Элита элит, стр. 47

4

Автомобиль затормозил и остановился. Курт распахнул дверцу кубельвагена и выбрался наружу, инстинктивно чуть поморщившись. Рана еще побаливала. Ему пришлось выдержать непростой разговор с отцом и просто целую бурю с матерью, чтобы настоять на своем и все-таки вернуться сюда. В смысле не только на службу, но и на Восточный фронт.

– Герр гауптман! Чем могу помочь?

Курт обернулся. Перед ним предупредительно застыл капрал с повязкой дежурного по штабу.

– Доложите генералу, что прибыл гауптман фон Зееншанце.

– Слушаюсь, герр гауптман. – Капрал лихо отдал честь и исчез.

Курт стянул с руки перчатку из тончайшей лайки и обнаженной рукой потер лицо. Ну вот он и здесь. Теперь предстояло решить, что же делать дальше. Где искать? Курт покосился на двор, забитый машинами, мотоциклами и людьми, которые пребывали в вечной суете, столь свойственной всем штабам высокого уровня, окруженным разветвленной системой служб, где ежедневно решались тучи повседневных вопросов, и вздохнул. Пока в голове ни одной разумной мысли.

– Герр гауптман, генерал ждет.

Курт обернулся. Давешний капрал снова возник, будто чертик из табакерки. Курт кивнул и двинулся в сторону распахнутых дверей, через которые то и дело входили и выходили люди. Ладно, как говорил великий Наполеон Бонапарт: «Главное – ввязаться в бой, а там – посмотрим!»…

– Курт, мальчик мой, с какой миссией ты навестил меня теперь? Опять будешь недреманным оком ОКХ? – весело спросил невысокий, ладно скроенный мужчина в генеральском мундире, поднимаясь из-за стола и распахивая объятия навстречу молодому офицеру.

– Не совсем, дядя Гейнц, – улыбаясь в ответ, сообщил Курт, – хотя должен тебе сказать, что ОКХ не слишком довольно темпами продвижения. Они явно отстают от запланированных.

Генерал нахмурился.

– Они там у себя в Берлине думают, что все всегда развивается согласно тем планам, которые они нарисовали. А это не так! Уж меня-то не стоит упрекать в том, что я нарочно торможу продвижение. Когда мог, я двигался гораздо быстрее всяких планов. Кстати, во Франции они меня ругали именно за это. Лучше бы вздрючили Канариса! Так ошибиться с количеством войск вдоль границы… Да и вообще, русские не французы. Большинство из них дерется даже в безнадежной ситуации, пусть и не слишком умело. Но когда в сторону твоих солдат в ситуации, когда все уже ясно и нет никаких шансов, продолжают стрелять, ты все равно несешь потери. Причем теряются не только личный состав и техника, но и время. Вот отсюда и отставание.

Курт шутливо вскинул руки:

– Дядя, дядя, я уже сдаюсь! Тем более что весь твой запал не к месту. Я откомандирован на фронт на три месяца и потому не смогу в ближайшее время изложить твою точку зрения руководству. А через три месяца они все равно найдут, в чем тебя обвинить, только скорее всего уже в другом.

Генерал несколько мгновений, еще в запале, сердито смотрел на молодого офицера, но потом лицо его смягчилось, и в глазах вновь заиграли веселые искорки.

– Ладно, прости… Просто эти снобы из Берлина меня уже достали. Садись, – предложил он, указывая на два кресла, стоящие рядом с небольшим столиком. – Кофе? У меня есть настоящий, бразильский, хотя вы у себя там в Берлине, наверное, и так им избалованы.

– Нет, не избалованы, – негромко рассмеялся Курт. – В столовой управления теперь подают эрзац. Блокада англичан не способствует доступности колониальных товаров. Поэтому я не могу отказаться от столь заманчивого предложения.

– Линдеман! – возвысил голос генерал и бросил возникшему в дверях адъютанту: – Два кофе, – после чего вновь развернулся к гостю. – Как отец?

– Хорошо. Фюрер ему благоволит. Ходят слухи, он собирается поручить отцу нечто новое, и скорее всего на этот раз не из области вооружений. Фюрер считает, что русская кампания практически выиграна. Судя по докладам, поступающим в ОКХ, потери русских в живой силе просто чудовищны. Их армия исчезает, будто лед на солнце, и нет никаких оснований считать, что их удастся компенсировать. Особенно в командном составе. Солдата теоретически можно обучить за несколько недель, а вот с офицером, особенно среднего звена, такого не сделаешь. Так что даже если Сталин и наберет новых солдат, командовать ими будет некому.

Генерал прищурился.

– Ты собираешься разжевывать мне прописные истины?

Курт смутился:

– Простите, дядя…

В этот момент дверь кабинета распахнулась, и в него плавно вплыла фрау с весьма впечатляющей фигурой. В руках она держала массивный серебряный поднос, который, казалось, просто стоял на ее бюсте. На подносе сверкали костяной белизной две чашки с дымящимся кофе, кофейник, молочник, сахарница с рафинадом и серебряными щипчиками и вазочка с печеньем. Расставив все это на столике, дама удалилась, сопровождаемая весьма лестными мужскими взглядами. Генерал поднял свою чашку, отхлебнул и заговорил:

– М-да… Что же касается твоих слов, то я согласен с фюрером. Хотя в этой области я не был бы столь уж категоричен. Ведь откуда-то русские взяли офицеров, чтобы сформировать эту лишнюю почти сотню дивизий, о которой Канарис даже не подозревал. Значит, мы не знаем как минимум о нескольких их военных училищах. И бог знает еще о чем. Ну да хватит об этом… Насколько я понял, у тебя – свободное назначение. Чем ты планируешь заняться здесь, на фронте?

Курт задумался. Сейчас следовало быть особенно осторожным. Он и так не слишком разумно повел себя в прошлый раз, когда покидал фронт. Нет, никто ничем его пока не попрекнул, но… все равно крайне неразумно. На их семью и так направлено множество взглядов, большинство из которых завистливые, а некоторые и ненавидящие…

Впрочем, встреча с тем необычным красным командиром и потеря русской девушки, которая, теперь он мог себе в этом признаться, произвела на него очень сильное впечатление, сильно выбили его из колеи. Курт прекрасно, как ему казалось, представлял себе, как может быть воспринято его увлечение русской. Тем более что она была военнослужащей, а они вели войну с ее страной. Но… чем больше он пытался выкинуть ее из головы и… из сердца, тем более прочно она там поселялась.

Так что он был готов к неприятностям, даже к тому, что придется оставить службу. Только бы ее найти!.. Со стороны семьи все было несколько сложнее и… проще одновременно. Конечно, и мать, и отец желали бы, чтобы Курт нашел себе девушку из хорошей семьи, с родословной, с устойчивыми связями и принятой в приличном, что называется, обществе, но… В конце концов, про мужчин рода фон Зееншанце всегда говорили, что у них традиция – жениться на славянках. Его бабушка была польской графиней, а двоюродная тетя – чешской баронессой. Так что поворчали бы, конечно, а потом приняли. Несмотря на то что отец не раз говорил, что большевики уничтожили в России хорошую породу и возвеличили быдло.

Если бы отец увидел ее, то, Курт в этом совершенно не сомневался, довольно быстро изменил бы свое мнение. В ней порода была. Точно! Порода людей, превыше жизни ставящих честь и свою способность служить людям, первыми идти в бой или в дальний поход к краю мира. То есть то, что однажды возвысило их предков над тысячами таких же, как они, и сделало знатью… И что и сейчас отличало истинную знать от тех, кто лишь благодаря весьма сомнительным родственным узам продолжал пользоваться привилегиями, завоеванными верным служением предков. К сожалению, в наше время таковых становилось все больше и больше. Может, именно поэтому такие, как Сталин и Гитлер, получили свой шанс. Впрочем, лично к фюреру Курт относился вполне лояльно, но вот окружение!.. Слава богу, в «ночь длинных ножей» фюрер его слегка проредил…

– Знаете, дядя, хотя, возможно, это прозвучит несколько неожиданно, но меня сейчас больше беспокоит не положение дел на фронте, а… наш тыл.

– Тыл? – Генерал бросил на него испытующий взгляд. – Уже доложили?

– Что? – насторожился Курт.

Генерал вздохнул.

– Да, в общем, ничего особенного. Просто досадное происшествие. Из транзитного лагеря для военнопленных под Береза-Картузская, – произнес он, слегка коверкая непривычное название, – бежало несколько сотен военнопленных. И вот уже скоро месяц, как их не могут отыскать. В нашем глубоком тылу, заметь… Да еще при поисках умудрились где-то потерять два самолета. А немногим ранее в другом месте какой-то отряд русских совершил налет на штаб 293-й пехотной дивизии. Очень трагическое происшествие: штаб дивизии во главе с командиром практически полностью уничтожен, можешь себе представить? Правда, мне доложили, что с той группой русских разобрались…