Клуб Мефисто, стр. 56

— Мы запрашивали поиск в БАНСП. [23] Разыскивали более ранние убийства.

— По каким параметрам?

— Расчленение. Сатанинская символика. Всплывали, конечно, похожие случаи и в других штатах, но полного совпадения с нашими не обнаружилось.

— Тогда расширьте поиск.

— Чем он шире, тем бесполезней. Результат получится слишком общий.

— Я имею в виду — международный запрос.

— А международный — и подавно.

— Для этого убийцы нет слишком общих результатов. Вспомните улики, которые он после себя оставил. Латинские надписи. Рисунки красной охрой с Кипра. Средиземноморскую ракушку. Он почти признался вам, что жил за границей. Может, он и там убивал. Я вам гарантирую, если вы покопаетесь в базе данных Интерпола, непременно отыщете и другие его убийства.

— Откуда у вас такая… — Джейн вдруг осеклась и прищурилась. — Вам уже все известно. Вы сами уже все проверили.

— Да, я позволил себе такую вольность. Этот убийца наследил повсюду. Ему не страшна никакая полиция. Он на все сто уверен в своей способности оставаться невидимкой. — Сансоне указал на фотокопии. — А двенадцать лет назад он жил здесь. И уже тогда предавался своим чудовищным фантазиям и рисовал все эти кресты.

Джейн посмотрела на Мауру.

— Я останусь тут еще на одну ночь. Надо с людьми поговорить.

— Но ведь мне нужно домой, — сказала Маура. — Я не могу быть здесь так долго.

— Но ведь доктор Бристол может тебя подменить, верно?

— У меня и другие дела есть.

Мауре не понравилось, как Джейн на нее посмотрела. «Другие дела — это Даниэл Брофи, что ли?»

— Я возвращаюсь сегодня вечером в Бостон. Могу вас подбросить, — предложил Сансоне.

29

— Детектив Риццоли была не очень рада, что вы приняли мое предложение, — заметил Сансоне.

— Ей много чего не нравится с недавних пор, — отозвалась Маура, глядя на поля, покрытые белой кожей снега. Дневной свет угас, и теперь всходила луна; в ее отсветах снег сверкал, точно под громадным фонарем. — И я в том числе.

— Я заметил между вами некоторую натянутость.

— Неужели это так бросается в глаза?

— Она же не привыкла скрывать свои чувства, верно? — Он посмотрел на нее сквозь заполнявший салон мрак. — Вы с ней совершенно разные.

— И с каждым днем я все больше в этом убеждаюсь.

— Вы давно с ней знакомы?

— Пару лет. С того дня, как получила работу в Бостоне.

— И между вами всегда были такие непростые отношения?

— Нет. Это потому… — Маура внезапно смолкла. «Потому что она осуждает меня. Потому что она живет по законам высокой нравственности, и для меня все человеческое непозволительная роскошь. Мне даже влюбиться нельзя». — Последние недели были довольно напряженными, — наконец договорила она.

— Я рад, что нам с вами выпала возможность поговорить с глазу на глаз, — продолжал Сансоне. — Поскольку то, что я собираюсь вам сказать, прозвучит как нечто совершенно невероятное. А она все отвергает без оглядки. — Сансоне снова взглянул на Мауру. — Надеюсь, вы выслушаете меня с большей охотой.

— Наверно, вы считаете, что я не настолько скептична? Не стоит надеяться.

— Так что вы думаете о том, что мы видели сегодня на месте убийства? И что, исходя из этого, можете сказать об убийце?

— По-моему, тут налицо серьезное психическое расстройство.

— Допустим.

— А как по-вашему?

— За всем этим кроется скорее незаурядный интеллект. Он вам не какой-нибудь психопат, которому просто доставляет наслаждение мучить женщин. Он действует методически, логически обоснованно.

— Опять вы о своих мифических демонах.

— Знаю, вы не верите в их существование. Но вы же видели заметку в сводках происшествий о скотном дворе, который кто-то изуродовал двенадцать лет назад. Вас еще что-нибудь поразило в том отчете?

— Вы имеете в виду — кроме крестов, вырезанных на стенах хлева?

— Я имею в виду пропавшую козу. Из хлева исчезли четыре козы, но фермер нашел только трех. А четвертая куда подевалась?

— Может, убежала. Может, в лесу заблудилась.

— В Левите, в шестнадцатой главе, Азазель называется другим именем — «козел отпущения». Он тот, кто принимает на себя все грехи, все зло рода человеческого. По традиции, избранное животное выводили в пустыню и вместе с ним избавлялись от всех грехов человеческих. Там, в пустыне, его и бросали.

— По-вашему, мы снова имеем дело с символом Азазеля.

— Его голова была нарисована у вас на двери. Вы не могли забыть об этом.

«Я и не забыла. Разве можно забыть, что мой дом помечен убийцей?»

— Знаю, вы не верите, — продолжал Сансоне. — Понимаю, вы думаете, дело это закончится так же, как и многие другие подобные истории. Следы в конечном итоге приведут к какому-нибудь жалкому одиночке. Очередному Джеффри Дамеру [24] или Сыну Сэма. Возможно, убийца слышит голоса. Может, начитался «Сатанинской Библии» Антона ЛаВея [25] и она глубоко запала ему в душу. Но давайте рассмотрим другую возможность, куда более страшную. — Сансоне снова взглянул на Мауру. — Что «нефилим» — стражи — существуют на самом деле. Что они существовали всегда и сегодня живут среди нас.

— Дети падших ангелов?

— Это всего лишь библейская трактовка.

— Это же все взято из Библии. А я человек неверующий.

— Ветхий Завет не единственный источник, где говорится об этих существах. О них упоминается и в мифах более ранних культур.

— У каждой цивилизации есть свои легенды о злых духах.

— Я говорю не о духах, а о плоти и крови, о существах с человеческим лицом. О параллельном нам виде хищников, который развивался и разрастался одновременно с нами. Скрещивался с нами.

— В этом случае мы бы уже наверняка знали об их существовании.

— Мы знаем о них по их злодеяниям. Но нам неизвестно, какие они в действительности. Мы называем их социопатами или тиранами. Или вампирами. С помощью обаяния и соблазна они оказываются у власти, становятся могущественными. Они благоденствуют, развязывая войны, революции и учиняя беспорядки. А мы даже не сознаем, что они отличаются от нас. Основательно отличаются в том, что касается генетического кода. Они рождаются хищниками, и весь мир для них — поле охоты.

— Вот, значит, чем занимается ваш Фонд Мефисто? Поисками этих мифических существ? — усмехнулась Маура. — А на единорогов не пробовали охотиться?

— Многие из нас тем не менее в них верят.

— И что вы будете делать, когда найдете хотя бы одного такого? Застрелите, а голову высушите и повесите на стенку как охотничий трофей?

— Мы всего лишь исследовательская группа. Наша задача — распознавать и изучать. И консультировать.

— Кого?

— Правоохранительные органы. Мы снабжаем их сведениями и результатами наших исследований. И они все это используют в своей работе.

— И правоохранительные органы воспринимают все это всерьез? — с нескрываемой ноткой сомнения спросила Маура.

— Да. К нам прислушиваются, — только и произнес он. С невозмутимостью человека, твердо уверенного в своих словах, которому нет никакой нужды их отстаивать.

Маура вспомнила, с какой легкостью он заручился доступом к конфиденциальным сведениям по расследованию этого дела. И почему на запросы Джейн о Сансоне не последовало ответов ни из ФБР, ни из Интерпола, ни из министерства юстиции. «Все они покровительствуют ему».

— Наши труды не остаются незамеченными, — снова заговорил он. И тихо прибавил: — К сожалению.

— А я думала, вы именно этого и хотите. Чтобы их замечали.

— Но только не преступники. А они, однако ж, каким-то образом нас вычислили. Они знают, кто мы такие и чем занимаемся. — Сансоне немного помолчал. — И думают, вы одна из нас.

— Ведь я даже не верю, что они существуют.

— Но они пометили ваш дом. А значит, отождествляют вас с нами.