Ученик, стр. 58

Камера двинулась дальше, в комнату, неумолимо приближаясь к главному объекту — Кеннету Уэйту-третьему, который сидел у стены в одних трусах, и голова его болталась на груди. Следы трупного разложения уже исказили черты его лица. Вздутый живот выкатился вперед, а лицо распухло. Но не его лицо занимало сейчас Риццоли, а изысканный предмет, который она углядела на бедре жертвы.

— Мы никак не могли найти объяснение этому, — продолжал Горман. — Лично мне это показалось каким-то культовым символом. Может быть, убийца хотел лишний раз посмеяться над жертвой. Мол, смотрите, связан по рукам и ногам, с нелепой чашкой на коленях. Собственно, такое могла проделать с мужем жена, чтобы продемонстрировать свое презрение. — Он вздохнул. — Вот тогда я и подумал, что это могла быть Марла Джин.

Камера уже отвернулась от трупа и опять двинулась по коридору. Словно воспроизводя маршрут убийцы, она возвращалась в супружескую спальню. Кадры проплывали, как будто съемка велась через иллюминатор затонувшего корабля. Промелькнули ванная, потом гостевая спальня. По мере того как камера продвигалась дальше, Риццоли чувствовала, как у нее учащается пульс. Она даже шагнула к экрану, словно по коридору брела она сама, а не детектив Парди.

И вот на экране появилось изображение хозяйской спальни. Темно-зеленые шторы на окнах. Белые комод и платяной шкаф, дверь в гардеробную. Королевских размеров кровать, откинутые покрывала, разбросанные подушки.

— Они спали в момент нападения, — сказал Горман. — У Кении был почти пустой желудок. В последний раз он ел часов за восемь до убийства.

Риццоли подошла еще ближе к экрану, напряженно вглядываясь в картинку. Парди опять направился в коридор.

— Перемотайте назад, — попросила она Гормана.

— Зачем?

— Просто вернитесь к тому моменту, когда впервые появляется спальня.

Горман протянул ей пульт.

— Давайте вы сами.

Риццоли нажала на кнопку перемотки, и лента побежала назад. Парди опять был в коридоре, направляясь к спальне. И опять камера заскользила по комнате, медленно проплывая мимо комода, шкафа, дверей в гардеробную, и замерла на кровати. Фрост стоял рядом, выискивая глазами то же самое.

Она нажала на кнопку паузы.

— Ее здесь нет.

— Чего нет? — удивился Горман.

— Сложенной ночной сорочки. — Она обернулась к нему. — Вы не находили?

— Я и не знал, что ее нужно найти.

— Это почерк Властелина. Он обычно складывает женские сорочки. Кладет их на видное место в спальне, демонстрируя свою власть над происходящим.

— Если это он, то в данном случае он изменил привычке.

— Все остальные признаки указывают на то, что убил он. Скотч, чашка на колене, расположение жертвы.

— На пленке запечатлено то, что мы обнаружили.

— Вы уверены, что ничего не трогали, прежде чем была начата съемка?

Вопрос был нетактичным, и Горман заметно напрягся.

— Ну, я думаю, всегда существует вероятность того, что офицер, первым прибывший на место происшествия, решит что-то подправить, чтобы сделать съемку более интересной.

Фрост, будучи дипломатом, вмешался в разговор, видя, что Риццоли медленно закипает:

— Нельзя сказать, что убийца всегда действует четко по схеме. Похоже, на этот раз он чуть изменил тактику.

— Если это тот же убийца, — заметил Горман.

Риццоли отвернулась от телевизора и опять посмотрела на стену, возле которой умер, а потом медленно пух на жаре Кении Уэйт. Она вспомнила Йигеров и Гентов, скотч и спящих жертв — весь клубок нитей, которыми были крепко связаны эти преступления.

Но здесь, в этом доме, Властелин изменил себе. Он не стал складывать ночную сорочку. Потому что еще не работал в паре с Хойтом.

Она вспомнила тот день в доме Йигеров, когда, увидев ночную сорочку Гейл Йигер, она испытала ощущение дежа-вю.

Именно с Йигеров начался союз Хирурга и Властелина. В тот день они втянули меня в свою игру, началом которой стала сложенная ночная сорочка. Даже из тюрьмы Уоррен Хойт сумел послать мне привет.

Она взглянула на Гормана, который устроился в одном из зачехленных кресел и отирал пот со лба. Сегодняшнее мероприятие уже утомило его, и он буквально таял на глазах.

— Вам так и не удалось установить круг подозреваемых? — спросила она.

— Мы допросили человек четыреста, а то и пятьсот, но никого нельзя было притянуть к этому делу.

— И Уэйты, как вы считаете, не были знакомы ни с Йигерами, ни с Тентами?

— Эти имена не всплывали в ходе следствия. Через день-два у вас будут все материалы по этому делу. Можете перепроверить. — Горман сложил платок и убрал его в карман пиджака. — Возможно, вам захочется свериться и с данными ФБР, — добавил он. — Посмотреть, нет ли у них чего.

Риццоли задумалась.

— А при чем здесь ФБР?

— Мы посылали туда отчет. От них приезжал агент. Несколько недель контролировал наше расследование, потом вернулся в Вашингтон. С тех пор от него ни слуху ни духу.

Риццоли и Фрост переглянулись. В глазах коллеги она увидела отражение своего изумленного взгляда.

Горман медленно поднялся с кресла и загремел связкой ключей, явно намекая на то, что пора закругляться. Он уже направился к выходу, когда Риццоли наконец удалось справиться с волнением и задать очевидный вопрос. Хотя ей совсем не хотелось услышать ответ.

— Агент ФБР, который сюда приезжал... — произнесла она. — Вы помните, как его звали?

Горман остановился и, казалось, еще больше ссутулился.

— Да. Его звали Габриэль Дин.

21

В сгущающихся сумерках она гнала машину, сосредоточившись взглядом на автостраде, а мыслями — на Габриэле Дине. Фрост дремал на пассажирском сиденье, и она была наедине с собой, со своей яростью. Что еще утаил от нее Дин? — злилась она. Какую информацию припрятывал, наблюдая за тем, как она роет землю в поисках разгадок? С самого начала он опережал ее на несколько шагов. Первым обнаружил мертвого охранника на кладбище. Первым заметил труп Каренны Гент на могиле. Первым предложил сделать влажный анализ во время вскрытия Гейл Йигер. Он уже знал, раньше всех знал, что будет обнаружена подвижная сперма. Потому что был знаком с почерком Властелина.

Но чего Дин никак не ожидал — так это того, что Властелин найдет сообщника. Вот тогда он и явился ко мне домой. Вот когда у него проснулся реальный интерес ко мне. Потому что у меня была так необходимая ему информация. Я была его проводником в мир Уоррена Хойта.

Фрост всхрапнул во сне. Она взглянула на него — по-детски раскрывший во сне рот, он был сама невинность и незащищенность. Ни разу за все время их совместной работы Барри Фрост не проявлял себя с плохой стороны. Но предательство Дина настолько ее потрясло, что сейчас, глядя на Фроста, она задавалась вопросом, не утаивает ли и он что-то. И не вынашивает ли коварные планы.

Было около девяти, когда она наконец переступила порог своей квартиры. Как всегда, тщательно заперла все замки, сегодня повинуясь, скорее, не страху, а злости. Последнюю задвижку она вогнала с такой силой, что сама ужаснулась. Потом направилась в спальню, привычно окинула взглядом комнату и проверила шкафы. Жульничество Дина на время вытеснило мысли об Уоррене Хойте. Она расстегнула кобуру, достала пистолет и сунула его в ящик прикроватной тумбочки, с треском захлопнув его. Обернувшись к зеркалу, она увидела отражение, которое повергло ее в отчаяние. Копна непослушных волос, затравленный взгляд — лицо женщины, ослепленной чувствами, которая махнула на себя рукой.

Телефонный звонок оказался полной неожиданностью. Она бросила взгляд на высветившийся номер абонента и удивилась еще больше: Вашингтон, округ Колумбия.

Телефон продолжал звонить, пока Риццоли боролась с эмоциями. Наконец подняв трубку, она холодно ответила:

— Риццоли.

— Кажется, вы пытались дозвониться мне, — сказал Дин.

Она закрыла глаза.

— Вы в Вашингтоне, — произнесла она, и, хотя старалась погасить враждебные нотки, слова прозвучали словно упрек.