Четверо в тельняшках, стр. 3

Из ворот выглянула весёлая молочница, закивала, приглашая войти:

— Милости просим, заходите, заходите. По вашему заказу молоко стоит в печке, но есть и в погребе на льду. Пейте, какое хочется!

— Прекрасно. Мы будем пить и то и другое, — ответила Дама, раскрыла кошелёк и зашуршала бумажками. — Сколько с меня за перевозку?

Папа даже покраснел.

— Нисколько! Мы ведь не за деньги, мы просто так. Мы очень любим синеморцев.

Папа почесал трубкой лысину и смущённо добавил: — Мы сами некоторым образом приморские жители. У нас тоже есть море, Цветочное. Только мы сомневаемся: схоже оно с настоящим или не схоже. Вот бы вы пришли да и посоветовали нам что-нибудь, а? — ласково посмотрел он в розовое лицо Дамы.

— Да, да! — подхватил почтальон Ладушкин. — У них есть Цветочное море! Пожалуйста, сходите посмотрите.

— Ладно, — согласилась Дама. — Вот Мика с Никой напьются молока, так и быть, посмотрим. Но за перевозку надо рассчитаться.

Она взяла самый большой кулёк и вынула целую горсть конфет с фантиками и без фантиков. Шурка подставил подол майки. А пальцы Дамы начали почему-то разжиматься, разжиматься, конфеты с фантиками стали падать обратно в кулёк, и щедрая горсть превратилась в щепотку.

— Угощайтесь! — сунула Дама в Шуркин подол три слипшихся леденца. Сунула, подхватила пакеты и повела Мику с Никой в избу.

А почтальон Ладушкин достал карманные часы, приложил их к правому уху, послушал, встряхнул и приложил к левому уху…

Прикладывал, прикладывал, слушал, слушал, посмотрел на высокое солнышко, сказал: «Ого!» — и помчался разносить письма.

Глава четвертая

ЧУДЕСНЫЕ СЕМЕЧКИ

В красном домике поднялся переполох.

Шурке мама сказала:

— Намочи вихры, причешись как следует. Да не забудь умыться, не то гости подумают, что ты с цыплятами клевал, — а сама включила утюг и принялась гладить новое платье с вышитыми корабликами.

— Только бы не осрамиться. Где папа? Пусть наденет праздничный костюм в клеточку.

Папа бегал по цветочным берегам, поправлял каждый лепесток, каждый листик.

Воробьи, которые жили за карнизом крыши, и те волновались. Они прыгали вокруг папы, помогали как могли. Два воробья хватали с разных концов одну травинку, тянули в разные стороны. Толку от этого было мало, но зато шуму — хоть отбавляй.

И вот, когда все насуетились до упаду, в калитку вошли Мика, Ника и Розовая Дама.

— Добрый день! — выбежала мама навстречу. Она пропустила гостей вперёд, сняла колпак и принялась теребить помпон, как ромашку: понравится — не понравится, понравится — не понравится…

Папа от переживания вздохнул и показал на цветочные волны:

— Вот это и есть наше море. Проходите, смотрите, не стесняйтесь.

— Да мы и не стесняемся! — ответила Дама и принялась нюхать цветы.

А Мика с Никой пораскрывали рты.

И не произнесли ни звука.

Они уставились на зелёный пароход, захлопали ресницами.

Тут над волнами пролетел ветерок, чайки закачались, пароход словно бы поплыл.

Братья переглянулись.

Мама шепнула Шурке:

— Нравится! Наше море им нравится.

А Розовая Дама всё ниже нагибалась к цветам, всё нюхала, всё ворковала:

— Ух, какой дух! Лучше, чем в парикмахерской! — Кончик носа у Дамы был в цветочной пыльце.

Но вот посреди волн Дама увидела свободное место и спросила:

— А почему здесь ничего не растёт?

— Это так надо, это специально, — весело ответил папа. Он совсем успокоился, трубка у него посвистывала опять, как птичка.

Папа сказал:

— Это место приготовлено вот для чего… — И медленно расстегнул пиджак. И медленно, так, чтобы все успели увидеть, вынул бумажный пакетик.

— Вот здесь, — постучал он пальцем по пакетику, — вот здесь лежат семена цветов невиданной красоты. Сегодня семечки посеем, завтра цветывырастут, и каждый цветок будет похож на летучую рыбку. Семечки подарил мне на день рождения Ладушкин, а он их выписал из очень далёкой страны.

— Ну-ка, ну-ка, — потянулась Дама к пакетику. Папа осторожно развернул бумажку.

— Фи! — проговорила Дама. — Какие они маленькие, чёрненькие, и ничего-то в них особенного нет!

И тут папа побелел, как мел. От этого самого «фи!» лёгонькие семена взметнулись, их подхватил ветерок — и они исчезли.

Воробьи кинулись в погоню, но ничего сделать не смогли. Крохотные семена растаяли в голубом воздухе.

— Ах, ах, ах! — воскликнула Дама. — Я извиняюсь, я сожалею. Более того, — она полезла в кошелёк, — более того, знаете ли, я заплачу! Надеюсь, вы много не спросите? Ведь семена были такие маленькие.

Мика с Никой увидели монетки, закричали:

— Купи! Купи! Пароход купи! — и наладились бежать по цветочным волнам к пароходу.

Шурка едва успел ухватить кругленьких братиков за рубашки, а мама крикнула:

— Нет, нет! Здесь ничего не продаётся! Здесь только смотрят!

— Как так, не продаётся? — изумилась Дама. — Тогда зачем цветы посажены?

— Здесь не просто цветы, здесь море! Вы понимаете? Море! Уймите, пожалуйста, своих детей — они вытопчут волны.

И тут Розовая Дама сразу обиделась и сердито сказала:

— Подумаешь, волны! Подумаешь, море! Да если хотите знать, ваше игрушечное море так жепохоже на Синее, как та колымага — на такси. Да если хотите знать, настоящее море совсем не такое, как ваше.

Услышав эти слова, мама с Шуркой замерли, а папа, бедный, расстроенный папа, побледнел ещё больше.

Но наконец он опомнился и спросил этак вежливо-вежливо:

— В таком случае, уважаемая сударыня… В таком случае, не соизволите ли сказать, какое оно, настоящее море? Как оно выглядит?

— Как выглядит настоящее море?

— Да! Настоящее.

— Н-ну, во-первых, оно широкое, — Дама показала руками, какое море широкое.

— Допустим, — согласился папа, — допустим. Но это во-первых. А во-вторых?

Мика с Никой встали на цыпочки, что-то шепнули Даме на ухо, та сразу оживилась и выпалила:

— Во-вторых, море мокрое! Вот! — И всё?

— Всё! С нас хватит и этого.

— Да-с! — нахмурился папа. — Да-с, уважаемая сударыня! Ставлю вам двойку. Вы живёте на берегу настоящего Синего моря, а, кроме того, что оно широкое да мокрое, ничего сказать о нём не можете.

Дама-сударыня совсем рассердилась, потащила Нику с Микой на улицу. Она так трахнула калиткой, что цветочные чайки всплеснули крыльями.

Ника показал Шурке язык, крикнул на прощание:

— Сухопутный моряк! Моряк, с печки бряк!

Мика добавил:

— Морячок, на затылке пятачок!

Что-что, а дразниться братья умели.

Так в этот день и не сбылось папино предсказание о близком счастье-радости. Видно, за горизонтом оно куда-то завалилось. Видно, его склюнула старая Карга вместе с крабом. Но впереди был вечер, и ещё неизвестно, чем он мог кончиться.