Топало, стр. 7
Кто сошел с ума?
Родька стоял на корме и смотрел в бинокль. К нему подошла Зойка, постояла молча рядом. Он не обращал на нее внимания.
— А мне можно посмотреть! — наконец спросила она.
Родька ничего не ответил, продолжал смотреть в бинокль.
— Можно посмотреть? — снова спросила Зойка. Она подумала, что Родька не слышит.
— Можно, да осторожно. Это самый настоящий военный бинокль. Бабушкин.
«Какая у него интересная бабушка, — подумала Зойка. — Чемпион по бегу, да еще в бинокль смотрит». Она представила свою бабушку Дусю Капелькину: вот сидит бабушка на берегу и глядит в бинокль, а за спиной у нее коза Манька стоит. Зойка хихикнула.
— Ничего смешного, — сказал Родька. — Моя бабушка на войне была и даже медаль имеет.
— На войне? А разве бабушек берут?
— Ну, ты соображаешь! Война была давным-давно. Тогда еще и папа с мамой не родились.
— Не родились? — поразилась Зойка.
— А ты считать умеешь? И твоя мама тоже не родилась. Чего ты на меня уставилась?
Зойка и правда уставилась на Родьку, будто он ей сказал потрясающую новость. Она никогда не задумывалась над тем, что когда-то на свете не было мамы, не было бабушки. И ее, Зойки, тоже не было. Она росла под солнышком, как трава, не размышляя, как появилась на свете и почему.
«Какой Родька, оказывается, умный, — подумала Зойка. — А я глупая-преглупая». — Так обычно бабушка ей говорила: «Глупая ты преглупая».
Родька снял с шеи бинокль.
— Вон туда смотри! — указал он пальцем. — Там домик увидишь.
Зойка осторожно взяла тяжелый бинокль, поднесла его к глазам.
— Не урони! — строго сказал Родька. — Что-нибудь видишь?
Сначала Зойка ничего не видела, а потом увидела маленький домик на берегу и мальчишку с удочкой.
— Ой, как интересно! — закричала она. — А еще собака! Я собаку вижу, так близко!
Топало, конечно, стоял рядом с Зойкой, и ему тоже очень хотелось посмотреть в бинокль. Он подтолкнул ее в бок:
— Дай посмотрю!
Родька замер: какой-то странный голос ему послышался. И он мог поклясться, что даже услышал слова: «Дай посмотрю». Родька незаметно огляделся вокруг себя. Решительно никто не обращал на них внимания и ничего подобного произнести не мог. Уж и солнце не так жарит, скоро скроется за горизонтом, а на него, видимо, все еще солнечные пятна действуют. Он отвернулся и потер лоб.
В это время Топало взял бинокль, но не успел посмотреть. Родька повернулся и побледнел: бинокль висел в воздухе, его никто не держал. Но это продолжалось всего мгновение. Зойка уже снова смотрела в бинокль, сделав вид, что ничего не произошло.
— А ну-ка, давай сюда! — Родька отнял у нее бинокль.
— Ты чего? — спросила Зойка, невинно улыбаясь.
— Ничего! — он и сам не знал «чего он» и объяснить не мог. Как с этой Зойкой встретится, так что-то с ним происходит.
Он пошел к родителям, которые стояли на корме и разговаривали. На палубе играла гитара, гуляли пассажиры, смеялись. Почему у него одного странные галлюцинации?
— Ты опять бледный! — встревожилась мама. — И глаза мутные! Покажи язык!
Родька высунул язык. Гладенький, розовый, значит, совершенно здоровый. Мама языком осталась довольна. Она приложила ладонь ко лбу. И температуры нет.
— Я пойду в каюту, — сказал Родька. — Лимонаду попью.
На самом деле ему хотелось остаться одному и хорошенько подумать, что происходит, уж не сошел ли он с ума.
В каюте он подошел к зеркалу и стал себя рассматривать: есть в нем что-нибудь сумасшедшее или нет? Вот и взор мутный, как мама говорит. А, кроме взора, какие еще признаки могут быть?
Громкий смех: «Ха-ха-ха!» Сумасшедшие, наверное, прыгают.
Родька запрыгал перед зеркалом, дергая себя за нос, и захохотал: «Ха-ха-ха!»
В это время раздвинулась на окне шторочка и появилась физиономия Зойки.
— С ума сошел, что ли? — Зойка даже испугалась. — Ты чего себя за нос дергаешь?
— Хочу и дергаю! Что тебе от меня надо? — закричал Родька, покраснев. — Что ты по пятам за мной ходишь?
— Ты не кричи, — рассудительно произнесла Зойка. — А то не вырастешь. Я огурец тебе принесла. Можно, зайду?
— Заходи, — буркнул Родька.
Через минуту Зойка уже сидела на диване. А на столике лежал крепкий пупырчатый огурец, который она перед отъездом сорвала с грядки.
Родьке тоже надо было чем-то угостить Зойку, все-таки гостья. Он открыл холодильник и достал тарелочку с горкой вишни.
— Мы тоже покупали, — сказала Зойка, поглядывая на сочные, блестящие ягоды.
Бабушка говорила, что в гостях надо есть немного и не сразу принимать угощение, а поотказываться.
— Что-то не хочется, — вздохнула гостья, и взяла одну ягодку. Потом вторую. А третья прямо смотрела на нее и сама просилась в рот.
Вишня в тарелке на глазах убывала, а Зойка остановиться не могла.
Родька с удовольствием вонзал зубы в хрустящий огурец, прохладный и свежий.
— Вы тоже раньше в деревне жили? — спросила Зойка.
— Мы? В деревне? Тебе, случайно, не приснилось? — Он, гордость семнадцатой математической школы, и вдруг — жил в деревне!
— А тогда чего у вас фамилия Мельниковы? Деревенская. У нас в классе есть Колька Мельников, так у него дед мельником был, потом мельницу сломали, элеватор построили. Может, вы с ним родня?
— По-твоему, все однофамильцы — родственники? — спросил Родька насмешливо. Ему не хотелось иметь ничего общего с каким-то неизвестным Калькой.
— По-моему, родственники, — сказала Зойка.
— А по-моему… — Он не договорил. Родьке послышалось, что у двери кто-то затопал. Казалось бы, что тут такого: ходят пассажиры, стучат. Но в этом топанье было что-то особенное: будто медведь прыгал то на одной ноге, то на другой.
— Кто там? — спросил он тихо.
Зойка вспорхнула с дивана, приоткрыла дверь, высунула голову в коридор.
— Никого здесь нет! Наверное, кто-то мимо проходил неуклюжий! — И снова уселась на диван.
В «чертово логово»!
Топал за дверью Топало. Когда Зойка пошла в гости к Родьке, наказала ему:
— Подожди меня здесь, никуда не уходи!
— А ты там не рассиживайся!
Зойка ушла, а Топало улегся на ковровую дорожку, покрывавшую коридор. Им бы в Кутузы такой ковер, он бы все время на нем лежал. И кот Филимон тоже. Оба бы лежали и беседы вели. Коза Манька на них бы в окно смотрела и завидовала.
Только Топало размечтался, какая бы жизнь пошла, будь у них ковер, как появился пассажир в трусиках. Он вышагивал по дорожке уверенно, как капитан. Домовому пришлось отодвинуться, но все равно тот чуть не наступил ему на ногу.
— Идет, не смотрит, — проворчал Топало. — А может, тут кто-нибудь лежит?
Топало сел. Посидел. Скучно ему стало. Прошелся взад-вперед.
С палубы доносилась веселая музыка. От нечего делать домовой начал притопывать. Как он раньше-то, бывало, в овраге отплясывал вместе с Крутило и Вертило! Но не успел Топало как следует (то есть как в овраге) притопнуть и прихлопнуть, открылась дверь и высунулась Зойка.
— Никого здесь нет! — Это она Родьке сказала.
Топало понимал, что плясать ему не следовало, но все же обидно такое слышать: «Никого здесь нет!» Он хотел проскочить в каюту, но Зойка перед носом закрыла дверь.
«Сидят там, разговаривают! А я лежи тут на грязном коврике. — Топало запыхтел. — Вот возьму и пойду туда, куда мне не велели ходить».
А Топало — ни в коем случае! — не велели ходить в машинное отделение. Из-за этого у него произошла маленькая ссора с Зойкой. Домового страшно интересовало непонятное гудение, доносившееся снизу. Он решил немедленно посмотреть, что там происходит.
— «В машинное отделение вход посторонним воспрещен!» Видишь, написано! — сказала Зойка.