Ярость мщения, стр. 114

65 ГРЯЗНЫЕ ЛИМЕРИКИ

Разумеется, мы закончили вечер в постели.

Она распустила свои темно-рыжие волосы, и они водопадом заструились по ее плечам. Она сняла блузку и бюстгальтер, и я увидел, какая жемчужно-гладкая у нее кожа. Ее груди были розовые и твердые. Она сняла трусики, и я начал давиться от смеха: попку покрывали веснушки.

У нее были самые ДЛИННЫЕ ноги.

Я не возражал бы провести между ними остаток жизни.

Она пустила меня в постель и в свое тело. Я вообще перестал думать и отдался течению. Я растворился в веснушчатом розовом лице, в нежных красных поцелуях.

Лиз была алым океаном, штормовым, волнистым. Меня поднимало на гребень и опускало вниз. Я чувствовал себя как человек, застигнутый ураганом. Мое сердце билось как сумасшедшее. Я мог умереть прямо сейчас. но это ничего не значило. Приподнявшись, я согнул ее колени, прижал их к ее груди и продвинулся еще глубже. Она обвила меня ногами и начала задыхаться, смеяться и плакать. Когда она кончила, по ее телу пробежала легкая дрожь наслаждения, а потом она сжала меня еще сильнее, обняла еще крепче, и держала, и держала. Я чувствовал, как она содрогается и трепещет подо мной, вокруг меня, и я взорвался в нее.

А потом мы обрушились друг на друга и перекатились на бок. Я по-прежнему оставался в ней.

Я разрешил себе заглянуть в ее глаза. Они сияли.

– Привет, – сказала она.

– Привет, – ответил я.

Мы лежали и глубоко дышали.

– Теперь я знаю, – засмеялся я.

– Что знаешь?

– Каково это – поиметь полковника. Раньше мне всегда приходилось пускаться в обход.

Она расхохоталась.

– Поверь мне, поиметь капитана гораздо забавнее.

– В самом деле?

– Будь уверен. Сам увидишь, когда станешь полковником, – М-м, я люблю, когда ты говоришь гадости. – Я сменил позу, она улыбнулась. – Теперь скажи: «Генерал».

– Бригадный, – прошептала она.

– О, я не могу. Она усмехнулась.

– Хочешь знать одну вещь?

– Какую?

– Я искал тебя.

– Я тебя тоже.

– Ты хочешь сказать, что я был не просто пристанищем на одну ночь?

– Нет, был, но кто сказал, что пристанища на одну ночь не могут быть приятными и нежными? И не обязательно влюбляться,

– Беда в том. что я-то как раз влюбился.

– М-м. – Она помолчала. – Вот уж не думала, что ты вернешься с задания.

– Никто не думал. – Я повернулся, чтобы можно было смотреть ей прямо в лицо. – Знаешь, я часто представлял себе, как это выглядит – заниматься с тобой любовью.

– Правда? – Ее голос смягчился. – Ну и что ты представлял?

– М-м… – Я старался вспомнить, но не смог и снова засмеялся.

– Что?

– Я забыл.

– Нет, не забыл. Просто не хочешь говорить.

– Честно, забыл.

– Капитан, я могу вам приказать.

– Полковник, все, что я могу рассказать, обернется для меня большими неприятностями.

– Тогда я приказываю рассказать.

– Нет, сэр!

Она перекатила меня на спину и оказалась сверху. Она была удивительно сильной.

– В чем это ты не хочешь признаваться? Говори! – Увидев выражение, мелькнувшее на моем лице, она набросилась на меня. – Вот оно! Говори.

– Я люблю тебя.

Она моргнула.

– Что ты сказал?

– Я люблю тебя. Видишь, я же говорил, что мне это принесет одни неприятности.

Она шмыгнула носом, сдерживая слезы.

– Нет… просто… ты застиг меня врасплох. – Она снова шмыгнула. – В армии неодобрительно смотрят на капитанов, которые влюбляются в своих полковников. И между прочим, на тех, что спят с ними, тоже. Я догадываюсь почему. – Она улыбнулась сквозь слезы. – Наверное, вид плачущего начальника подрывает боевой дух.

Я притянул ее к себе и поцеловал. Ей стало хорошо, и мне тоже.

Отстранившись, я посмотрел ей в лицо и сказал: – Понимаешь, это правда. Я действительно люблю тебя. И ты приказала мне сказать об этом.

– Знаю. Мне надо винить себя.

– За что?

Она мотнула головой, и ее рыжие волосы накрыли нас обоих.

– Не обращай внимания.

– Нет, продолжай…

Она снова мотнула головой.

– На этот раз я приказываю.

Она посмотрела на меня с ехидным самодовольством.

– Ты не можешь мне приказывать. Я выше по чину.

– Ты не хочешь снять свой чин в постели?

– Зачем?

– Ну, для одной вещи… – Теперь я смотрел на нее сверху вниз. – Ты сняла мундир. Откуда я знаю, что ты полковник?

– Я трахаюсь, как полковник, – чопорно заявила она.

– Для меня это пустой звук. Я никогда не трахался с другими полковниками.

– Ты хочешь, чтобы я подождала, пока ты это сделаешь?

– Нет, я хочу, чтобы ты ответила на вопрос.

– Какой вопрос?

– Которого ты пытаешься избежать. Чего ты не хочешь говорить? Я признался, теперь твоя очередь.

Она увидела, что я не шучу, и ее глаза стали печальными.

– Я тоже люблю тебя.

– Правда?

– Угу.

У меня от изумления открылся рот. Она взяла меня за подбородок и закрыла его.

– Правда, – прошептала она.

– Я… я… – Теперь наступил мой черед волноваться. Рот снова открылся, и оттуда выскочило: – Почему?..

– Убей меня, но если бы мне требовался любовник, то, вероятно, хуже тебя не найти.

– Спасибо.

– Нет, слушай. – Она прижала палец к моим губам. – Джим, ты один из самых сердечных, самых искренних и самых преданных мужчин, которых мне доводилось встречать…

– Но?

– Никаких «но». Именно твоя искренность и преданность постоянно доставляют тебе столько несчастий. И я знаю, что хлебну с тобой горя.

– Я не просил тебя влюбляться.

– Ну и что? Я тоже не просила тебя влюбляться, однако ты влюбился. – Ее голос был печальным. – Вот к чему мы пришли.

– Ладно, не расстраивайся ты так. Я слышал, что, когда два человека влюбляются друг в друга, получается очень радостная штука.

– О да. Я просто забыла. – Она улыбнулась. – Хочешь, еще потрахаемся?

Я не мог удержаться от смеха, – Я люблю тебя и соглашусь со всем, что придет тебе в голову.

– Неужели? Могу я дать волю рукам? Она дала им волю.

– Да?

Я опустил глаза.

– Я обдумываю ответ.

Она проследила за моим взглядом.

– Мне нравится твой ответ.

– М-м, нравится?

– Я склоняюсь к этому.

– Ну, тогда я склонен поторопить события… Телефон прервал наш смех. Мы дружно выругались: – Дерьмо!

– Подожди минуту, – сказала Лиз. – Попробую дотянуться до него…

– Я буду двигаться с тобой.

– Не думаю, что у нас получится.

– Получится. Двигай свою…

– О черт. Ладно, мы пытались… – Она откатилась от меня и схватила с ночного столика телефон. – Тирелли слушает.

Ее лицо затуманилось.

– Повторите… Зачем? – спросила она с досадой. – Ладно, я буду здесь. Да, возможно, всю ночь. Спасибо. – Она выключила телефон.

– Кто это был?

– Диспетчерская. – Она не прижалась ко мне снова. Я убрал руку с ее плеча. Она вдруг стала маленькой и грустной. Вздохнув, она сказала: – Они разозлились. Я отключила свой бипер, а меня искали. – Она легла лицом ко мне, но ее глаза были где-то далеко. Она потерла нос. – Они приказали, чтобы я оставалась здесь, но не объяснили зачем.

Я ничего не ответил, просто ждал. Здесь было что-то еще.

Она похлопала меня по спине.

– Думаю, я могу. Давай? – Ее голос помягчел. – Мне кажется, мы можем что-нибудь придумать, правда?

– Как насчет того, чтобы я просто обнял тебя?

– Хорошо бы.

Мы замолчали. Все остальное было не важно. Это могло и подождать.

У нее была гладчайшая кожа.

Прикасаться к ней – наслаждение.

Я почувствовал себя юношей по имени О'Квинн, которого очень тревожило, есть ли отверстие в коже…

Спустя некоторое время я снова рассмеялся.