Сестренка, стр. 6
Но погремушки в доме не было. И не поможет ей погремушка.
Что же делать? Женя даже вспотел, — как трудно было придумывать. Но он всё-таки придумал.
Он тихонько встал. Тихонько, чтобы не разбудить Саню, притащил из кухни большой умывальный таз, поставил его возле Саниной кровати. Потом долго носил воду в кувшине и выливал в таз. Налил его доверху. Тогда он достал самую прекрасную свою игрушку — парусную лодку — и пустил, её на воду.
Вот теперь не страшно. Может просыпаться. Каждому человеку понравится такая красота. Тут забудешь про всё на свете, когда её увидишь!
Но Саня всё не просыпалась. Только почмокала губами и перевернулась на другой бок.
Женя присел на корточки возле таза. Вот лодка отправляется в плавание вокруг всего глубокого моря. Плывёт, плывёт, всё спокойно…
Женя запустил обе руки в воду. Вот на море поднимаются волны. Поднимаются, поднимаются, но лодка только качается и не опрокидывается.
Волны всё сильнее, начинается страшная буря!
Женя устроил такую бурю, что лодка не выдержала и опрокинулась.
— Спасайся кто может! Крушение! — закричал Женя во всё горло и выхватил лодку из моря.
Он поглядел на кровать: проснулась Саня или нет?
А кровать пустая. На ней никого нет. Что такое? Где Саня?
Вон она где! Лежит животом на подоконнике и ноги свесила в палисадник! Хочет вылезти из окна. Но там же высоко, нельзя прыгать, и вылезать-то умеет один Женя!
Тут Женя опять испугался. Кинулся к окошку, успел схватить Саню за руки. Стал тащить её в комнаты, а она упирается. Кричит:
— Пусти! Там курочки! Хочу курочек!
А за окном нет никаких кур. Там палисадник и цветы, и одни воробьи скачут по грядкам.
Но этой девочке ничего нельзя было доказать. Она твердила своё и выворачивалась из Жениных рук, так что он чуть-чуть сам не упал из окошка. Но всё-таки Жене было семь лет, а ей всего четыре, так что Женя с ней справился, хоть и с трудом.
Он стащил Саню в комнату и хотел шлёпнуть как следует, но не знал, имеют ли право старшие братья шлёпать непослушных сестёр. Поэтому он не шлёпнул, а только нахмурился и очень строго сказал:
— Ты больше никогда не смей так делать. Я не позволяю. Убьёшься — понимаешь или нет? Давай лучше лодку пускать. Ты видела лодку? А кур никаких нет, не выдумывай.
— Сам не выдумывай, — громко сказала Саня. Она отчётливо выговаривала все слова. — Есть курочки. Они там поют.
Женя прислушался. А ведь правда, поют! Слышно, как на третьем птичнике, самом близком, кудахчут куры, заливаются петухи… Женя перестал их замечать, потому что давно привык к этим звукам.
— Это на птичнике, — сказал он.
— Хочу на птичник, — сказала Саня и зашагала к окну.
— Нельзя! — крикнул Женя. — Будешь ты слушаться или нет? Идём сейчас же лодку пускать. Сейчас я её запущу и сделаю волны, а ты будешь смотреть, как она не опрокидывается.
— Сама запущу, а ты будешь смотреть, — объявила Саня и схватила лодку обеими руками.
— Не хватай, сломаешь! — испугался Женя.
А Саня с лодкой в руках быстро юркнула под стол и вылезла с другой стороны.
Женя бросился ловить её. Она увёртывалась, бегала вокруг стола, смеялась и визжала. Видно, ей очень нравилась такая игра.
Но Женя очень рассердился. Ему, наконец, удалось поймать Саню. Он схватил лодку и так сильно дёрнул к себе, что Саня не удержалась на ногах и упала.
И надо же было случиться, что упала она на край таза!
Таз опрокинулся на неё и всю её окатил холодной водой.
Девочка барахталась в огромной луже, вся мокрая, испуганная и с плачем звала свою маму. А мама её была уже далеко и не могла успокоить её.
Женя испугался, растерялся. Сунул куда-то лодку, сбегал за тряпкой. Окунул её в лужу; она тотчас намокла, а лужа не стала меньше. Женя бросил тряпку и кинулся вытаскивать Саню из лужи. Вытащил, посадил на стул, а дальше не знал, что и делать.
Саня кричала так, что на улице было слышно. Вот так успокоил! Снять с неё мокрую майку? А что надеть?
Женя огляделся и ахнул: под кроватью в воде стояли мамины новые тапочки, а рядом мокло Санино платье и бельё. Как же оно оказалось на полу?
Скорее вытереть лужу, а то мама рассердится… А Саня дрожит в мокрой майке и уже охрипла от плача, стонет и зовёт:
— Мама, мама, мамочка! Ой, мамочка! Где моя мамочка!
— Ты не плачь, слушай… Ты не плачь… — уговаривал её Женя. Он положил ей на колени парусную лодку, но Саня сбросила её на пол.
Скорее бы мама пришла! Нет, лучше пусть не приходит, пока Женя не прибрал. Хоть бы она замолчала, эта девочка!
— Ты подожди, подожди, ничего… Я сейчас всё сделаю, всё в порядке, — бормотал Женя и бестолково хватался то за полотенце, то за тряпку.
Неизвестно, что бы дальше было, но тут пришла мама. Она ахнула и кинулась к Сане. Через минуту Саня, сухая, укутанная, лежала в постели. А мама быстро наводила порядок в комнате.
Женя сунулся было ей помогать, но она сказала:
— Отойди. Помог уже, хватит.
Мама была очень сердита. Лучше с ней не говорить сейчас.
Вот она всё прибрала, взяла Саню на руки, стала одевать, гладить по головке, что-то ласково приговаривать. На Женю она не смотрела и с ним не разговаривала. Уж лучше бы ругала.
Саня затихла и прижалась к Жениной маме, как к своей.
Женя подошёл и тоже ткнулся в мамино плечо. Но мама отвела его рукой и сказала:
— Не надо. Не ластись. Иди в детский сад, тебе пора.
Саня выглянула из-за маминого плеча и повторила:
— Иди в детский сад! Ты плохой!
— А ты не командуй! — сказал Женя. — Мама, скажи ей…
— Идёшь ты? — сказала мама так строго, как раньше никогда не говорила.
Женя ушёл. Всю дорогу до детского сада он что-то бормотал про себя, отшвыривал ногами камешки и злился. А на кого, — неизвестно.
САНЯ И ЦЫПЛЯТА
На другой день папе и маме надо было идти на работу, Жене — в детский сад. А куда девать Саню?
Одну в доме её нельзя оставить. Папа решил взять её с собой, в инкубатор, — папа там работает.
Мама вымыла Саню, одела её во всё чистое, с ног до головы: инкубатор — это такое место, куда нельзя принести ни пылинки.
— А что там есть, дядя Вася? — спросила Саня.
— Вот такие цыплята, — папа показал пальцами, какие крошечные цыплята есть в инкубаторе. Тогда Саня взяла его за руку и потащила к двери.
— Хочу таких маленьких цыплят! — сказала она. Они пришли в большой дом. Оба долго вытирали ноги, потом вошли в комнату. Дядя Вася надел белый халат.
— Разве ты доктор? — удивилась Саня.
— А как же, — важно сказал дядя Вася. — Я птичий доктор и главный цыплячий начальник! Поэтому — слушаться!
Саня осмотрела комнату. В ней не было никаких цыплят. У стен стояли ящики, а посреди комнаты — два огромных шкафа. Уже Саня собралась спросить — где же цыплята, но спросить было не у кого. Дядя Вася вдруг исчез.
Саня скривилась и приготовилась плакать. Но не успела. Открылся один шкаф, и оттуда вышла девушка.
Сане стало интересно. Она знала, что в шкафах бывает платье и бельё. Но чтобы в шкафу были люди, — этого она никогда не видала.
Девушка была добрая: она кивала Сане и улыбалась. В руках у неё был ящик.
— Я тебя знаю: ты Саня, — сказала она. — А я Люба. Ты пришла смотреть цыплят?
— У вас цыплят нету, — обиженно сказала Саня. — Сказали есть, а их нету.
— А это кто? — спросила Люба и поставила перед Саней свой ящик.
В ящике была целая куча цыплят. Крошечных, пушистых, желтоватеньких. Они прижимались друг к дружке, топтались, шевелились, попискивали и смотрели на Саню малюсенькими чёрными глазками.
Саня протянула руки — схватить цыплят. Но Люба быстро подняла ящик, чтобы Саня не могла достать.
— Дай! — крикнула Саня.
— Что ты, их нельзя трогать! — сказала Люба.
Тут Саня вспомнила, что дядя Вася по дороге сказал ей: «Ничего не хватать, а то домой отведу!» Она быстро спрятала руки за спину и сказала: