Атлантида, стр. 5

Джек посмотрел на платформу и почувствовал новый прилив адреналина. Немного подумав, он махнул рукой, давая понять, что сам хочет погрузиться на место обнаружения ценных вещей. Затем стал готовить снаряжение для подводных работ, приладил свой подводный компьютер и проверил давление в баллонах. Все его движения были ровными и спокойными, будто ничего особенного в этот день не случилось.

На самом деле он с трудом сдерживал волнение.

ГЛАВА 2

Морис Хибермейер выпрямился, смахнул капли пота со лба и посмотрел на часы. Уже почти полдень. Близилось время окончания работ на раскопках, так как жара в это время дня становилась просто невыносимой. Он разогнулся и поморщился, неожиданно вспомнив, как много времени провел сегодня в пыльной траншее, и почувствовав, как сильно теперь болит спина. Морис медленно побрел к центральной части раскопок, чтобы завершить обычный осмотр территории перед окончанием работы. В широкополой шляпе, маленьких круглых очках и помятых шортах до колен он выглядел смешным, похожим на старого защитника империи, а не на выдающегося египтолога с мировым именем.

Морис молча осмотрел территорию раскопок, не обращая внимания на привычное звяканье лопаток и скрип тележек, на которых вывозили мусор. Конечно, здесь нет того великолепия, как при раскопках Долины Царей, зато больше интересных находок. Гробница Тутанхамона была найдена в результате десяти лет поисков, а здесь они буквально на каждом шагу натыкаются на древние мумии. Их уже сотни, и похоже, будет еще больше.

Хибермейер подошел к краю глубокой ямы, с которой они начали свою работу, и посмотрел вниз. Там был расчищен от песка длинный лабиринт — вырезанные в песчаном грунте ходы и ниши, в которых древние египтяне хоронили своих покойников. К счастью, все эти мумии остались в неприкосновенности в отличие от царских гробниц, которые уже давно разграблены мародерами и искателями легкой наживы. Обнаружили эти катакомбы случайно, благодаря несчастному верблюду, который неожиданно провалился в яму на глазах у изумленного хозяина. Тот приблизился к образовавшемуся проему и с диким криком убежал прочь, увидев там ряд высушенных тел, которые взирали на него гневными глазницами, словно осуждая за бесцеремонное нарушение их покоя.

— Эти люди, по всей вероятности, ваши предки, — сказал Хибермейер владельцу верблюда, когда его вызвали из института археологии в Александрии в этот отдаленный оазис, расположенный в двухстах километрах к югу.

Дальнейшие раскопки подтвердили его догадку. Лица, которые повергли в ужас владельца верблюда, на самом деле оказались своеобразными надгробными картинами: многие из них по выразительности не уступали живописным полотнам эпохи раннего итальянского Возрождения. И тем не менее это были картины, выполненные рукой не художника, а ремесленника, простого человека, который провожал в последний путь таких же простых людей. По всему было видно, что это мумии простолюдинов, живших не в эпоху фараонов и величия Древнего Египта, а во времена правления греческой династии и римского владычества. То была эпоха экономического процветания, когда распространение металлических денег неизбежно приводило к накоплению богатств, а успешная торговля давала возможность мумификации умерших и изготовления золотых посмертных масок даже для представителей средних сословий. Именно в то время здесь получил широкое распространение погребальный ритуал, сохранившийся с древних времен. Все эти люди жили в Фаюме, плодородном оазисе, который протянулся на шестьдесят километров к востоку от некрополя до берегов Нила.

Хибермейер давно знал, что обычные захоронения открывают перед исследователем более полную и разнообразную картину жизни людей, чем царские погребения. А порой они скрывают в себе не менее удивительные истории, чем мумии Рамзеса или Тутанхамона. Только сегодня утром, к примеру, он раскопал семейное погребение древних производителей ткани и одежды. Там были захоронены человек по имени Сет, а также его отец и брат. На покрывавшей надгробие доске, покрытой тонкой тканью, были изображены красочные сцены их жизни в храме, а сопровождавшая надпись гласила, что оба брата были ревностными поклонниками местных культов и долгие годы являлись служителями храма богини Нейт в Саисе. А потом им улыбнулась удача, и они вместе с отцом стали весьма преуспевающими торговцами, продававшими грекам свою продукцию. Если судить по погребальному обряду, богатому убранству и золотым маскам, покрывавшим их лица, они были вполне удачливыми и зажиточными купцами.

— Доктор Хибермейер, — послышался снизу голос студентки-практикантки из Египта, — думаю, вам стоит взглянуть на это…

На выпускницу университета Айшу Фарук Хибермейер возлагал большие надежды и не без оснований считал, что настанет час, когда она сможет заменить его на посту директора института археологии. Не дождавшись ответа, Айша высунулась из ямы в том самом месте, где под землю провалился верблюд. Красивое смуглое лицо выдавало в ней потомка древних египтян. Иногда ему казалось, что она сошла с артефактных изображений как напоминание о тех давних временах.

— Вам придется спуститься вниз, — добавила она. Хибермейер снял широкополую шляпу вместе со шлемом безопасности и стал осторожно спускаться в траншею по хрупкой деревянной лестнице. Снизу ему помогал местный феллах, нанятый в качестве чернорабочего. Айша вновь вернулась на прежнее место и склонилась над обнаруженной мумией. Тело покойного находилось в небольшой нише и значительно пострадало в результате падения верблюда. Хибермейер сразу обратил внимание на полуразрушенный терракотовый саркофаг и поврежденную в области грудной клетки мумию.

Это была самая древняя часть некрополя, тесное переплетение узких проходов, образующих центральную часть захоронения. Хибермейер очень надеялся, что студентка нашла нечто подтверждающее его давнюю теорию о том, что погребальные комплексы подобного рода были основаны по меньше мере в VI веке до нашей эры, за два столетия до завоевания Египта Александром Великим.

— Так, что тут у нас?

Хибермейер говорил с сильным немецким акцентом, придававшим ему еще большую солидность. Он подошел к ассистентке и осторожно протиснулся к нише, стараясь не повредить саркофаг с мумией. При этом он надел маску, предохраняющую от проникновения вирусов и бактерий, которых предостаточно даже в самых древних захоронениях. Был еще один старый обычай, от которого ученый никогда не отказывался. Перед началом работы он закрывал глаза и склонял голову, словно прося прощения за вторжение в загробный мир древних людей. А после того как исследование мертвых тел завершалось, он всегда следил, чтобы они были приведены в соответствующий порядок для продолжения своего пути.

Когда все было готово, Айша приблизила электрическую лампу и сдвинула крышку саркофага. Внутри лежала высохшая мумия с глубоким, похожим на рану отверстием в области живота.

— Сейчас, я только очищу ее от песка, — произнесла она, не глядя на Хибермейера.

Айша работала с хирургической точностью, ловко манипулируя щеткой и медицинскими щипцами, которые обычно используют дантисты. Инструменты у нее всегда были аккуратно сложены на небольшом подносе и находились под рукой. Через несколько минут Айша устранила все лишнее, смела щеткой песок, потом сложила инструменты и отодвинулась, дав Хибермейеру возможность внимательно рассмотреть находку.

Он окинул опытным взглядом саркофаг, затем переключил внимание на мумию, ощущая терпкий запах много веков назад разложившейся плоти. Первым делом идентифицировал золотой символ «ба», который всегда олицетворял бессмертную душу покойника. Рядом находились разнообразные амулеты, выполненные в форме взвившихся вверх кобр, а в самом центре раскрытой грудной клетки лежал амулет Кубехсеннуэф — для древних египтян он служил хранителем человеческих внутренностей. Отодвинув эти предметы, Хибермейер обнаружил красивую фаянсовую брошь с изображением божества в виде орла с широко расправленными крыльями. Орел был сделан из силикатного материала, обожженного до зеленоватого цвета.