Приют, стр. 79
– Алло? – торопливо спросил он.
– Это Александр, – послышался из трубки знакомый голос, и Хоха вздохнул. Александр был его телохранителем, вторым после Шмеля.
– У меня для вас очень важное известие, – сказал телохранитель, и Хоха нажал кнопку разблокировки дверей.
– Входи, – он потянулся к стакану, в котором еще оставалось немного виски, и заметил, что рука дрожит. Это все нервы, успокоил он себя.
(«Где-то я уже видел эти плащи, – говорил Гармоника главарю банды по имени Шайенн. – В этих плащах были люди. Теперь в этих людях пули…»)
В дверь постучали. Слишком требовательно, успел заметить Хоха, и на мгновение его пронизал страх – все, это за ним. Но он тут же отмел эту мысль – его дом был оборудован самой современной системой сигнализации, и она сработала бы, если бы на крыше зажужжала муха. Кроме того, Александру можно доверять… Пока еще можно.
– Алекс, это ты? – спросил он, приблизившись к двери.
– Я, – отозвался тот, и Хоха открыл дверь.
В следующую секунду он был отброшен в сторону мощным ударом. Стакан с виски выпал и разбился вдребезги. В одно мгновение квартира наполнилась людьми в форме.
– Что… что, – заблеял Хоха, поднимаясь с пола. Среди хмурых лиц он разглядел бледную физиономию Александра и в бессилии стиснул зубы. Мразь, продался легавым!
– У нас ордер на ваш арест и обыск вашего домовладения, – с холодной вежливостью произнес высокий мужчина, представившись следователем.
Хоха покрылся холодным потом.
– В чем я обвиняюсь? – Язык вдруг перестал помещаться во рту.
– Распространение наркотиков, легализация денежных средств, соучастие в убийствах с отягчающими обстоятельствами, незаконное хранение оружия… Достаточно? – Следователь улыбнулся ухмылкой акулы, и Хоху затрясло.
– Мне нужен мой адвокат, – прошептал он. Хоха вдруг стал заваливаться назад, и, если бы милиционеры не поддержали его, он бы грохнулся вниз. Как убитые Гармоникой ковбои минуту назад.
– Разумеется, Арсений Петрович. Адвокаты, право на защиту и прочие сопли.
Из комнаты выглянула полусонная Алла.
– Хоха, что происходит? – Глаза ее широко распахнулись.
– Ваше имя? – подскочил к ней один из ментов, и та испуганно вскрикнула:
– Я ничего не знаю! Он… он затащил меня к себе домой, потом стал угрожать!.. Он хотел меня изнасиловать!
– Сука! – брызгая слюной, заорал Хоха. Он хотел броситься на эту маленькую тварь и свернуть ей шею, но все тело внезапно пронзила острая боль. Дернувшись, он бессильно повис в руках милиционеров.
– Приступайте, – сказал следователь подчиненным, и те будто муравьи расползлись по комнатам. На Хоху надели наручники и, не слишком церемонясь, бросили на диван. Кто-то вызвал «Скорую помощь».
(«Как можно доверять человеку, который носит подтяжки? Он даже не доверяет собственным штанам, если использует подтяжки…» – разъяснял Морган толстому ковбою)
Следователь хмыкнул и выключил телевизор.
75
«Комсомольская правда», 18 августа
Сегодня утром в изоляторе временного содержания от сердечного приступа умер Хохлов Арсений, глава одной из крупнейших преступных организаций в Сибирском округе, известный в узких кругах под неординарным прозвищем Главный. Вскрытие показало, что Хохлов действительно страдал сердечной недостаточностью, но его многочисленные адвокаты настаивают на повторной экспертизе, так как, по их мнению, смерть их подзащитного могла быть насильственной… «КП» уже неоднократно писала о сенсационном разоблачении огромной преступной группировки, занимающейся наркобизнесом… На прошлой неделе спрут был обезглавлен, и правоохранительным органам удалось собрать достаточно доказательств, для того чтобы упрятать Хохлова за решетку. Помимо незаконного оборота наркотиков на счету этой организации были и другие преступления, в том числе несколько убийств. Осведомленные источники, близкие к органам следствия, информируют, что зачастую несчастных жертв… попросту скармливали огромным доберманам, которых «Главный» держал у себя во дворе.
Добавим только, что в области продолжается серия арестов членов данного преступного сообщества, и их поимка – лишь вопрос времени…
76
В то время, как коллеги Хохи по бизнесу устраивали последнему пышные похороны, а сыщики продолжали методично отлавливать ударившихся в бега его подопечных, Шмель с маниакальным упорством продолжал свои странствия по тайге. По сути, он оставался чуть ли не единственным человеком Хохи, который все еще гулял на свободе. Разумеется, он и знать не знал о происходящих событиях, но даже если бы узнал, это не изменило бы его планы – поимка Шевцовых превратилась для него в идею фикс, эдакое подобие хрустальной мечты детства. Мысль о ненавистных близнецах вытеснила у него все человеческое, оставив лишь чисто животные инстинкты, сводящиеся к выживанию. Выживанию ради Шевцовых.
Раненая нога болела все сильнее, но он старался не думать об этом и, стиснув зубы, ковылял вперед. Если бы его спросили, каким образом он определяет, куда идти, то, скорее всего, получили бы невразумительный ответ, лишенный всякой логики. Парадокс заключался в том, что Шмель не знал, куда идти, но голос, поселившийся с некоторых пор в нем, убежденно нашептывал, когда и куда сворачивать, ноги несли его сами, и все было замечательно.
Хуже было с едой. Изможденный от голода и бессонных ночей (шакалы становились все наглее и не давали ему вздремнуть), он едва держался на ногах и часов в одиннадцать просто вырубился, уснув под старым дубом. Когда он проснулся, солнце стояло уже высоко. Голод проснулся вместе с ним и с утроенной силой давал о себе знать. Неподалеку он набрел на куст лесных ягод, похожих на малину. Ягоды оказались вкусными, но голод не утолили. Его организму требовалось чего-нибудь посущественнее.
Шмель пересчитал патроны, и на лице мужчины отразилось некое подобие озабоченности. Шесть штук. Маловато…
К вечеру он подстрелил куропатку. Он был слишком голоден, поэтому съел ее, даже не очистив до конца от перьев. Желудок порывался выплюнуть тошнотворное месиво, но Шмель с трудом удержал в нем сырое мясо. Он все чаще заговаривал с самим собой. И несказанно удивился бы, узнав, что это один из признаков приближающегося сумасшествия. Вечером он принял неожиданное решение вернуться к Тиме.
– Наша дружба оказалась крепче, чем я предполагал, – бормотал он, опираясь на палку. – Ну же, Тимоша… Отзовись. Глупый мальчик, кис-кис-кис…
Но Тимоша в силу известных обстоятельств не отзывался, и Шмель продолжал его поиски. Он кружил по лесу, не обращая внимания, что некоторые места кажутся ему знакомыми… и что он проходит здесь уже не в первый раз… Наконец он увидел впереди распластавшуюся черную фигуру.
– Кис-кис, дружище! – Потрескавшиеся губы Шмеля искривились в ухмылке. – Я так рад тебя видеть…
Он с любопытством разглядывал мертвое тело своего бывшего напарника, с неудовольствием отметив, что его успели немного потрепать шакалы. Но выбирать не приходилось. Расположившись у трупа, Шмель стал рассказывать вполголоса какую-то историю. Затем вытащил перочинный нож Тимы, поплевал на лезвие, вытер его рукавом…
…Он ушел, когда уже совсем стемнело. Расчет Шмеля был ужасающе прост. Патронов мало, если он каждый раз будет добывать себе пропитание с помощью пистолета, перед Шевцовыми он предстанет безоружным. А мясо Тимы, отличного парня, любителя экстравагантных загадок, не успело испортиться, а если успело, то незначительно. В любом случае, Шмель был твердо убежден, что поступает так, как того требовали обстоятельства. Он поел, остатки мяса завернул в листья, после чего быстро заснул. Это была первая ночь, когда ему снились только хорошие сны. И шакалы, будто поняв это, не беспокоили его.