть он и порывался самым обязательным образом сеть ниже отца Роже. Наконец расселись все.
- За щасливый исход поисков нашей Элен де Роскоф! - Ларошжаклен поднял деревянную плошку словно хрустальный бокал. Лицо его сделалось вовсе мальчишеским. - Ура!!
- Ур-ра-ра!!! - Ненавистный для синих клич дружно загремел над застольем.
Как же велика в сердце человеческом потребность в радости, невольно подумала Елена, не в силах оторвать взора от брата, который, нимало не смущаясь всеобщим вниманьем, расправлялся с крылышком. Один мальчик жив-здоров, всего один, из сотен сгинувших. А сколь согреты этим все, считая и огрубевших в военных буднях мужчин! Никогда не забыть ей сего веселого утреннего пира под открытым небом, разгоряченных лиц, слетающего с уст пара, шуток и смеха, тарелок, расставленных по одной на двоих, англицкого победного клича… Воистину, каждый ребенок теперь - живая аллегория Надежды!
- Пьем здоровье Его Величества
Сдвинем бокалы,
Фа-ла-ла-ла!
Старые вина в изрядном количестве,
Сдвинем бокалы,
Фа-ла-ла-ла! - завел Ле Глиссон.
- То-то будет получше холодных блинов, - довольно заметил Роман, швыряя косточку черной собаке, что повизгивала под столом, очумев от происходящего.
- Многие б и за них спасибо сказали теперь, - возмутилась Параша. - Где ж ты, негодник, добывал блины?
Роман не ответил, уткнувшись в оловянную кружку. Быть может и не расслышал, немудрено в таком шуме.
- Но прочь из застолья тот,
В чьей подлость душе живет,
Желаем ему отравиться
И в ад прямиком провалиться!
- Ох и братец у тебя, голубка, - Катя тоже прилипла к мальчику взглядом.
Особо разглядывал его и отец Модест. Немудрено, они видели маленького Сабурова впервой! Нелли знала, что и священник, и подруга каждый сам для себя теперь перебирают свои сугубые приметы, меряют и взвешивают, приходят к каким-то заключеньям. Похоже, Катька довольна Романом несколько больше, чем отец Модест. Или ей мерещится?
- Буду, - Роман охотно принял отрезанный господином де Роскофом кусок ножки.
Ну да, для него-то и отец Модест и Катька - всего лишь незнакомые покуда взрослые.
- Понятно, что от санкюлотов тебе удалось сбежать, дитя, - господин де Роскоф улыбался. - Но как же о тебе не знали наши крестьяне?
- Я от всех людей хоронился. Я здесь чужой и не дорос разбираться, кто хорош, а кто плох.
- А тот, кто с нами не пьет,
Пусть крюк в потолок вобьет!
Честное слово,
Пусть катится он,
К круглоголовым
В Иерихон!
Во взгляде господина де Роскофа застыл вопрос, каковой он, верно, счел покуда неуместным задать.
- Так что после обеда и выступаем, - обратился Ларошжаклен кому-то, перекрикивая гул.
- А Левелес? - в который раз оговорилась Нелли, и даже не заметила, так мучительно кольнуло сердце сознание вины. Про чужого-то ребенка на радостях напрочь забыла! - Разве мы не будем ее дольше дожидаться?
Антуанетта-Мария рассмеялась.
- Чего дожидаться-то, сие дитя ночью воротилось и теперь спит сном более праведным, чем заслуживает! Вспало, вишь, повидать материну куму на соседнем хуторе, близ Плюзюнет. Ну да что, с дисциплиною у нас и у взрослых худо, с малолетков и спрашивать смех. Это ж как-никак не солдаты регулярные, а дети, к тому ж - одержимые.
На душе полегчало.
Песни лились все веселей, но застолье меж тем начало понемногу тяготить Елену. Яблочное вино и еда придали ей сил: теперь жаждала она осыпать брата расспросами.
- Мы допоем и без Вас, - ласково молвил господин де Роскоф. - Ступайте, дорогие мои дети, вам слишком многое надобно сказать друг дружке без свидетелей.
Наконец оказались они одни, она уж и не чаяла. Наконец сидят они в домишке у очага с жарко дотлевающим торфом.
- Злодеев я положил ни о чем не расспрашивать, - опередил ее Роман. - Как ты думаешь, Лена, для чего я им мог понадобиться? Уж я подслушивал, подслушивал, все впустую!
- Нуждались они в одном - в золоте, коего много у старшего господина де Роскофа. Видишь ли, злодеи подумали, что ты и есть сын Филиппа.
Издали было слышно, что теперь поют женщины - про убитую злой мачехой девушку Барбу. В хоре различался голос Параши.
- Вот оно как, дураки перепутали нас с Платошкою! - Роман хмыкнул.
- Но здесь-то в поле ты как оказался?
- Случаем, - не слишком многословно ответил брат. - Я б и раньше от негодяев отделался, да только не враз решил, что дальше-то делать. Потихоньку надумал, что главное - из страны выбраться, куда угодно, в любую другую. Вить в любой стране, ежели она не мятежная, есть наши посольские приказы, так? Значит надобно только добраться, а уж посол, поди, поможет.
- Только добраться, - ужаснулась Нелли. - Да ты хоть можешь вообразить, каково попасть отсюда в другую страну?! Не только от солдат уберечься надобно, а еще и путь найти!
- Ужо дал я себе зарок не отлынивать от географии! - сериозно ответил мальчик. - Помнишь, Лена, соседи комедию представляли, там неуч говорил, что-де извозчик довезет?