Эффект Лазаря, стр. 49

«Суша будет восстановлена.»

«Начнется лучшая жизнь.»

«Вот почему Корабль даровал нам Пандору.»

«Нам – морянам – а вовсе не островитянам.»

Киль попытался сглотнуть, и горло отозвалось болью. В основе всего лежал проект «келп», и он зашел слишком далеко, чтобы его можно было приостановить или свернуть. Напротив, проект был ускорен. Оснований для этого нельзя было отрицать. Комм покойного Райана Ванга был заполнен этими основаниями: без помощи келпа два солнца будут все сильнее взламывать кору Пандоры, и постоянные землетрясения и извержения вулканов сметут все с ее лица, как много поколений назад.

Лава выстраивала криволинейные подводные платформы. Моряне воспользовались этим при выполнении проекта. Последняя водяная стена была вызвана вулканической деятельностью, а вовсе не гравитационными возмущениями морей Пандоры.

– Хотел бы я посмотреть на это Гнездо и живущих в нем островитян, – заговорил Бретт. – Возможно, туда нам и следует отправиться.

«Устами младенца…» подумал Киль.

– Нас там запросто отыщут, – покачала головой Скади. – Там Служба безопасности не то, что здесь – нагрудные значки, документы всякие…

– Тогда нам надо удрать наверх, – сказал Бретт. – Судья прав. Он хочет, чтобы мы рассказали островитянам, что здесь творится.

– А что здесь творится? – спросила Скади.

Киль выступил из тени, говоря на ходу.

– Пандора меняется – физически, политически, социально. Вот что творится. Прежняя жизнь вскоре станет невозможной – что наверху, что внизу. Я думаю, что отец Скади мечтал о великих свершениях, о преобразовании Пандоры, но кто-то перехватил его мечту и сделал ее кошмаром.

Киль остановился, глядя на двух молодых людей. Они ответили ему взглядами, исполненными потрясения.

«Могут ли они осознать происходящее?» гадал Киль.

Беззаконная алчность трудилась над захватом контроля за новой Пандорой.

Скади указала пальцем на схему в руках Бретта.

– Пусковая База и станция номер двадцать два, – сказала она. – Вот здесь! Они находятся на линии дрейфа Вашона. Конечно, до острова от них сейчас не меньше дня пути, но все же…

– Что ты предлагаешь? – спросил Киль.

– Думаю, что смогу доставить нас на двадцать вторую станцию, – ответила девушка. – Я там работала. А на станции я смогу определить точное местоположение Вашона.

Киль посмотрел на схему в руках Бретта. Приступ ностальгии нахлынул на судью. Вернуться в собственное жилье… и рядом Джой, которая может о нем позаботиться. Ему вскоре предстоит умереть – так насколько же лучше умирать в привычном окружении. Уорд подавил это чувство так же быстро, как оно возникло. Спастись? У него не хватит ни сил, ни скорости. Он может только цепляться за юную парочку. Но он видел готовность Скади и решимость, с которой Бретт взялся за дело. Им может и повезти. Острова должны узнать, что происходит.

– Вот что мы сделаем, – произнес Киль, – и вот какое послание вы должны передать…

Стая диких крикс пролетела за кормой, их крылья со свистом рассекали тусклый серый утренний свет. Твисп повернул голову, чтобы наблюдать за полетом птиц. Они сели на воду метров за пятьдесят от него.

Тедж от внезапного звука сел; на лице его явственно читался страх.

– Это просто криксы, – успокоил его Твисп.

– А-а, – Тедж снова откинулся, привалясь спиной на прежний лад.

– Если мы их покормим, они поплывут за нами, – сказал Твисп. – Я никогда не видел их так далеко от островов.

– Мы уже приближаемся к Базе, – сообщил Тедж.

Когда они приблизились к плывущей стае, Твисп кинул немного отбросов за борт. Птицы заторопились за подачкой. Те, что поменьше, так заработали ногами, что едва не выскакивали из воды.

Твисп решил, что его в этих птицах привлекают глаза. В их глазах присутствует нечто такое, чего он никогда не видел в глазах прочих морских созданий. В ответном взгляде крикс было нечто от мира людей.

Тедж поднялся и сел повыше, чтобы взглянуть на птиц и на горизонт за ними. «Да где же эта треклятая пусковая База запропастилась?» Движения птиц по-прежнему привлекали его взгляд. Твисп сказал, что они повинуются древнему инстинкту. Вероятно, так и есть. Инстинкт! Сколько времени нужно, чтобы вытравить инстинкт? Или чтобы развить его? И которым из этих путей движется человечество? Насколько сильно движут людьми эти скрытые силы? Вопросы истории волновали его.

– Эта невзрачная крикса – самка, – сказал Тедж, указывая на стаю. – Интересно, почему самцы настолько колоритнее?

– Должно быть, это как-то связано с выживанием, – отозвался Твисп. Он взглянул на стаю, следующую за лодкой и высматривающую новую подачку. – Да, это точно самка. – Тень набежала на его лицо. – Одно можно сказать в пользу этой курицы: она никогда не попросит хирурга сделать ее нормальной!

За его горечью Тедж расслышал обычную островитянскую историю. А в последнее время она сделалась еще более обычной: один из любовников делает операцию, чтобы выглядеть нормальным по морянским стандартам, а потом навязывает своему партнеру то же самое. А в результате – множество яростных ссор.

– Похоже, ты на этом обжегся, – заметил Тедж.

– И поджарился, и даже обуглился, – кивнул Твисп. – Должен признать, поначалу это было забавно… – после минутного колебания он добавил. – Но я надеялся, что это будет не просто забава, а что-то более прочное. – Он покачал головой.

Тедж зевнул и потянулся. Стая восприняла его движение как угрозу и рассыпалась в каскаде брызг и громогласных воплей.

Твисп смотрел на диких птиц, смотрел – но не видел их.

– Ее звали Ребекка, – сказал он. – И ей нравилось, когда я обвивал ее своими руками. Она никогда не жаловалась на их длину, пока не… – он умолк во внезапном приступе застенчивости.

– Пока она не прошла хирургическую коррекцию? – подхватил Тедж.

– Да. – Твисп сглотнул. «И почему я вдруг разговорился о Ребекке с этим чужаком? Неужели я настолько одинок?» Ей нравилось по вечерам кормить крикс с борта. Твисп наслаждался этими вечерами сильнее, чем мог выразить, и подробности всплыли в его памяти потоком, который он перекрыл, едва тот возник.

– Она тебя бросила после операции? – осведомился Тедж, уставясь на собственные руки.

– Бросила меня? Не-а, – вздохнул Твисп. – Это было бы легко пережить. Я знаю, что после операции всегда чувствовал бы себя рядом с ней этаким уродцем. Муть не может себе позволить так себя чувствовать, никогда. Вот почему те из нас, у кого мутации особенно очевидны, избегают морян. Дело в их взглядах и в том, как мы после них думаем о себе – словно наши собственные глаза так на нас смотрят из зеркала.

– А где она теперь? – спросил Тедж.

– В Вашоне, – ответил Твисп. – Полагаю, к центру поближе. Готов заложиться на большие деньги, она там, где живут богатые и власть имущие. Ее работа заключалась в психологической подготовке людей к операции – этакая живая модель того, как прекрасна будет жизнь, если избрать правильный путь.

– Она свой выбор сделала, и для нее он сработал.

– Если достаточно долго говорить о чем-то таком, оно становится манией. Она вечно говорила: «Изменить тело легко. Хороший хирург попросту знает, где резать. А вот разум изменить потруднее.» Мне сдается, она не очень-то прислушивалась к собственным словам.

Тедж посмотрел на длинные руки Твиспа, и его внезапно осенило.

Твисп проследил направление его взгляда и кивнул.

– Так и есть, – сказал он. – Она хотела, чтобы я себе руки укоротил. Она ничего так и не поняла, несмотря на всю свою психологическую лабуду. Я не боялся ножа хирурга и прочей хрени в том же роде. Просто мое тело стало бы ложью, а я не выношу лжецов.

«Он никак уж не обычный рыболов», подумал Тедж.

– В конце концов я в ней разобрался, – добавил Твисп. – Стоило ей хлебнуть лишний глоточек бормотухи, и она тут же начинала разглагольствовать о том, что мы все должны выглядеть «настолько нормально, насколько это возможно». Вроде тебя, Тедж.