Ярость мщения, стр. 96

– Началась война? – спросила Мэгги, Отец ответил: – Должно быть, это все-таки запуск ракеты. Ванденберг10 расположен на побережье. Но какой-то странный запуск, правда?

Он включил радио, и через несколько минут диктор подтвердил, что был осуществлен пробный запуск, но ракета сбилась с курса и была уничтожена.

Почему я вспомнил об этом сейчас?

Где-то в самой глубине шевельнулось то же самое чувство конца света, чувство собственной ничтожной малости и беспомощности.

Так и было. Теперь я всегда и повсюду носил это чувство с собой.

Я шел без цели. Отныне мне все было безразлично.

Выхода все равно не было. Сквозь зеленую траву пробивались розовые и голубые ростки. Повсюду были пуховики. Они летели над землей и запутывались в волосах, одежде, слепили глаза. От них постоянно хотелось чихать.

Повсюду виднелись следы червей. Кругом шастали тысяченожки. Иной раз нельзя было шагу шагнуть, не наступив на ершиков – глупых хторранских насекомых. Хторранская очистная система работала повсюду. Деться было некуда.

Это займет побольше времени, чем проникающая радиация, но все равно произойдет. Я стал свидетелем конца света.

Сначала эпидемии. Теперь постепенное отмирание. Что дальше? Самоубийства? О да, мы уже предвидели и такую эпидемию. Следовало ожидать, что в течение ближайших трех лет примерно один человек из десяти умрет от причин, вызванных им самим. Предполагалось, что это секретные данные, но о них знали все. Это, как говорили, реакция на выход окружающей среды из-под контроля человека.

Я уже пережил нечто похожее – однажды в школе мы попробовали «порошок». Мы не боялись, потому что знали, как с ним обращаться. Я тоже нюхнул. И стены комнаты начали вздуваться, качаться и вибрировать. Мир стал разваливаться. Помимо воли я закричал от ужаса, потому что мне показалось, что я единственный удерживаю Вселенную от разрушения. Если я отойду, она рухнет…

Когда это было?

Как раз перед самыми эпидемиями, не так ли? Я отошел, и конец света наступил. Это моя вина.

Между прочим, где я?

Моя жизнь затуманилась. Я не помнил, кто я и какой сейчас год. Отвоевали мы Землю? О да, мы уже победили. Просто еще не поняли этого.

Что это значит? Что вообще все это значит?

Я моргнул и очнулся. Где я нахожусь?

Местность была мне незнакома.

Я медленно повернулся.

В отдалении на вершине холма виднелся мой фургон. Незаметно для себя я отошел от него на добрых полмили. Зелень почти исчезла, здесь царили другие цвета.

Они пахли так… интересно.

Я опустился на четвереньки, чтобы получше все рассмотреть.

Трава еще виднелась. Под всем остальным. Я решил, что это растения, но возможно, что и не растения. Они выглядели как маленькие серебристые нити, ползущие вверх по каждой травинке. Там, где они прикасались к травяным стеблям, зеленый цвет исчезал – трава становилась странного белого цвета и ломалась от прикосновения, крошилась, как старые листья.

Нити слегка поблескивали. Более тонкие нити были белыми. По мере того как они становились… старше? – да, старше – и толще, они розовели. Там, где они окончательно утверждались, земля приобретала пастельный оттенок.

Зелень пожиралась розовым.

Естественно.

Розовые ростки выглядели гладкими и чистыми, как макаронины, тогда как голубые были тощими и колючими. Они напоминали лапки насекомых, обвившиеся вокруг розовых спагетти и сосущие из них соки.

Хотел бы я знать, сколько здесь эволюционных уровней.

Паразит питался травой. Растение это или животное? Или в нем понемногу и от того, и от другого? А на нем паразитирует следующий вид. Кто тут следующий? Как безжалостна хторранская экология!

Подожди немного, и сам увидишь.

Заткнись, внутренний голос. Убирайся прочь.

Я схожу с ума? Нет, просто я по-прежнему сумасшедший.

Я или эти растения?

Перестань и понаблюдай. Нет, все-таки я. Я узнавал свою ненормальность. Сколько времени я сумасшедший, кстати?

Всю свою жизнь.

Розовые существа имели корни. Значит, могли питаться сами. Но они жрали зеленое. Разумно. Если у них возникала необходимость зарабатывать на пропитание самостоятельно, они это и делали. Но предпочитали дармовщинку.

А как насчет голубых?

Я примял землю пальцами. Она была податливой, как губка. Внезапно моя голова стала огромной пещерой, в которой я снова услышал эхо своих мыслей.

Заморгав, я выпрямился.

Что произошло? Я вышел из автобуса…

У меня галлюцинации. Или что-то вроде. Я устал – и прилег на траву. В траве было… Ах да, розовое и голубое.

Розовое я узнал. Знал и голубое. Я видел их раньше. Мне показывал их Джейсон.

Кондитерская – вот что это такое.

Всевозможные фруктово-сахарные оттенки розового и терпкие лавандовые цвета переливались под солнцем. Воздух был густым от приторно-сладкого запаха. Здесь росли хохолки – голубовато-белые, как облака, и белые, как зефир, – красные леденцовые палочки стеблей, проплешины глазури «снежка» и лепешки пудинга. Все это тянулось за горизонт и терялось в желтом мареве бесконечности.

Воздух был таким сладким, как будто я стоял посередине гигантского именинного пирога. Стебли были свечами, а все эти переливающиеся цвета – кондитерскими блестками на поверхности трехметрового слоя карамельной глазури. А под ним – нежнейшие, толстые, сладчайшие слои белого бисквита и в самой глубине шоколадная начинка…

Но добраться до нее ты сможешь только голым.

Надо снять с себя одежду и покататься по пирогу, пока не станешь сладким и сахарным, и потом, когда у тебя вырастет штопорообразное рыло, можно начинать копать…

Я хохотал, сбрасывая туфли, хихикал, стаскивая рубаху и белье. Мне предстояло приятное развлечение.

Да, я знал это розовое и голубое. Джейсон показывал их перед самым Откровением. А здесь целое поле апокалипсических растений, и все это принадлежит мне одному. Я не собирался встречать бога. Я собирался стать богом сам.

Солнце горело большой красной розой на жирном желтом небе. Все растения на вспухавшем поле пели. Я смеялся и бормотал. Скакал по полю и пел, Пока не остановился.

И уставился на гигантскую лепешку мягкого леденца.

Он был слишком велик, чтобы его съесть. Лучше уж жить в нем.

Не думаю, что черви станут возражать.

Леденцовый тотемный столб стоял перед входом, сахарный и мягкий. Он гласил: «Свободно. Для ознакомления пройти внутрь».

53 НЕОЖИДАННАЯ ВСТРЕЧА

Мягкий леденец был очень славный.

Дверь была открыта, и я вошел внутрь.

Я знал, какая комната будет моей. И надеялся, что не опоздал к обеду. Черви будут беспокоиться. Я пошел вниз по тапиоковым туннелям.

Стены были покрыты великолепнейшим голубым мехом, какого я никогда не видел. Он свисал длинными бархатистыми нитями. Можно было вести по нему рукой, спускаясь вниз по спиральному ходу. Мех слегка покалывал, мерцая и звеня, как маленькие колокольчики. От прикосновения поднимались искрящиеся клубы феерической пудры. Почему я раньше не замечал этого? А если его не трогать, он радостно светился сам по себе.

Повсюду на стенах виднелись маслянистые наросты, мягкие и аппетитные на вид, но есть мне пока не хотелось. Две жирные краснобрюхие тысяченожки прошмыгнули мимо, что-то бормоча о своем брюхе. Я сказал им: «Привет», – но они были слишком заняты и не ответили. Прежде всего их заботило, как поскорее стать большими и толстыми.