Вечный поход, стр. 107
Амрине ничего не оставалось, как взять меня тёпленьким. Её губы впились в мои с такой жадностью и напором, что неизвестно сколько слов было затоптано друг другом, не находя выхода наружу.
Слова умерли. В моём личном мире хозяйничали губы. Её губы.
Один из лакомых кусочков дочери Локоса.
Частица Амрины… моей любимой Женщины.
Инопланетянки.
ЧУЖОЙ.
Часть третья
Враги по разуму
Угрюмый мегаполис представляет собой достаточно сложную последовательность встопорщенных бетонных конструкций. Раннее утро только подчёркивает бездушность этих каменных джунглей. Редкие прохожие смотрятся инородными телами, муравьями, по недоразумению заползшими во враждебную местность. Фыркают моторами случайные машины, проползают как большие блестящие жуки, жужжат и поблёскивают фарами…
Местами ещё не погашена ночная реклама на домах. Фонари истекают болезненным бледным светом, излучая его остатки в свинцовое небо.
У подворотни, уводящей в проходной двор, в двух шагах от мигающей красными и жёлтыми вспышками вывески: «Бар МАНГУСТ», неподвижно застыл человек в тёмном спортивном костюме. В глубине подворотни стоят ещё двое. Переговариваются друг с другом. Мерцает огонёк сигареты.
Перед баром стоят два дорогих авто на бензиновых ДВС, оба чёрного цвета, их салоны пусты. И только в освещённых окнах увеселительного заведения тенями и разноцветными всполохами мечется подобие жизни.
За два квартала от бара «Мангуст», за углом здания, припаркована легковая «хонда» модели «нимфа», сочного зелёного цвета. В салоне сидит мужчина, прогревает двигатель. Он определённо чего-то ждёт. Некоторое время водитель бесцельно теребит пластиковую карточку, похожую на банковскую, но неестественной толщины; на ней красуется надпись: «Год Лошади» и сверкает золотом силуэт скакуна, вставшего на дыбы.
Резкий сигнал мобильного сетевого терминала, судя по всему, приносит ему облегчение. Утолщённая карточка занимает своё место в нагрудном кармане. Водитель слушает молча, только в конце роняет в мобильник единственное слово: «Поторопись!» – и, распахнув дверцу, покидает салон.
Из ближайшего дома выходит молодой человек, одетый точно так же, как ожидающий его водитель. Он без разговоров садится в салон автомобиля, на водительское место. Странно, но мне показалось, что даже их внешность имеет достаточно сильное сходство. И дело даже не в том, что у обоих головы выбриты до зеркального блеска… такой же нос, такая же челюсть. И глаза – стальные, безжалостные.
В руках у ожидавшего опять мобильный терминал. Палец набирает привычную комбинацию клавиш. Говорит откликнувшемуся собеседнику:
– Дым, отсчёт пошёл!
– Давай, Стас… Мы подстрахуем.
Злая усмешка неожиданно корёжит физиономию Стаса. Он отрицающе качает головой и делает непристойный жест, должно быть, в адрес далёкого и неизвестного собеседника «Дыма». Вразвалку подходит к машине и даёт последние указания человеку, занявшему его место за рулём, после чего захлопывает вместо него дверцу.
Машина резко срывается с места и, визжа на повороте резиной, устремляется по осевой полосе к «Мангусту». Десяток секунд, и она…
Затемнённое стекло чуть опущено. Из него высовывается рука, приветственно машет людям в подворотне. И вдруг…
ВЗРЫВ!!!
Чудовищная сила буквально разрывает «хонду» в клочья. Мгновенно. Горящие куски металла летят в разные стороны, что уж говорить о водителе… То, что от него осталось – кровавое месиво да обгоревшие ошмётки.
В прилегающих к месту трагедии домах вылетают оконные стекла. Звон осыпающегося стекла. Причитания грузной женщины с метлой. В чернеющих выбитых окнах шевелятся головы ошарашенных проснувшихся жильцов…
Мужчина в спортивном костюме с побледневшим лицом медленно пятится в подворотню, не спуская напряжённого взгляда с пустынной улицы.
Мужчина, провожавший нового водителя – подменивший себя им, – наконец-то убирает большой палец с миниатюрногосенсора, выполненного в виде буквы «а» в надписи «Год Лошади». После чего аккуратно вытирает пластиковую карточку об одежду и картинным жестом опускает её в рядом стоящую урну.
По тротуару Стас идёт не спеша… И вдруг резко ныряет в первый же переулок.
Будто совершённое им только что предательство – изо всех сил пинает его пониже спины…
Раз за разом я пересматриваю этот ключевой для судеб всех нас – и очень символичный! – эпизод. Меня переполняет грустное предчувствие: в расплату за то, что ВО ИМЯ ПОБЕДЫ предстоит совершить мне – пинком пониже спины я не отделаюсь.
Я получу удар в спину. В её верхнюю половину, справа.
Туда, где сердце.
Глава пятнадцатая
Очаровательный мой демон
– Ты не думал, милый, что… из-за меня может вспыхнуть война между нашими планетами? Подобная той… вашей древней войне, которая началась из-за женщины.
– Э-э, да у нас, похоже, добрая половина войн начиналась из-за женщин! Даже самая первая, бескровная… собственно, из-за Евы и приключилась. Из-за её яблочных опытов. Отец против Сына… Слово за слово. Калиткой Рая – хлоп! А ты, собственно… какую войну имела в виду?
– Троянскую, из-за Елены… – сказав это, Амрина надолго замолчала.
Глаза её мечтательно затуманились. Неужто она завидовала какой-то древнегреческой авантюристке от любви?!
– Я не знаю, что там из себя представляла та самая хвалёная Елена… но вот Амрина! Из-за тако-о-ой женщины… Я готов! Я не боюсь, если ИЗ-ЗА тебя… ЗА ТЕБЯ боюсь. Ну, а война… она ведь уже вспыхнула. Не думаю, что хотя бы один обманутый землянин после такого унижения развернётся и молча уйдёт с поля боя… Точнее, я уверен, что вам это с рук безнаказанно не сойдёт. Мы пуще всего на свете не терпим, когда нас превращают в марионеток, в слепые орудия… и гонят во чисто поле или на городские площади, чтобы обделывать свои делишки… нашими руками жар загребать. Игрокам не позавидуешь, стоит нам только узнать, что нами играют… кто бы ни играл. Теперь, даже если вы надумаете всё остановить и всех возвратить в точности туда, где брали…
Но я так и не досказал то, что пытался выразить словами, потому что…
…потому что её взгляд прояснился и она в упор уставилась на меня.
И я в буквальном смысле опьянел! Моментально. Будто шампанского бутылку прямо из горлышка выцедил, до дна.
«Наваждение? Блажь? Колдовство?»
Она была ближе, чем рядом. И я из последних сил старался – не моргнуть. Как в детстве, на спор. Я смотрел в её глаза и они, казалось, неотвратимо надвигались. Словно я медленно, медленно, медленно падал в озёра с прохладной серой водой…
Амрина не выдержала и улыбнулась – по серой глади пробежала рябь. Захлопавшие ресницы довершили капитуляцию. Падение остановилось. Я завис в опасной близости от рассматривающей меня бездны. Там, в бесконечности, внимательными кругами плавали зрачки. Ох, знать бы – спасательными или губительными?
«С ума сойти – ИНОПЛАНЕТЯНКА!
Мыслимое ли дело! Эх-х, конечно, грех так говорить, но… хорошо, что моя мама до этого не дожила. А то бы запричитала: «Не для того я кровиночку рожала, чтобы первая попавшая инородь сыночка охмурила…»
Эх, мама-мама… И всё равно, я знаю, ты бы меня поняла. Пусть даже не сразу… Ты бы, конечно, почувствовала, что это более чем всерьёз… Ведь однажды, много лет назад, ты уже видела своего сына счастливым…»
Должно быть, мои губы шевелились сами по себе:
– Амрина… когда мы выберемся из этого апокалипсиса… поближе к цивилизованным местам… я увезу тебя к себе… К чёрту эту революцию во времени! Тебе не место там, где гремит война…
Её улыбка погрустнела. Угасла. Губы шевельнулись с усилием.
– Мне очень жаль тебя, Алексей… Ничуть не меньше мне жаль себя, но… ничего не получится. Не получится увезти меня, милый.