Топало, стр. 3

Стрекоза из деревни Кутузы

На палубе папа сразу же нашел деревянное кресло и с удовольствием в нем развалился. А мама-Мельникова и мама-Капелькина стали прогуливаться туда-сюда и оживленно беседовать. Разговор у них был необычайно интересный: мама-Мельникова рассказывала о своем сыне Родионе, а мама-Капелькина — о своей дочери Зое.

А дети между тем стояли у борта и, привстав на цыпочки, смотрели в воду.

Она кипела внизу белой пеной.

— Ты чего такой поперечный? — спросила Зойка.

— За столом, как барин, уселся. Моя бабушка показала бы тебе!

— У меня своя бабушка! Таких бабушек вообще ни у кого нет!

— Каких таких?

— А вот таких!

— Ну, каких?

— А вот таких! Она занимается бегом и стала чемпионкой в кроссе!

— Каким бегом? — поразилась Зойка.

— Обыкновенным. Оздоровительным.

— А куда она бежит?

— Никуда. От старта до финиша.

Зойка даже рот открыла. Ее бабушка Дуся тоже все время куда-то бегает, торопится, но чемпионкой ни разу не была.

— А ты почему утром в чулках и ботинках ходила? — насмешливо спросил Родька.

— Мы с мамой из деревни рано выехали, в пять утра холодно было. — Зойка поболтала ногой, показывая, что сейчас-то на ней босоножки.

— Так ты деревенская! — Родька почувствовал перед Зойкой полное превосходство. — Может, ты и в городе не бывала? — снисходительно спросил он.

— А чего мне в нем бывать? Очень нужно, — снова сказала Зойка.

— Правда не бывала? — уже заинтересовался Родька.

— Очень нужно, — снова сказала Зойка.

Родька не мог понять: то ли она говорит серьезно, то ли смеется над ним. Вредная девчонка! Ему тут же захотелось что-нибудь такое сказать, чтоб Зойка сразу поняла, что имеет дело с гордостью третьего «А» класса школы номер семнадцать. Но в голову, как назло, ничего не приходило.

Зойка повела острым носиком, как будто что-то унюхала, задрала голову кверху, вглядываясь неизвестно во что, и протянула ладошку.

— Ты что, под солнцем дождь ловишь? — съехидничал Родька.

Зойка ничего не ответила, стояла с вытянутой рукой.

Вокруг нее закружилась стрекозка и опустилась ей на ладонь. Ее прозрачные крылышки нежно светились, переливались голубым, розовым, перламутровым. Зойка улыбнулась.

— Какая красивая! — восхитился Родька. — Дай мне ее! — и потянулся за стрекозкой.

— Зачем?

— Я ее засушу. У меня в коллекции еще нет таких красивых.

— В какой коллекции? — обомлела Зойка.

— Я коллекционирую бабочек и стрекозок. Мне учительница сказала, что потом моя коллекция будет выставлена в школьном музее. Я вообще много знаю о жизни стрекоз, ужасно интересные создания. — Родька снова засмотрелся на стрекозу. — Правда, я такой красивой не видел! Странно, почему она села к тебе на ладонь?

— Потому что это моя стрекозка! — сердито сказала Зойка. Она подняла руку, и стрекозка растаяла в воздухе.

— Как это твоя?

— Из нашей деревни Кутузы. Стрекозка Майка. Она прилетела рассказать, как там бабушка без нас живет.

— Ничего, голова у тебя работает! — похвалил Родька. — А я еще не такое могу выдумать! Спорим? Мы с моим другом Лешкой Субботиным научно-фантастический роман пишем!

Но Зойка по-прежнему стояла сердитая.

— Дай слово, что не будешь коллекции из стрекозок делать!

— Так это же для науки! Темнота! Собаке, между прочим, даже памятник поставлен, потому что, прежде чем лечить людей, проводят опыты на животных. Нарочно им болезни вводят, потом начинают ставить эксперименты и наблюдают — умрут или не умрут. А тут какие-то стрекозки!.. — И в этот момент Родька получил подзатыльник. Он обернулся к обидчику, но рядом никого не было. Мальчик растерянно посмотрел на пассажиров, гуляющих по палубе. Никто на него не обращал внимания. Он закусил губу, ничего не понимая. А у Зойки лицо сразу хитреньким стало, она хихикнула и спросила:

— Чего это ты дергаешься? Больной, что ли?

— Сама ты больная!

Родька повернулся и пошел. Чего она смеется! Хотя при чем тут Зойка? И чего он на нее рассердился? Не она же ему подзатыльник дала. Но кто? Рядом же никого не было! Непонятное что-то происходит с ним.

— Ты чего такой мрачный? — спросила мама. — Поссорились? Почему девочку оставил?

— Ничего не поссорились, — буркнул Родька. — У меня голова разболелась.

— Перегрелся на солнце, — сделал заключение откуда-то возникший Павел Михайлович Федулин.

Мама взяла Родьку за руку:

— Пойдем в каюту!

Родька выдернул руку: что он, маленький, чтоб его за руку водили!

Когда пришли в каюту, мама внимательно осмотрела сына.

— Почему ты такой бледный? — с беспокойством спросила она.

— Я же сказал: у меня голова болит!

Он лег на диван, устало вытянул ноги. Так и будет лежать, ни за что никуда больше не пойдет. Даже ужинать. Пусть в каюту несут. И Зойку с ее хитростями, стрекозками больше видеть не желает.

Пришел папа, который ходил узнавать, что продают в буфете.

— Он перегрелся на солнце, с ним мог случиться солнечный удар! — взволнованно сообщила мама и положила Родьке на лоб мокрое полотенце.

Папа сказал, что с солнцем шутки плохи. Пятна на солнце влияют на все человечество, в том числе и на Родьку.

Мама сказала, что ребенок болен и пятна тут совершенно ни при чем. Папа стал доказывать, что они могут действовать даже на психику. Тут Родька сразу открыл глаза, сбросил полотенце.

— А вдруг они уже подействовали на психику? — спросил он с беспокойством.

— С какой стати? — удивилась мама, — Я за твою психику спокойна. Уж если они и повлияют, то только на папу.

— Да они уже повлияли на меня! — воскликнул Родька.

Сейчас-то ему стало ясно, что все дело в солнечных пятнах.

— Не выдумывай! — строго сказала мама.

— Ага, не выдумывай! А кто мяукнул под ухом? А кто меня за обедом ущипнул? — грозно спросил Родька. — А кто мне подзатыльник дал?

— За что? — тут же спросил папа.

— Какой подзатыльник? — опешила мама. — Вот поэтому у него и болит голова! Какой-то хулиган дал ему подзатыльник. Ты хотя бы его запомнил?

— В том-то и дело — никого не было! Видимо, мне все кажется. Галлюцинации! Солнечные пятна влияют!

Мама стояла как оглушенная. Совершенно здоровый мальчик — и несет такую околесицу. Что с ним произошло?

Тайна Зойки Капелькиной

Пассажиры Капелькины занимали угловую каюту номер сто два. В трюме.

Напротив них, в каюте номер сто три, жил Павел Михайлович Федулин.

Трюм — это тебе не третья палуба, где сиди и любуйся проплывающими берегами. Здесь, в круглый иллюминатор, видно только воду и больше ничего. Но совсем не значит, что это плохо. На воду смотреть тоже интересно. А если долго-долго не мигать, то можно увидеть водяного с бородой, зеленого цвета. Так говорила Зойке подруга Нюшка. А сама Зойка никаких водяных не видела. Жалко, что Нюшки рядом нет, хорошо бы вместе к морю плыть. Что она сейчас, интересно, делает? Наверное, опять теленка ищет, вечно он куда-нибудь убегает. У, бездомный!

Зойка сидела, смотрела в иллюминатор и ела вишню, которую купили на пристани. Она долго обсасывала каждую косточку. Не так-то часто ей приходилось лакомиться вишней. В их деревне ее не сажали, лишь мама иногда привозила стаканчик-другой из города. На рынке покупала. Бабушка ворчала:

— Зачем деньги тратить на баловство? Возьми корзинку да сбегай на косогор за клубникой. Лень-то вперед тебя родилась.

Зойка, конечно, бегала за клубникой и за земляникой, но это были свои ягоды, их ешь сколько хочешь. А вишня была с юга, всего один стаканчик.

Зойка жила с бабушкой в Кутузах. А мама жила в городе. Она ждала, когда ей дадут квартиру. Тогда бы она забрала к себе и Зойку, и бабушку.