Любимая жена, стр. 35

Она пощупала материал. Неудивительно, что собаки заинтересовались – дело именно в запахе. Но как такое могло случиться? Это мог сделать только кто-нибудь другой, но кто… Дело нетрудное – достаточно было помусолить ткань жирными пальцами, и она запахла так, будто на ней разложено мясо.

Итак, уже вторая попытка сшить Пэну одежду закончилась неудачей. Сначала пожар, теперь это. Тут Эвелин покачала головой, пытаясь отбросить страшную догадку: нет, не может быть… неужели кто-то нарочно мешает ей? Она не хотела верить в это. Хоть и точно знала, что затушила свечу перед выходом из палатки. А сейчас случилась эта история со свининой… С другой стороны, в последнее время от нее были одни только беды, и вполне возможно, что и со свечой она тогда недоглядела.

Нет, глупые мысли, подумала Эвелин. Запах свинины мог совершенно случайно попасть на тунику… правда, она не могла понять, каким образом. Но в любом случае никто не мог сделать этого специально! Все же были так добры к ней…

Эвелин аккуратно положила пострадавшую тунику в ящик сверху на другую ткань, мысленно даже радуясь их с Пэном переезду в Рамсфелд. Она решила, что не начнет шить заново до тех пор, пока не окажется в новом доме. Так безопаснее.

Глава 13

– Диаманда, у меня что-то с памятью стало, или ты действительно говорила, что Рамсфелд – очень красивое место, – сказала Эвелин, когда они подъехали к полуразрушенным стенам.

– Говорила… – Девочка беспомощно покачала головой, разглядывая замок. – Он таким и был, когда я его видела.

– Сколько тебе было лет?

– Шесть, – призналась она.

– Тогда понятно.

Тяжело вздохнув, Эвелин попыталась изобразить на лице безмятежность, когда ее муж остановил лошадь, и поравнялся с ними.

Прошла неделя с тех пор, как она обнаружила собак леди Джервилл спящими на сшитой ею тунике. Все последующие дни были довольно спокойными, без происшествий, и Эвелин пришла к выводу, что ее внезапное подозрение – всего лишь полет буйной фантазии. Ведь ничего больше не произошло.

А точнее говоря, совершенно ничего. Прошедшая неделя была чередой невыносимо скучных дней и вечеров Каждое утро Пэн с отцом ехал в Рамсфелд, замок наполовину пустовал. Возвращались они совсем поздно, и Эвелин чаще всего в это время уже спала. А если нет, то засыпала почти сразу после того, как Пэн утомленно валился на кровать и начинал храпеть.

К ее величайшему огорчению, между ними ничего не было с той самой ночи, когда они занимались «укреплением» брака, и Эвелин снова поймала себя на мысли, что у мужа просто нет желания. Она упорно твердила себе, что дело лишь в усталости Пэна, но кузены основательно потрудились! Она постоянно слышала их голоса, говорившие, что в первый раз он приблизился к ее пухлому телу только по необходимости – больше он не выдержит. Как только появлялись эти мысли и голоса становились громче, Эвелин прогоняла их и говорила себе, что нужно подождать до приезда в Рамсфелд, а там видно будет.

Она узнала от леди Джервилл, что за последние несколько лет Рамсфелд часто страдал от разбойников. Шотландцы пересекали близлежащую границу, воровали животных и нападали на местных жителей. Пару раз они добрались и до самого замка. Этот факт, говорила леди Джервилл, приводил ее мужа в ярость, потому что кастелян Леджер ничего не рассказывал им о происшествиях, а наоборот, сам решил договариваться с бандитами, что причиняло большой вред как замку, так и его обитателям. Естественно, сейчас пришлось многое поправлять, и целую неделю Пэн с отцом трудились, делая замок пригодным жилищем.

Эвелин с тревогой смотрела на дыры во внешних стенах Рамсфелда, очевидно, появившиеся после нападений. В основном маленькие, но она заметила и большие, уже заделанные. В некоторых местах были целиком восстановлены целые куски стен. Ни один муж не повезет свою жену в незащищенный замок.

– Рамсфелд уже не тот, каким был раньше, – сказал Пэн, как только его конь встал рядом с ней.

Эвелин кивнула, ничего не говоря.

– Это был мамин дом.

Она взглянула на леди Джервилл, ехавшую рядом с Пэном. Его мать решила составить им компанию. Леди Хелен с Диамандой, конечно, тоже присоединились.

Сообразив, что муж ждет от нее какой-то реакции, Эвелин снова кивнула.

– Мама очень огорчится, увидев, что с ним сотворило время и беды.

Когда Эвелин опять кивнула, Пэн что-то удовлетворенно буркнул и направил лошадь назад, к отцу. Она смотрела ему вслед, не понимая смысла этого короткого разговора. Сначала она решила, что он таким образом собирался успокоить или предупредить ее, но, возможно, Пэн хотел, чтобы Эвелин поддержала его мать, если та падет духом по приезде.

Она была бы очень рада прийти на помощь свекрови – этой замечательной женщине, которая столько для нее сделала. Однако если Пэну действительно хотелось именно этого, почему он не сказал прямо? Какие же все-таки скрытные существа эти мужчины!

Эвелин покачала головой и остаток пути ехала молча, обращая больше внимания на леди Джервилл, нежели на двор замка. Пока они подъезжали к парадной лестнице, мать Пэна держалась молодцом, но с каждым шагом лошади все сильнее выпрямляла спину, вытягивала шею и так задрала голову, что казалось, она у нее сейчас отвалится. И все же это были только внешние признаки ее расстройства.

Они спешились у входа в замок, и Пэн с отцом повели лошадей к… Должно быть, это и есть конюшня, решила Эвелин. Здание было настолько ветхим, что было непонятно, как оно вообще держится.

О том, что поблизости не оказалось никого, кто принял бы лошадей, не заговаривали, но Эвелин заметила, как напряглись руки леди Джервилл. Однако через секунду мать Пэна распрямила плечи и повела всех в башню.

Они вошли в распахнутые двойные двери, и вот тут-то, когда им открылось внутреннее убранство, леди Джервилл наконец начала терять самообладание. Она застыла, не в силах вымолвить ни слова.

Эвелин быстро схватила ее за руку, чтобы она не упала в обморок. Тут леди Джервилл немного опомнилась.

– Это… – произнесла она, – это…

– Легко поправимо, если приложить немного усилий, – твердо закончила Эвелин, надеясь, что Диаманда перестанет так недоверчиво смотреть.

К счастью, леди Хелен пришла на подмогу и усердно начала соглашаться со словами Эвелин, когда они все вместе двинулись в центр зала.

– О, Эвелин! – Леди Джервилл вздохнула и повернулась к ней. – Если честно, я и не подозревала… Ты не можешь здесь остаться – тут слишком…

– Все хорошо, – поспешно заверила ее Эвелин, изо всех сил стараясь не показывать собственного ужаса от состояния, в котором пребывала сама. Пол был таким старым, что на нем даже появилась какая-то растительность и, еще хуже, плесень. Стены покрывало множество пятен, будто их никогда не мыли, хотя Эвелин была точно уверена, что этим занимались, но давно, когда леди Джервилл еще жила здесь. Лестницы на второй этаж нуждались в реставрации – в некоторых местах не хватало ступеней. В довершение этой картины, подняв голову, она увидела в потолке огромные дыры – некоторые из них были размером с кровать.

– Мой бедный дом, – скорбно проговорила леди Джервилл и, вопреки возражениям Эвелин, устало опустилась на скамью, которая тут же сломалась под ней. Она упала на пол.

– Вы не ушиблись? – испуганно спросила Эвелин, бросившись вместе с леди Хелен ей на помощь.

– Нет, я в порядке, спасибо, – пробормотала леди Джервилл.

Женщины стали усиленно отряхивать ее.

– Пустяки, юбка отстирается, – сказала она, вздыхая, когда стало очевидно, что лучше даже не пытаться. Затем она тоскливо оглянулась вокруг и, вдруг замерев, спросила: – Это что, свинья?

Эвелин проследила за ее взглядом и увидела огромную свинью, копавшуюся в куче грязи в углу. Пока они в изумлении смотрели, животное несколько раз поскребло ногой мусор, после чего, кряхтя, повалилось на бок, очевидно, собираясь поспать в укрытии от знойного солнца.