Вернись в Сорренто?.., стр. 31
В свой первый приезд я вам уже рассказывала о нем, но потом в трудные минуты жизни на собственном опыте много раз убеждалась в том, что его жизнеутверждающая философия может принести облегчение. Поэтому и теперь я снова вспоминаю о нем.
Потом мы еще встречались, совсем незадолго до того, как его не стало, в санатории под Варшавой, и он снова сказал, что каждый человек хочет счастья, это естественно, но можно быть постоянно счастливым, если научиться замечать в наших буднях мгновенья счастья…
Птица знакомая прилетит на подоконник – мы ее приучили, и она знает, что здесь живет друг, что сюда можно прилететь за помощью.
Или если мы суетимся, бежим куда-то, и вдруг нам кто-то совсем незнакомый улыбнется, или у нас сегодня просто ничего не болит – это тоже большое счастье. Сказал, что у счастья нет ни прошлого, ни будущего, а есть только настоящее, которое длится лишь мгновение. Конечно, очень трудно следовать этому, но можно попробовать. И вообще, можно просто радоваться тому, что мы живем на нашей прекрасной земле…
– Романс «Гори, гори, моя звезда».
– Я считаю, что у каждого человека есть своя звезда. Может быть, любовь, работа, материнство… И нужно делать все, чтобы свет ее не мерк. Моя звезда – песня…
– А на прощание снова название песни: «В солнечный день».
– «В солнечный день» – одна из песен, записанных на моей первой пластинке. Я любила эту песню исполнять, потому что она ритмичная, веселая. В Польше она была очень популярна. Мне хотелось бы, чтобы Вы услышали на прощание что-нибудь веселое – про любовь, про мальчика, который шел к своей Анне, да так и не дошел, потому что Анна ушла совсем по другой дороге.
Было без четверти двенадцать. Наперекор своему обычаю провожать посетителей только до двери, Анна вышла за порог и долго махала мне вслед, пока я чуть ли не бегом одолевала длинный коридор.
Наконец поворот, я оглядываюсь, и так и вижу ее до сих пор с приветственно поднятой рукой в глубине сужающегося коридора, в дверях, за которыми она вот-вот скроется навсегда…
Л. Спадони
Анна Герман: «В Москве я как дома…»
С Анной Герман я встретилась в концертном зале «Россия», где только что закончилось ее выступление.
– В Москве я как дома, – улыбается Анна Герман. – Дружба наших народов вечна, и вечно влечение наших народов к искусству друг друга и, конечно же, к песне.
– Вас называют певицей одной темы?
– Да. И эта тема – любовь. Мы ведь все любим, или ждем любви, или ищем ее. И в своих песнях я пою о любви человека к своей земле, о любви женщины к мужчине, ребенку. Я знаю, что у вас в стране популярна в моем исполнении песня, которую Александра Пахмутова и поэт Николай Добронравов написали специально для меня. Эта песня – «Нежность». Она о любви. Но вот, будучи в Звездном городке среди космонавтов, я обнаружила, что это самая «космическая» песня. Так что видите, какие широкие просторы у моих песен!
– Говорят, что когда-то Вы собирались стать оперной певицей?
– Но профессор музыки, бывшая оперная примадонна, сказала: «Доченька, ничего у тебя не выйдет. Запомни, что самые чувствительные существа на свете – мужчины. И при твоем росте почти в 190 сантиметров ни один тенор не захочет стоять рядом».
И вот с тех пор, чтобы не смущать мужчин, я пою на эстраде одна, хотя дома мне трудно обойтись без моего мужа и моего маленького сына, которых зовут одинаково – Збышек.
– Что Вы цените в искусстве эстрадного певца более всего?
– Мне кажется, что эстрадный певец – самая популярная, самая демократическая фигура в современном искусстве. Поэтому он должен быть личностью. Личностью, которой есть что сказать людям, а если ему нечего сказать, то тогда, вероятно, и не стоит выходить на сцену. Мне нравятся советские певицы Алла Пугачева, София Ротару именно за то, что они знают, что волнует современного человека.
Быть на эстраде сегодня очень сложно. На ней остаются долгие годы только те, кто действительно может выразить чувства и мысли нашего современника. Это главное. А манера, стиль исполнения могут быть самыми разными…
– Ваш стиль можно назвать очень сдержанным.
– Я веду себя на эстраде так, как, мне кажется, я должна себя вести. Я певица лирическая. А вот Алла Пугачева, скорее, мой антипод, которым я искренне восхищаюсь. Она не скованна и, кажется, ничего не боится на эстраде. Я, пожалуй, никогда бы не сумела смеяться так, как она смеется в «Арлекино»…
– Вероятно, Вам известно, что в нашей стране Вы пользуетесь большой популярностью. Трудно ли нести на себе это бремя?
– Это непросто. Думаю, главное при этом – сохранить свое человеческое достоинство.
«Поет Анна Герман», – объявляет ведущий концерта. И на эстраду поднимается голубоглазая, золотоволосая женщина, и, будто ручеек, льется ее светлый, чистый голос. Она словно размышляет – о себе, о такой непростой жизни вокруг нас, о любви, и столько в этой интонации чистоты и доброго, мягкого юмора, доверительной улыбки, что каждому в зале кажется, что она обращается только к нему. В этом нетрудно найти истоки огромной популярности певицы у наших слушателей.
М. Истюшина
Слово об Анне Герман
Умерла Анна Герман… Еще долго, слушая чарующие звуки ее голоса, мы будем спрашивать себя: неужели это правда? До чего же жестоко и несправедливо – уйти из жизни так рано, не допев стольких песен, оставив самого любимого своего слушателя – сынишку совсем маленьким.
Анна Герман прожила жизнь короткую, трудную и блистательную. Кто видел прославленную певицу только на телевизионном экране или в свете эстрадной рампы, покупал пластинки или читал восторженные рецензии о ее выступлениях, у того может создаться представление о «сладкой жизни» звезды, которой чужды обычные житейские заботы, тревоги, радости. Нет ничего более далекого от Анны Герман, чем такое о ней представление.
Помню, как в Варшаве поначалу долго не мог разыскать прославленную певицу: дома у нее в скромной кооперативной квартире на далекой окраине не было телефона. Праздниками для друзей Анны становились генеральные репетиции ее концертов перед гастролями за границей. Им сопутствовала какая-то особая, радостная и приподнятая, атмосфера ожидания встречи с прекрасным. Вела эти концерты обычно сама Анна, остроумно и весело. И только посвященные знали, чего ей стоили эта легкость и непринужденность. Занята она бывала безмерно. Достать репетиционный зал, сколотить инструментальный ансамбль – своего у Герман не было, отобрать репертуар, договориться с друзьями-режиссерами о постановочных делах – свете и тому подобном, написать конферанс – для одного человека совсем не мало. А еще дом, семья… Кстати, в первый свой приход к Герман я застал ее только что закончившей стирку. На балконе трепетали разноцветные концертные наряды – к слову, пошитые самой певицей.
– Сама придумываю, крою, сама шью, – просто сообщает певица. – А что делать? Жизнь заставила. Естественно желание публики видеть артистку всегда хорошо одетой. До остального ей – и она, разумеется, права – дела нет. Знаете, что значит зависеть от модных портних? Нет, лучше рассчитывать на себя.
Артистка жаловалась, что конферанс писался трудно – явно не хватало драматургического стержня, как, к примеру, в прошлой программе, где был рассказ о ее жизни. Но по тем отрывкам, которые мне довелось услышать, можно судить, что это очень остроумный и веселый текст, пронизанный яркой индивидуальностью певицы. Кстати, она впервые сама будет вести программу.
С «Танцующих Эвридик» – песни, которую меломаны не могут забыть и по сей день, – началось ее бурное восхождение на эстрадный Олимп, полоса непрерывных триумфов. Награды на фестивалях в Ополе и Сопоте, зарубежные гастроли в ГДР, Советском Союзе, США, Канаде…
Три года триумфов – и вдруг, как гром среди ясного неба, страшная весть об автомобильной катастрофе в Италии. Три бесконечно долгих года врачи сначала боролись за жизнь Анны, потом за ее здоровье, учили снова сидеть, стоять, ходить… Есть потрясающий фильм о возвращении Герман к жизни, на сцену.