День проклятия, стр. 66

— Генерал… — Лиз даже не посмотрела в мою сторону. Доктор Зимф все же удостоила меня взглядом.

— Знаете, лейтенант, а вы гораздо опаснее без винтовки.

Она встала и вышла из комнаты. Джерри Ларсон пробормотал себе под нос какую-то грубость в мой адрес и последовал за ней.

Я посмотрел на Флетчер:

— Меня отстранили, да? Она похлопала меня по руке:

— Джеймс, вы сказали то, что должно было прозвучать. Спасибо, что приняли огонь на себя.

— Но?..

— Но пока, я думаю, вам лучше где-нибудь затаиться. Надо переждать.

ТЭНДЖИ

Площадь Джека Лондона в Окленде — вовсе не площадь. Может, когда-то она и являлась таковой, но теперь это — широкая набережная, дугой охватывающая закрытую бухту. Высокие деревья, расцвеченные яркими огнями, смотрят на просторные лужайки, окаймленные дорожками из розового кирпича. За лужайками тянется длинный ряд шикарных трехэтажных зданий в неовикторианском стиле. Там и сям небольшими группами разбросаны крошечные магазинчики и рестораны с верандами, купающимися в мягком свете газовых фонарей.

Мне показалось, будто я попал в мир грез об ушедшей эпохе. Все здесь было как в сказке — слишком прекрасным. Широкие аллеи с фланирующими парочками, галереи и даже летние беседки. Единственный транспорт — редкие велорикши. Серебристая музыка — едва слышный перезвон волшебных колокольчиков — плыла над водой.

Я рассматривал массивную бронзовую табличку на бетонной мемориальной доске. На ней была изображена большая стрела, указывающая прямо вниз, в землю; надпись над стрелой гласила: «Ты — здесь!» А чуть ниже буквами помельче: «Гертруде Стайн» [9]. Я пожалел, что рядом нет никого, кто объяснил бы мне, что это значит.

Поправив ружье, я пошел дальше. Ресторан располагался в конце набережной. Он назывался «Этот хрустальный замок» — вычурная стилизация с барочным фронтоном и куполами, золотым орнаментом и цветными витражами. Он мерцал и переливался опаловым, золотистым и красновато-розовым светом, как волшебный дворец. Когда я подошел ближе, послышались звуки струнного квартета. Похоже на Моцарта.

Хотя внутри светился всеми оттенками изумрудов и золота. Пожалуй, все чересчур уж назойливо намекало на высокий класс заведения, но я и так понял, что оно не из дешевых — официантами работали люди. Костюм метрдотеля напоминал ливрею привратника из страны Оз. Он попросил меня оставить ружье, но я угрюмо взглянул на него и сообщил, что нахожусь на круглосуточном дежурстве. Он отвесил подхалимский поклон и посторонился. Лиз еще не появилась, поэтому я отправился в бар. Забавно, как реагируют люди на красный берет Спецсил.

Полутемный бар навевал непристойные мысли. Канделябры на стенах, отделанных полированным дубом и пурпурными бархатистыми обоями, как старые добрые свечи, излучали мягкий золотистый свет. За стойкой висело дымчатое зеркало, не позволяющее рассмотреть твою пьянеющую физиономию.

В ожидании Лиз я занялся изучением карты коктейлей. Многие напитки были мне незнакомы. Что такое, к примеру, «Резиновый червь»? Или «Кожаный помощник»? Или «Месть водопроводчика»?

Запищал мой телефон. Я снял его с ремня и раскрыл.

— Маккарти слушает.

— Джим? — Голос Лиз.

— Привет. Ты где?

— Да вот, застряла на совещании благодаря тебе. — Вее голосе сквозило раздражение. — Похоже, на целый вечер.

— Когда ты освободишься? Я подожду.

— Бессмысленно. Они послали за сандвичами. В ближайшие часы мы не закончим. Ты вскрыл, извини за выражение, целое гнездо червей. Наше свидание придется отменить.

Я не находил вежливых слов для ответа.

— Джим?.. Где ты?

— Э… Я здесь. Парочка громадных омаров передает тебе самую искреннюю благодарность.

— Мне очень жаль, Джим, правда.

Но сожаление в ее голосе отсутствовало.

— Как насчет завтрашнего вечера?

— М-м… Нет, не получится. Слушай, я тебе позвоню, договорились?

— Ладно. Пусть будет так.

— Что-то случилось? — спросила она. — Чувствую по твоему голосу.

Пришлось признаться.

— Да, я расстроился. Я действительно ждал этого вечера.

— Джим, мне надо бежать, — быстро ответила Лиз. — Обещаю, что у нас будет все в порядке. Я тоже этого хочу.

Она отключилась.

А я стоял и удивлялся противоречивости своих чувств, испытывая одновременно и горечь и радость. В голове крутились ее слова: «Обещаю, что у нас будет все в порядке, Я тоже этого хочу».

Эти четыре слова могли надолго сделать меня счастливым. Только на что убить сегодняшний вечер мне и моему вместительному желудку? Я повернулся к стойке и за-казал «Зеленого слизня». Слизень оказался длинным. И зеленым. И очень крепким. Кости мои размягчились. Я прикинул, сколько потребуется, чтобы расплыться скользкой зеленой лужей, и заказал вторую порцию, рас-сматривая бар.

Глаза китаяночки сияли. Прежде всего я обратил внимание на то, как она на меня смотрит. Потом заметил талию, тоненькую и хрупкую. Потом руки, нежные, как орхидеи. Потом снова глаза — она смотрела так, будто знала что-то такое, о чем я не догадывался.

Она поплыла в моем направлении. Сердце екнуло и замерло. Мужчины, да и многие женщины тоже, не сводили с нее глаз. Ее шелковое платье было таким красным, что этот цвет следовало бы запретить. А походка как у нее преследовалась законом в тридцати семи штатах. Один парень так потянулся ей вслед, что едва не свалился с табурета.

Она остановилась рядом. Какой бог улыбнулся мне?

— Чем могу служить? — спросил я.

Ее улыбка стала еще обольстительнее. Она облизнула губы.

— Интересно, какого калибра ваше ружье? — И призывно прикоснулась к стволу своим нежным пальчиком.

У меня пересохло во рту, язык словно парализовало.

— Э-э, — наконец выдавил я. — Строго говоря, у него нет калибра. Оно стреляет одиннадцатигранными иглами со скоростью четыре тысячи штук в минуту. Кучность стрельбы примерно два и восемь десятых сантиметра… — Мой язык машинально выталкивал слово за словом, но сам я оцепенел, пронзенный ее улыбкой. Она не сводила с меня глаз. Она завораживала. — Э… Оно, как правило рвет цель в клочья, но это даже лучше, когда сражаешься с червями.

— У вас невероятно зеленые глаза.

— Да?

Я сглотнул.

Она скользнула на табурет рядом со мной. Кто-то в другом конце бара застонал. Я боялся упасть замертво от недостатка мозгового кровообращения.

Бармен моментально подлетел к ней.

— Что прикажете, мисс?

Она даже не взглянула на робота.

— Я буду пить… «Розовую бабочку». — Она все еще не спускала с меня глаз, а меня добил звук ее голоса. Я испугался, что пущу сейчас слюну.

Робот поставил перед ней что-то розовое и холодное. Я не знал, что делать дальше, поэтому растерянно улыбнулся.

— Прошу прощения за дерзость, но все китайские девушки, которых я встречал, были ужасно… застенчивыми, не такими… смелыми. Вы правда китаянка?

— Китаянка? — Поморгав, она мило смутилась. Потом открыла свою сумочку и посмотрелась в зеркальце. — Боже мой, вы правы! Я — китаянка! — И удивленно воскликнула: — Что я скажу маме?

— Вашей маме? Разве она не знает? Девушка рассмеялась.

— Откуда? Я сама только что узнала.

Я уставился на нее — это уж слишком. Реальный мир расползался на куски.

— Я… э… в общем-то не собирался здесь засиживаться, мисс… Я, наверное, пойду…

— Нет, подождите. — Она взяла меня за руку. — Простите, Джим.

— Что? — Я замер и снова уставился на нее. — Мы знакомы?

Она встретила мой взгляд смущенно, но глаз не отвела.