Дело человека [Дело для настоящих мужчин], стр. 31

— Добрый кусок работы, — сказал Джерри. Неожиданно он улыбнулся. С его лицом эффект был гротескный. — Это напомнило мне об одном проекте, в котором я участвовал. Нам дали три различные жизненные формы и надо было экстраполировать их родную экологию. Двухлетний проект. Я использовал более двадцати тысяч часов параллельных вычислений. — Он стал более серьезным. — Поэтому, пожалуйста, не огорчайтесь, когда я скажу, что ваши заключения могут оказаться преждевременными. Я когда-то проходил подобные упражнения. Знаю некоторые из ловушек. Вы не можете судить о планете по единственной жизненной форме. Есть большие различия между гремучими змеями и пингвинами. Вы не знаете, являются ли эти тысяченожки представительными или они просто специальный случай. Вы не знаете из какой они части планеты, или какого региона — с полюсов или с экватора? Являются ли они представителями горной фауны Хторра или болотными созданиями? Или из пустыни, из степи, из чего? И что может эта идентификация говорить об условиях других частей планеты? В каком виде климата эти жуки развиваются — каков их возраст? Какова разновидность биологического цикла? Какова продолжительность дня, месяца, года? Если у них нет лун, или их больше одной, имеют ли они вообще циклический эквивалент месяца? Настоящим вопросом об этих образцах является следующий: где расположены тысяченожки в экологии Хторра? Все, что у вас есть здесь, это индикаторы: черви любят есть жуков, а жуки любят есть что-то другое — это постоянное или случайное условие? Что мы можем предположить о форме их пищевой цепи? А что об их размножении — на что похож их репродуктивный цикл? Каков рисунок их развития? Их психология — если у них вообще есть таковая? Болезни? И вообще, я только начал задавать вопросы!

— За этим мы здесь, — сказал я. — Помочь задавать вопросы — и помочь находить ответы.

Джерри принял это: — Хорошо, — сказал он. — Я прослежу, чтобы ваша информация была передана тем, кто может наилучшим образом ее использовать. Вы, вероятно, открыли ценную область исследований. — Он протянул руку за дискетой.

— Прошу прощения, — я покачал головой. — Нет терминала — нет дискеты.

— Э-э…. — Джерри глядел раздосадованно. — Если у вас есть информация о любой внеземной или подозрительной на внеземную жизненной форме, то вам, наверное, известно, что закон требует, чтобы вы сообщили ее федеральному агенству. Это агенство находится здесь. — Он снова протянул руку.

— Не выйдет, — сказал я. — Человек погиб за эту информацию. Я отвечаю перед ним, чтобы она не пропала. Я не хочу, чтобы она исчезла в какой-нибудь кроличьей норе.

— Это против правил — давать вам терминал до того, как вы прошли проверку. — Он смотрел расстроенно: — Из какого вы, говорите, подразделения Специальных Сил?

— Альфа Браво.

— И чем занимались?

— Мы жгли червей.

— Я бы не стал выражаться такими словами. По крайней мере здесь. — Он подумал секунду, потом скорчил мину: — Тьфу на правила. У вас ведь есть зеленая карта? Порядок, я придумал, как это сделать. Пошли. — Он провел нас к группе их четырех терминалов, включил два, вышел на одном в систему и поставил другой под свое управление. — Продолжайте, — сказал он. — Создайте себе пароли. Вы тоже… Джексон, правильно? Вы будете работать по специальному счету департамента для ОВП (особо важных персон) — и никому не говорите, что это сделал я. Теперь, первое: я хочу, чтобы вы продублировали дискету…

Автобусная остановка была рядом с аптекой. Пятнадцать-двадцать человек стояли и ждали, большинство было одето в вечерние платья или носили форму.

Никто не посмотрел, когда мы подошли. — Что такое?, — прошептал я.

Тед сказал: — Сейчас узнаю, — и нырнул в толпу, оставив меня стоять и смотреть.

Мы хотели поехать в город и зайти на шоу или в дискотеку. Я стоял на автобусной остановке, уставившись на большой настенный экран. Он помаргивал: «До следующего автобуса — 22 минуты». Мигающая точка на карте показывала наше местонахождение.

Я сунул руки в карманы и повернулся. И понял, что смотрю в лицо тонкой, бледной, маленькой девушке, которой не могло быть больше шестнадцати, может быть, еще меньше, она висела на руке громадного, надменно глядящего человека. Одутловатый, румянолицый и, очевидно, пьян, он был достаточно стар, чтобы быть ее отцом. На нем был клетчатый килт и мятая военная куртка. Я не понял его национальность, он мог быть откуда угодно от Австралии до Шотландии. Я бы назвал его полковником. Или шутом. Я как раз хотел улыбнуться девушке, когда он заметил, что я изучаю их. Он гневно уставился и я смущенно отвернулся.

Вместо этого я посмотрел на двух девушек из вспомогательного военного корпуса, по крайней мере мне казалось, что они оттуда. Так же легко они могли быть и шлюхами. Папа говорил, что легко различить «когда шлюхи одеваются, как леди, или леди одеваются, как шлюхи». Но я никогда не понимал, что он имеет в виду. Всегда думал, что шлюха и есть леди. По определению. Эти двое тихо перешептывались, очевидно, о том, что не заботило каждую. Они были элегантны и индифферентны, и, должно быть, ждали лимузин, а не автобус, однако — да, вся толпа была странным конгломератом. Может быть, они были с тремя японскими бизнесменами в костюмах от Сони, которые так горячо спорили о чем-то, пока четвертый, очевидно, секретарь, реферировал на речевом входе карманного терминала.

Четверо черных делегатов говорили на непонятном африканском языке, мне показалось, что это суахили, но не было способа проверить. Трое мужчин и высокая, поразительно красивая женщина с мучительно скрученными соломенного цвета жгутами волос на голове. Все были одеты в ярко-красные костюмы с золотом. Женщина перехватила мой взгляд, улыбнулась и отвернулась. Шепнула что-то одному из мужчин, тот повернулся и посмотрел на меня, потом повернулся к своему товарищу и оба тихо засмеялись. Мне стало жарко.

Я смутился. Повернувшись, я уставился в окно аптеки. Я так и стоял, глядя на выцветшие упаковки из-под мыла, когда улыбаясь подошел Тед и похлопал меня по руке: — Тебе понравится!, — сказал он.

Я повернулся от пыльного окна: — Что ты узнал?

— О-о, кое-что есть, — сказал он самодовольно.

— Например?

— Сориентировался. Знаешь, чем здесь занимаются?

— Изучением хторров, надеюсь.

— Даже лучше. Первая всемирная конференция по внеземной жизни со специальным упором на виды Хторра и частные задачи контакта, переговоров и сосуществования с ним.

— А как со сдерживанием?

— Думаю, это подразумевается. Есть подсекция оборонительных процедур и политики, но, похоже, она не в фаворе. В любом случае это большая попытка. Здесь пять сотен наилучших ученых…

— Наилучших оставшихся, — поправил я.

Тед игнорировал: — … в мире. Не только биологи, Джим-бой, но и психологи, экологи, антропологи, специалисты по космосу — они даже пригласили прибыть главу «Фонда Асенион».

— Кто это?

— Группа мыслителей и философов. Писатели, артисты, кинокритики, программисты, вроде твоего отца, и тому подобное. Люди с высоким уровнем идейного влияния. Люди, которые умеют экстраполировать, вроде футурологов или писателей научной фантастики.

— О, — сказал я. — Полупсихи. Я польщен.

— Ты пойдешь?

— Э-э, нас ведь не приглашали официально?

— Ну и что? Это ведь касается хторров, не так ли? А мы — эксперты по Хторру, правда? У нас такие же права быть там, как и у них. Пошли, автобус пришел. — Это был большой крайслер с гидротурбиной, один из регулярных челноков между базой и городом. Водитель включил все огни и большое чудовище светилось, как дракон.

У меня не было ни шанса возразить. Тед просто схватил меня за руку и потащил за собой. Автобус двинулся вперед прежде, чем мы нашлм свободные места, я хотел пройти в хвост, но Тед толкнул меня сесть рядом с ним, вблизи нескольких молодых, элегантно одетых пар; мы прогромыхали через въездные ворота до главного хайвея и мне представился ярко освещенный лайнер, полный пирующих, в центре темного и пустого океана.