Грешница, стр. 16
И в тот же миг топот шагов вихрем пронесся по потолку в обратную сторону.
– Он движется в другое крыло! – воскликнула Риццоли.
Теперь Риццоли была впереди: она первой щелкнула выключателем, когда они нырнули в ближайшую дверь, ведущую в другое крыло. Женщины заглянули в пустынный коридор. Здесь было прохладно, и в воздухе ощущалась влажность. В открытых дверях просматривались заброшенные комнаты, уставленные зачехленной мебелью, издалека похожей на привидения.
Диковинный зверь затих, ничем не выдавая своего местонахождения.
– Ваши люди осматривали это крыло? – спросила Маура.
– Мы обыскали все комнаты.
– А что там, наверху? Над потолком?
– Просто чердак.
– Но что-то там все-таки шевелится, – тихо произнесла Маура. – Этому существу хватает ума понять, что мы его преследуем.
Маура и Риццоли пробрались в верхнюю галерею часовни и, присев на корточки, разглядывали панель красного дерева, которая, как сказала Мэри Клемент, ограждала чердачное помещение. Риццоли осторожно толкнула доску, и та бесшумно отодвинулась. Женщины уставились в темноту, прислушиваясь. Теплый воздух коснулся их лиц. Все тепло, производимое в обители, поднималось вверх и теперь рвалось наружу через открытый проем.
Риццоли осветила чердак фонариком. В поле зрения попали массивные деревянные балки и розовая оплетка новой изоляции. По полу змеились электрические провода.
Риццоли первой зашла на чердак. Маура включила свой фонарик и двинулась следом. Потолок был невысоким, так что выпрямиться в полный рост не удавалось; приходилось нагибаться, чтобы не задеть деревянные балки над головой. Лучи фонариков описывали широкие круги, но за границей этих светлых пятен царила кромешная темнота, и Маура чувствовала, как ее дыхание учащается. Низкий потолок и духота вызывали такое ощущение, будто они похоронены заживо.
Она едва не подпрыгнула, когда ее коснулась чья-то рука. Не произнося ни слова, Риццоли указала направо.
Половицы вновь заскрипели у них под ногами, когда женщины двинулись дальше. Риццоли пробиралась впереди.
– Постойте, – шепнула Маура. – Может, вызвать подкрепление?
– Зачем?
– Кто знает, что там?
– Я вызову подкрепление, а потом окажется, что мы охотимся за каким-нибудь глупым енотом... – Она остановилась, посветив фонариком сначала влево, потом вправо. – Мне кажется, мы уже над западным крылом. Здесь становится совсем жарко. Выключите фонарь.
– Что?
– Выключите. Я хочу кое-что проверить.
Маура неохотно выключила фонарик. То же самое сделала Риццоли.
Во внезапно наступившей темноте Маура особенно остро ощутила, как участился пульс. "Мы же не видим, что творится вокруг и кто к нам приближается". Она поморгала, чтобы глаза быстрее привыкли к темноте. Потом заметила узкие полоски света, пробивавшегося сквозь расщелины в полу. Они мелькали то тут, то там, в тех местах, где дерево рассохлось.
Шаги Риццоли удалялись. Внезапно ее темная фигура опустилась на корточки, припала к полу. На какое-то мгновение она застыла в этой позе, потом раздался тихий смех.
– Слушайте, это все равно что подглядывать в раздевалку к мальчишкам.
– Куда вы смотрите?
– В келью Камиллы. Мы находимся прямо над ней. Здесь свищ в половице.
Маура шагнула в темноту и подошла к тому месту, где сидела Риццоли. Опустившись на колени, она тоже заглянула в дырку.
Внизу, прямо под ними, был стол Камиллы.
Маура выпрямилась, почувствовав, как холодок пробежал по спине. "Кто бы здесь ни прятался, он видел меня там, в комнате. Он наблюдал за мной".
Бум-бум-бум.
Риццоли так быстро развернулась, что задела локтем Мауру.
Маура поспешила включить свой фонарик, и его луч заметался по чердаку, пытаясь отыскать того, кто все это время находился поблизости. Свет фонаря выхватывал из темноты пучки паутины, массивные балки, нависавшие прямо над головой. Здесь было так жарко, а воздух был таким затхлым, что ощущение удушья повергло ее в панику.
Женщины инстинктивно заняли оборонительную позицию, спиной к спине, и Маура чувствовала напрягшиеся мышцы Риццоли, слышала ее учащенное дыхание. Их взгляды ощупывали темноту в поисках чьих-то диких глаз, свирепого лица.
Маура так лихорадочно озиралась по сторонам, что не сразу сообразила, что увидела. Только сосредоточившись и проследив за лучом фонаря, она заметила неровность на грубом дощатом настиле. Она вгляделась пристальнее, не веря глазам своим.
Она двинулась вперед, и ужас все сильнее охватывал ее по мере того, как луч света выхватывал из темноты одну за другой фигуры, уложенные в ряд. Их было так много...
О боже, да ведь это кладбище! Кладбище младенцев.
Фонарь дрогнул в ее руке. Маура, всегда уверенно державшая скальпель, не могла унять дрожь. Она остановилась, и луч фонарика высветил детское лицо. Голубые глаза сверкнули словно слюдяные пластинки. Она все смотрела, с трудом осознавая реальность представшей взору картины.
А потом расхохоталась. Это был смех безумия.
Риццоли уже стояла рядом, ее фонарик был направлен на розовое личико, кукольный ротик, безжизненный взгляд.
– Что за черт, – произнесла она. – Это же просто дурацкая кукла.
Маура перевела фонарик на другую фигурку. И увидела гладкую пластмассовую кожу, пухлые ножки. Стеклянные глаза все так же лупились на нее.
– Это все куклы, – сказала она. – Целая коллекция.
– Вы только взгляните, как они выложены – в ряд. Похоже на потусторонние ясли.
– Или на ритуал, – тихо произнесла Маура. Дьявольский ритуал в священном месте.
– О боже! Теперь даже мне страшно.
Бум-бум-бум.
Обе женщины разом развернулись, прорезав фонариками темноту, но не увидели ровным счетом ничего. Звук становился все тише. Таинственное существо, жившее на чердаке, теперь удалялось от них. Маура поразилась, что Риццоли уже достала оружие; это произошло так быстро, что она даже не успела этого заметить.
– Мне кажется, это не зверь, – сказала Маура.
После паузы Риццоли произнесла:
– Я тоже так думаю.
– Давайте выбираться отсюда. Пожалуйста.
– Да. – Риццоли сделала глубокий вдох, и Маура почувствовала в нем тремоло страха. – Да, хорошо. Уходим организованно. Нога в ногу.
Они держались рядом, пока шли обратно тем же путем. Воздух становился прохладным, сырым; а может, это страх холодил кожу. К тому времени, как они добрались до выхода, Маура была близка к обмороку.
Они выбрались в галерею часовни, и с первыми же глотками студеного воздуха страх начал улетучиваться. Здесь, при свете, Маура опять могла контролировать ситуацию. И рассуждать логически. Что, собственно, она увидела на этом темном чердаке? Кукол, выложенных в ряд, и ничего более. Пластмассовые тельца, стеклянные глаза и нейлоновые волосы.
– Это был не зверь, – сказала Риццоли. Она опять сидела на корточках, разглядывая пол в галерее.
– Что?
– Здесь отпечаток подошвы. – Риццоли указала на пыльное пятно. Это был след от спортивной обуви.
Маура посмотрела на свои туфли и заметила, что тоже наследила в галерее. Как бы то ни было, тот, кто оставил этот отпечаток, вышел с чердака первым.
– Да, это и есть наше существо, – сказала Риццоли и покачала головой. – Господи! Хорошо, что я не выстрелила. Как подумаю...
Маура уставилась на отпечаток и содрогнулась. След был детским.
6
Грейс Отис сидела за обеденным столом и качала головой.
– Ей всего семь лет. Нельзя верить тому, что она говорит. Она постоянно врет мне.
– И все равно мы бы хотели поговорить с ней, – сказала Риццоли. – С вашего разрешения, разумеется.
– Поговорить о чем?
– О том, что она делала на чердаке.
– Она что-то сломала, так ведь? – Грейс нервно покосилась на мать Мэри Клемент, которая и вызвала ее с кухни. – Она будет наказана, мать-настоятельница. Я стараюсь не выпускать ее из поля зрения, но она все время озорничает исподтишка. И никогда не знаешь, что у нее на уме...