Лилея, стр. 29

Проволокши солдата к выходу, незнакомец исчез вместе с ним в дверях.

- А трусы-то решили сперва, что впрямь Гром Небесный! - усмехнулась Катя.

- И я тож, честно сказать, - призналась Параша, с опаскою разглядывая распростертые тела.

Катя, будто опомнясь, побледнела: как и все люди ее племени, она с детских лет постыдно боялась мертвецов.

Незнакомец воротился, один. В руке его был короткий клинок, лезвие коего он отирал находу большим листом лопуха.

- Господь, чаю, простит меня за стрельбу в святом месте, - произнес он, приближаясь к подругам, сцепившимся невольно за руки после того, как опасность миновала.

- Кто ты? - спросила Нелли.

Незнакомец пристально смотрел на них, но и подруги тоже могли теперь разглядеть его толком. Он был молод, немного старше двадцати годов, синеглазый и загорелый. Волоса, достигавшие перетянутого шелковым кушаком пояса, были сверху цвета соломы, а внутри темнорусы. Такой же была и небольшая борода. Зимою-то, поди, темнеет, как и Филипп…

- Меня зовут Ан Анку, - ответил он наконец.

Нелли, наслышавшаяся от мужа бретонских сказок, слегка оторопела. Не часто встретишь человека, который бы запросто представлялся Призраком Смерти.

- Ты бретонец! - воскликнула она уверенно.

- Я из Перрос-Гирека, - Ан Анку все смотрел на них, смотрел и смотрел. А затем вдруг, молча, сделал престранную вещь. Снявши свою лохматую куртку, он тщательнейшим образом вывернул ее наизнанку, а затем вновь надел.

Словно кто-то вставил в оконницы витражи. С изнанки, или то как раз и была казовая сторона? куртка оказалась сплошь расшита разноцветною вышивкой, причудливой, как арабески.

- А синюю падаль надобно убрать, - как ни в чем ни бывало заметил он. - Негоже им тут валяться. Сперва я этим займусь, добрые сударыни, а после буду к вашим услугам. Пожалуй, найдется, кому мне подсобить. Эй ты, вылезай немедля!

Сперва Нелли и не поняла, кого окликает бретонец, но когда дверца исповедальни скрипнула, вспомнила, что там должна быть женщина.

Наряд рыжеволосой молодки, наконец, боязливо выбравшейся наружу, при других обстоятельствах мог бы изрядно повеселить. Платье из винного цвету парчи, рассталось, верно, не только с прежней своею владелицей, но и со своим китовым усом. Провисший подол был по этому поводу небрежно обрезан и кое-как подшит. Сверху был надет солдатский доломан. Все это несуразие несомненно изобличало маркитантку.

- А не убьешь? - тихонько спросила она.

- Самой худой и грязной кончины ты заслуживаешь, но убью тебя не я, - мрачно ответил Ан Анку. - И раскаяться ты не успеешь. Давай, помогай мне выносить твоих. Берись за ноги, а я за руки. Нет, сюда не подходи, я вытащу сам. Эх, через порог бы не таскать падали, да все едино храм переосвящать.

Катя вздохнула с облегчением лишь когда Ан Анку и маркитантка вытащили из церкви последнего солдата. Несколько времени Ан Анку не появлялся. А затем вошел уже один, с немалым и неудобным грузом в руках: три пороховницы, три ружья, пистолеты, всяческая оружейная мелочь.

- Ты отпустил ту женщину? - спросила Елена. - Она не кликнет синих с дороги?

- Едва ли.

По чести сказать, Нелли было изрядно стыдно: ну чего она бросилась на синих без оружия? И чтоб она стала с ними делать, ей даже в алтарь-то зайти нельзя! Или все ж, ради того, чтоб попытаться совлечь кощунников с алтаря, можно и женщине войти в алтарь? Все одно неладно. Вот уж Господь послал им в помощь странного этого Ан Анку.

- Ты назвался, а мы еще нет. Я Элен де Роскоф, а со мною мои подруги Прасковия и Катерина. Мы должны пробраться в Бретань, к человеку по прозванью Белый Лис.

- Вот оно как, молодая дама де Роскоф! Понятное дело, что вам надобно к Белому Лису. Я проведу вас лесными дорогами. Только не обессудьте, придется каждой из вас взять по ружью. Я могу не успеть начать стрельбу, когда на мне больше оружия, чем удобно. А так вы станете передавать мне заряженые ружья по-очереди, можно хоть с батальоном управиться.

- Прасковия будет передавать тебе ружья и пистолеты, а мы с Катериной и сами умеем стрелять! - улыбнулась Нелли. - Но будь нашим командиром, распределяй оружие.

Ан Анку вышел из церкви последним.

Тел синих солдат нигде близ входа не было.

- Пришлось столкнуть в овражек, - поймал взгляд бретонец.

- Здесь, я чаю, был мост, - Нелли нагнулась, чтобы разуться.

- Старик кюре его разобрал еще за месяц до своей гибели, - сказал Ан Анку. - Я еще спросил его, к чему было трудить старые кости, этот брод одолеет трехлетнее дитя. Не можешь ты представить, сын мой, ответил старик, какая мелочь иной раз решает дело. И вправду, некоторое время ни церковь ни его не трогали. Но в конце-концов до кюре добрались. Негодяи долго пытали старика, хотели вызнать место, где он зарыл церковную утварь.

Странная манера была у Ан Анку. Он никак, коли разобраться, не был скуп на слова, однако ж отчего-то казался немногословным. Быть может, так представлялось всего лишь потому, что по-французски он говорил с тщательностью чужого?

Выйдя из церкви, Ан Анку вытащил из кармана мягкую шляпу: поля крепились спереди к тулье белою кокардой. Если вдуматься, особой неосторожностью сие не было - такого, как этот бретонец, синие убьют сразу же, попадись он в руки, цвет кокарды мало что прибавлял.

Ружье на плече как-то подбавляло уверенности, идти сделалось легко. Но прежде, чем свернуть с опасной дороги на покойную лесную тропу, странники увидели впереди на лугу какой-то лежащий в траве длинный сверток пополам темно красный и ярко синий, с человека величиною. Это и оказался человек, верней то, что только что им было. Елена узнала недавнюю маркитантку.

Женщина лежала с гримасою муки в лице, раскинувши руки и ноги. Один башмак оказался скинут: споткнувшись в спешке меж корней платана, она упала, и, видать, потревожила дерево. Тяжелый сук, надломленный недавнею бурей, но до той поры как-то державшийся, рухнул на упавшую. Успей женщина подняться, отделалась бы шишкою на голове. Но лежащей острый свежий слом пропорол яремную вену.

- Вот так раз, - Катя присвистнула. - Кабы с дороги не приметили.

- Да и что с того, коли найдут? - удивился Ан Анку. - Только след пули и ножа вынудит синих устраивать погоню. Поэтому тела тех я свалил подале от глаз. А эта нам не опасна, пусть лежит, не хоронить же ее.

- Отчего б и не вырыть ямки? - нахмурилась Параша. - Негоже как-то оставлять женщину вот эдак.

- Напрасные хлопоты, - нахмурился Ан Анку. - Земля выталкивает обратно тех, кто осквернял храмы.

ГЛАВА XV

- Куртки такие только бретонцы носят, - рассказывала Параша, с каждым часом все лучше понимавшая французскую речь. - Вышивки тут на долгие долгие зимние месяцы, иной раз на три либо четыре зимы. Потому каждый бретонец снашивает за всю жизнь только три куртки. Первую вышивает ему мать, вторую жена, а третью дочь. Муж да отец, понятное дело, в жизни одни, а вот у какой женщины шесть-семь сыновей, так уж ей работа! Чтоб красоту зря не трепать, в будни-то куртки носят мехом наружу, а вышивкой щеголяют только по праздникам!

Интересно бы знать, подумала невольно Нелли, какой такой праздник Ан Анку вдруг обнаружил для себя в разоренной церкви, посреди трупов синих солдат?

Теперь они шли только лесами, чаще даже без троп.

- Ход долог, зато путь короток, - пояснил Ан Анку. Они сидели у костра, на котором булькал ловко свернутый из березовой коры котелок. Такое Нелли видала и в странствиях по Алтаю: скажи кому, не поверят, но вода закипает раньше, чем прогорит береста. - Завтра выйдем к устью Куэнона, что делит землю меж Нормандией и Бретанью. Там славная гора Святого Михаила.

- Кто ты, Ан Анку? - Единственное, о чем Нелли теперь жалела, сидя на ворохе мягкой хвои, так о мужском костюме, страх как сейчас бы оказавшемся кстати.