Приют, стр. 54

– Ну-ка, Вован, принеси ружье, – приглушенно сказал папаша, когда шаги раздались совсем рядом.

Олег заболел. Ни с того ни с сего. Его и без того круглая физиономия раздулась, как футбольный мяч, и приобрела цвет брюха испортившейся рыбы. К вечеру все тело мальчишки покрылось какой-то сыпью, у него слезились глаза. Когда в таком виде он появился к ужину, Ярик решил отложить профилактическую беседу о его выходке у пруда на более подходящий случай.

Весь следующий день Дина разрывалась на части, носясь как сумасшедшая к матери, потом к сыну, затем к Митричу, потом снова к матери, и так все сначала… Рута, как могла, помогала ей и согласилась присматривать за Митричем. Последний, однако, стремительными темпами шел на поправку и уже не был таким беспомощным, как раньше. Утром Дина сняла с него швы, принесла из леса новых кореньев и приготовила свежий отвар.

Олег отказался от завтрака. Дина напрасно уговаривала его поесть, мальчишка, капризничая, отворачивал голову от тарелки и жалобно хныкал.

– С ним что-то серьезное? – спросил Ярик. – Это случалось раньше?

– Не знаю, – ответила хмуро Дина. – Похоже на аллергию, это иногда бывало с ним. Хотя, может, он что-то съел в лесу… – Она подняла голову. – Мне нужно в город. Как можно скорее.

Ярик откашлялся.

– Я не понимаю, какая вам разница? – с надрывом спросила Дина. – Что изменится, если я уеду сегодня, а не завтра? Ответьте, Ярик? – В глазах была мольба, но к ней примешивалось кое-что другое – глухая, жгучая ненависть.

– Ладно, извини, – сказал Ярик, стараясь не смотреть ей в глаза. – Собирайся. Мы присмотрим за Олегом.

Он отстегнул от ремня ключи от гаража и передал их Дине. Она взяла их, как бы случайно дотронувшись своей горячей сухой ладонью до руки юноши. Их глаза встретились. Неожиданно она прильнула к нему.

– Я очень благодарна тебе. Спасибо, – шепнула она и, покраснев, выскочила наружу.

– Только будь осторожна! – смущенно проговорил Ярик, подумав, что она впервые назвала его на «ты».

Ярик вошел в гостиную и увидел Митрича. Его брат сидел к нему спиной и что-то увлеченно читал. Юноша осторожно подошел сзади и заглянул брату за плечо. Затем изумленно присвистнул – тот читал Библию.

– Обалдеть! – улыбаясь, Ярик театрально заломил руки. – Кажется, я сплю. Митрич, неужели это ты? Ты читаешь Библию?

Митрич повернул голову, и Ярик поразился, как изменилось лицо брата. Его некогда бритый череп быстро зарос волосами, образовав на голове забавный ежик, худоба уже не так бросалась в глаза, исчезла болезненная бледность. Но самое главное – это глаза. Глядя в них, Ярик понял, что перед ним совершенно другой человек.

– Я нашел ее на полке, – сказал Митрич, будто извиняясь. – Ты знаешь, от скуки на стену лезть хочется, вот и…

– Все нормально. – Ярик похлопал брата по плечу. – Нечего этого стесняться, Митрич. Увидишь, совсем немного, и все останется позади.

Митрич вежливо промолчал, и у Ярика внезапно появилось чувство, будто его брат хочет, чтобы он ушел. Разговор не клеился, и Ярик, постояв еще немного, вышел раздосадованный.

Вскоре был готов обед. Олег снова отказался есть, но Дина не сдавалась. Она вывалила в его любимую голубую тарелку почти половину кастрюли и направилась к сыну в комнату.

– Куда она ему столько готовит? – Рута подозрительно ковырнула вилкой слипшийся кусок каши. – Из его тарелки можно накормить взвод солдат.

– Это их проблемы, – сказал Ярик, с аппетитом жуя.

Несколько минут было тихо, затем послышался пронзительный визг Олега.

Рута поднялась с места.

– Что там происходит? – с тревогой спросила она.

– Рута, не вмешивайся в их семейную жизнь, – ответил с набитым ртом Ярик. Он уже привык к скудной еде Дины, и ему начинало казаться, что всю свою жизнь он ел рисовую кашу и жидкий бульон.

Олег снова закричал, и Рута вышла из-за стола, прихватив с собой чашку с клюквенным киселем.

Дверь была прикрыта, но Рута хорошо слышала доносящиеся голоса.

– Уходи!.. Уйди, я тебя ненавижу!..

– Ну, пожалуйста, Олежа. Потерпи еще чуть-чуть…

– Чуть-чуть?! Ты вчера говорила чуть-чуть… И сегодня. Ты обманываешь меня!.. Иди отсюда!

– Олежа, я прошу тебя… Мне сейчас очень трудно…

– Мне плевать!! – истерично крикнул Олег.

«Вот гаденыш», – подумала Рута, тем не менее чувствуя неловкость оттого, что стоит у двери и подслушивает чужие разговоры.

Мальчик заплакал.

– У меня болит голова-а-а… – ревел он. – Меня тошнит, ма…

Рута решительно толкнула дверь.

– Дина, я подумала, что… – начала она и осеклась. Застыв на месте, Рута вытянула руку с кружкой киселя, словно эта кружка могла закончить начатую фразу. Лицо повернувшейся к ней женщины было искажено нечеловеческой мукой и болью. Олег с уродливо раздутым лицом равнодушно смотрел на Руту из-под опухших век.

– Прошу вас, – прошипела Дина, багровея. – Оставьте нас, ладно?

Рута с каменным лицом развернулась и вышла из комнаты, еле сдержавшись, чтобы не хлопнуть дверью. Черт бы их побрал! Спустя мгновение дверь позади нее снова распахнулась, выпуская хнычущего Олега. Перекатываясь на своих толстых ножках, как неуклюжий колобок, мальчишка заковылял к выходу.

– Отстань от меня! Дура! – Прокричав это оскорбление матери, он выскочил наружу.

Рута вернулась на кухню и чуть ли не швырнула чашку на стол, расплескав больше половины клейкой массы.

– Ну-ну, расслабься, – с понимающим видом сказал Ярик, выскребая из миски остатки каши. Митрич ел молча, изредка бросая на брата многозначительные взгляды.

– Это какие-то полные кретины. Как семейка Адамсов, – устало сказала Рута.

– У каждого свои недостатки, – рассудительно изрек Ярик.

– Я не буду следить за этим засранцем, Ярик, – твердо сказала Рута. – Если она хочет, пусть забирает его с собой.

– Нет. Олег останется здесь, – тоном, не терпящим возражений, ответил Ярик.

Вернулась Дина и уселась за стол с деревянным выражением лица.

– Кто-нибудь хочет добавки? – бесцветным голосом произнесла она, снимая с плеча невидимые волоски. Она вела себя спокойно, но от Ярика не ускользнуло, что женщину всю трясет от ярости. – Наелись? – Она с явной неприязнью смотрела на Ярика, и он это увидел.

– Я бы выпил компота, Дина. Яблочного, – сказал он невозмутимо. Юноша расстегнул ремень и блаженно развалился на заскрипевшем стуле. – Кисель, конечно, дело хорошее, но от него у меня уже вся задница слиплась, – добавил он. – У тебя ведь есть яблочный компот, Дина?

Женщина кивнула, ее покрытые цыпками пальцы сжались в бессильной злобе. Она стала подниматься из-за стола, но Ярик ее остановил:

– Нет, Рута сходит в подвал. Дай ключи.

– Он открыт, – разлепила губы Дина.

– Отлично. Где находится компот?

Дина объяснила.

– Я не пойду в подвал, – сказала Рута. – Там темно, крысы… Чего это тебе приперло?

– Я схожу, – неожиданно сказал Митрич. – Не хватало устроить драку из-за компота.

– Ярик, что на тебя нашло? – Рута с удивлением смотрела на юношу.

– Потому что я хочу компота, – с каким-то сумасшедшим упрямством сказал Ярик, не сводя глаз с Дины.

Митрич осторожно спустился с крыльца и обошел дом. Про себя он подумал, что это чертовски неудобно, когда в подвал можно попасть только снаружи. Дверь действительно была открыта, и юноша, нагнувшись, протиснулся внутрь. В подвале горел слабый свет, слышался мерный рокот генератора, где-то сзади капала вода. Справа и слева по периметру располагались полки. Дина сказала, что компот где-то слева… Под ногами валялись какие-то доски, обрезки ржавых металлических труб, размокшие от сырости картонные коробки. Стараясь не споткнуться об эту груду хлама, Митрич на ощупь двинулся вперед. Скоро перед ним возникло нечто вроде комода или верстака, в потемках не разобрать. Наконец его рука наткнулась на холодный гладкий бок стеклянной банки. Их было штук десять, пузатых и темных от пыли.