Приют, стр. 22

– Ты напугал меня. Вылезай наружу, с ней все кончено.

Митрич тер ухо и бессмысленно таращился на брата, не понимая, о чем идет речь. Ярик поднатужился и вытащил его наружу, прислонив к багажнику, как старое огородное пугало.

– Смотри! – Рута повернулась к Ярику. Она открыла рюкзак Вали и высыпала его содержимое на траву: часы, два золотых мужских браслета и деньги. Много денег. Глядя на рассыпавшиеся веером тысячные купюры, Ярик прикинул, что все содержимое рюкзака потянет примерно на пятьдесят-шестьдесят штук. – И вот кое-что еще, – она указала на рыжий парик, видневшийся среди вещей.

– Она разбила все бутылки? Я бы не прочь выпить, – сказал Ярик.

– Хватит. Нужно двигать отсюда, – твердо ответила Рута. – Ее нужно связать.

– Ее нельзя оставлять в живых, – вымолвил Ярик.

– Не будь идиотом. Кто покажет нам дорогу? – Рута спокойно смотрела Ярику прямо в глаза. – Доберемся до Разумова, а там… там посмотрим.

Она прошла мимо покачивающегося с обалделым видом Митрича к машине. Через полминуты она возвратилась к Вале и принялась связывать ей руки обнаруженной в багажнике проволокой. После этого она, удовлетворенно хмыкнув, быстро, по-деловому обыскала девушку. Ярик тем временем направился к «БМВ».

– Сомневаюсь, что это ее тачка, – пробормотал он себе под нос.

Подойдя вплотную к автомобилю, он замер. В глаза сразу бросилась окрашенная чем-то красным трава. В машине, в проеме между передним и задним сиденьями, застряло тело мужчины. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что перед ним труп. С трудом преодолевая отвращение, он осмотрел мертвое тело.

– Ярик! – донесся голос Руты.

На шее убитого были раны – три черные точки, из которых все еще вытекала кровь. Такие дырки мог оставить лишь один предмет. Ярик невесело усмехнулся и обошел «БМВ». К машине подошла Рута.

– Я нашла это в ее кармане, – сказала девушка. На красивой девичьей ладошке лежал скальпель в кожаном чехле, рукоятка перемотана изоляционной лентой.

– Она убила их. Прошила насквозь, а потом обчистила. Спорю на что угодно, что часы, браслеты и деньги она забрала у этих бедняг, – сказал Ярик.

– Ты думаешь, был еще один человек? – наконец промолвила она.

– Иди сюда. – Ярик обошел автомобиль с другой стороны. Внутренняя поверхность передней дверцы была измазана чем-то темно-бурым, на резиновом коврике под ногами – лужа, рядом с машиной – то же самое. В траве были видны следы от волочения тела.

– Не думаю, что это пролитый кетчуп. Их было двое.

– А если он жив? – неуверенно проговорила Рута. – Отполз и зализывает раны.

– В любом случае, им не повезло, – сказал Ярик. – Но вряд ли мы в состоянии сейчас кому-то помочь, у нас своих проблем хоть отбавляй. – Он взглянул на Руту и попытался улыбнуться: – Да, неплохая у нас компашка подобралась, однако. Бонни и Клайд [1] отдыхают.

– Поехали отсюда… – Рута зашагала к «пятерке». Митрич все так же стоял, прислонившись к капоту, отупело разглядывая свои грязные руки.

– Да, только я закончу одно дельце. – Ярик закрыл дверь «БМВ» и направился вслед за Рутой. Он подошел к Митричу и грубо встряхнул его. Митрич непонимающе пялился на брата, глазные яблоки в красных прожилках бестолково вращались в разные стороны, словно их хозяин тщетно пытался проследить за сотней невидимых москитов.

– Слушай меня, братец ненаглядный. Я повторять больше не намерен, – сказал Ярик. Митрич выставил вперед руки и неловко замотал головой, будто стряхивая с себя остатки дурного сна и рассчитывая, что от этих манипуляций Ярик исчезнет.

Ярик схватил его за шиворот и с силой впечатал в запыленный капот «пятерки». Митрич издал гундосый стон.

– Прекрати скулить. – Ярик с трудом себя сдерживал, чтобы не врезать своему брату еще раз. – Ты слышишь меня? Или тебе оборвать второе ухо, для симметрии? Мы в полном дерьме, Митрич, и все благодаря тебе, – продолжал Ярик. – Прежде чем мы поедем отсюда, я задам тебе всего один вопрос. Ты хочешь жить?

В лице Митрича появилось нечто отдаленно смахивающее на понимание происходящего.

– Жить? – Он вытер выступившую из многострадального носа, который ему сворачивали в течение дня уже трижды, кровь и уставился на Ярика. – Да, – механическим голосом проговорил Митрич. Он открыл рот, чтобы сказать что-то еще, но тут же закрыл его.

– Отлично, значит, твои мозги еще окончательно не растворились в ширеве. Отныне ты забудешь про свой порошок и шприцы. По крайней мере, пока мы не выберемся отсюда. Если нет – я оставляю тебя здесь, можешь дырявить себе вены, пока не сдохнешь. И второе – ты будешь слушать то, что я говорю. Если тебя не устраивают эти два условия, катись в задницу.

– Ты забыл одну деталь, – зашевелил разбитыми губами Митрич. – Это из-за тебя началась заваруха в баре. Если бы ты не вел себя, как гребаный Дон Кихот, мы…

– Заткнись, – перебил его Ярик. – Я достаточно натерпелся от тебя всякого дерьма, поэтому лучше молчи. Или ты забыл, по чьей милости мы отправились в этот круиз?

Митрич угрюмо молчал.

– Значит, да, – удовлетворенно сказал Ярик. – Поехали, – бросил он. – Помоги мне загрузить ее, уже темнеет… И, кстати, Митрич, спасибо.

– За что? – осторожно спросил тот, ожидая подвоха.

– Если бы не твое признание Вале об интимной связи между тобой и ее матерью, от нас осталась бы пара головешек.

14

Закусочная «Аншлаг», принадлежащая ныне почившему Виктору Донину, была полна народу. Такое скопище людей в баре было впервые, и покойный Виктор гордился бы этим, не будь одного маленького уточнения: все посетители были в милицейской форме, а сам хозяин «Аншлага» – мертвее всех мертвых. Его тело уже осмотрел дежурный эксперт, составив акт осмотра и сфотографировав окровавленное тело.

– Грузить можно? – К эксперту подошел молоденький парень с пробивающимся светлым пушком над верхней губой – водитель труповозки.

Эксперт, невысокий, лет шестидесяти мужчина в темно-синем комбинезоне, удовлетворенно кивнул, показывая, что труп мужчины с развороченным животом его уже не интересует. Погода была хорошая, дождь закончился, и фотографии получатся отличные. Насвистывая веселый мотивчик, он прошел внутрь помещения.

Внутри раздавал указания Шипов Андрей, начальник уголовного розыска.

Он был непредсказуем, как погода в мае. У него были железная выдержка и стальные нервы, обходительные манеры и подкупающая своей искренностью белозубая улыбка. Он мог наравне шутить с подчиненными и заразительно смеяться от какого-нибудь пошленького анекдота. Но он также мог с непроницаемым лицом влепить за какой-либо незначительный недочет внеочередное дежурство. Он был без ума от своей работы. Он боготворил ее. Поговаривали, что из-за его фантастической преданности к службе в органах от него ушла жена с двумя ребятишками, но он очень не любил затрагивать эту тему. Он редко выходил из себя, хотя зачастую допускал фамильярность с подчиненными. Однако сейчас, несмотря на его многолетний опыт в розыске, Шипов чувствовал, как внутри него плескалась тихая ярость. Черт, подобного еще никогда не происходило в их крохотном городке!

Сначала в дежурную часть управления поступила информации об ограблении бензоколонки рядом с Дмитровкой. Сообщалось, что злоумышленников двое, они движутся в красном «Опеле», и путь их пролегает, очевидно, через Лугановск. Спустя некоторое время стало известно о резне в «Аншлаге». Ко всем этим проблемам прибавилась еще одна неприятность – куда-то запропастился Громов, его заместитель…

– Ну, как она? – спросил Шипов Евгения. Он отправил молодого патрульного опросить Ирину, жену Виктора.

– Никакой реакции, – сказал Евгений. – Похоже, она до сих пор в шоке.

Шипов вздохнул и быстрым пружинистым шагом поднялся на второй этаж. Две комнатенки, кладовка и ванная комната, замызганная до такой степени, что в ней побрезговали бы жить даже свиньи, – вот и все. Милиционер прошел в ближайшую крохотную комнатенку, в которой царил полумрак.