Фактор вознесения, стр. 80

– Она ненастоящая, – бросил он Зенцу. – Сам посмотри.

– А может, мы просто надышались пыльцы? – предположил тот. – Тут вон сколько этого добра…

– Ты хоть раз видел, чтобы двое видели одну и ту же галлюцинацию?

Он осторожно двинулся вперед и остановился в шаге от Снейдж. Прищурившись, Неви оглядел ее с ног до головы и пробормотал:

– Что-то здесь не так…

У Рико перехватило дыхание: если Неви сделает еще шаг, то увидит Бена с Кристой, а он, Рико, уже не сможет увидеть его, потому что по этому куску шкуры дирижаблика как раз и проходила граница между реальным миром и храмом воображения со скульптурой из света.

Глаза Моуза были так широко раскрыты, что он казался меньше ростом не только себя нынешнего, а даже того умирающего с голоду малыша, каким привели его беженцы десять лет назад. Воспоминания – вот что не давало ему поддаться воздействию келпа полностью, так, как поддался ему Калеб. Твисп не переставая боролся с келповоздействием уже с четверть века. Для Калеба келп может оказаться вроде наркотика.

«Нет, не келп, – поправил себя Твисп, – а прошлое».

Он на себе испытал это, когда келп стал отправлять его в конкретную часть его прошлого, в определенный год, к единственной женщине. Твисп считал ее самой красивой женщиной Пандоры. Но позже, когда Флэттери и другие вышли из гибербаков, пандорцы впервые за два столетия смогли увидеть, как выглядят настоящие, не подвергавшиеся мутациям люди.

«И все они просто бесились от того, что были лишь клонами», – вспомнил Твисп.

И еще он вспомнил давнюю церемонию под председательством Раджи лон Флэттери, когда все выжившие после гибернации вычеркнули из своих имен «лон» на веки вечные. Это было проделано с нелепой торжественностью, однако ничего не изменило. Люди Флэттери остались такими же, как прежде. И тех качеств, которые требовались пандорцам, – более быстрых рефлексов, более высокого интеллекта и умения работать в команде – у них от этого не прибавилось.

– Чему тебя не учили в школе, – сказал Твисп Моузу, – так это тому, что Флэттери не смог подчинить себе Карин Алэ. И тогда ее убили его боевики, так же, как родителей Калеба. Она была первой его жертвой. Кое-кто считает, что Неви сделал это собственноручно. В те времена главой Контроля над течениями был Тень Паниль, и он был влюблен в Карин. Его тоже убили. Он был моим другом.

Старый монах заговорил шепотом.

– И я в конце концов перестал уходить по келпопутям. Я предпочитаю вспоминать все сам, а не переживать заново. Это слишком больно. И воспоминания не могут стать наркотиком. Если я следую по келпу, то только в «сейчас», а не в «тогда».

– Тогда, наверное, на келпопути мои щеки порозовеют, старец, – сказал Моуз. – Голубая пыльца порой приводит меня в мою душу и оставляет там. Но я не знаю, куда приведет меня келп.

– Глотая пыльцу, ты путешествуешь по собственному сознанию, а келп отправляет тебя в путешествие по нашему общему сознанию. И щеки у тебя от этого не запылают. От тебя требуется лишь искренность и предельное внимание: одному легко потеряться в лабиринте чужой жизни. Но Калеба учили сдерживать келп, как мы учимся сдерживать свои чувства.

– И что же он там обнаружил, старец?

Твисп покачал головой.

Красные, зеленые и синие огоньки стали еще ярче и замерцали с такой скоростью, что казалось, воздух в пещере сгустился от бегущих световых волн. Монахи-ремонтники бросили бур и столпились у края пруда, изумленно взирая на это чудо.

– Я слышал, что такое бывает, – сказал один из них, – но никогда не видел своими глазами.

– Такого не видела даже его мать, великая Скади Ванг, – заявил другой.

Твисп с трудом удержал рвущийся на волю поток слов, который память обрушила на кончик его языка. Воспоминания – они помогали Твиспу противостоять воздействию келпа и они же утягивали Калеба все глубже внутрь. Для Калеба келп был лодкой, плывущей по океану жизни, для Твиспа – якорем.

Над поверхностью пруда появилась туманная дымка. Каждый атом в пещере завибрировал с явственным звоном, и туман над водой окрасился теплым зеленым светом. В нем плавали частички и обрывки образов из чьего-то прошлого. Твисп видел огонь и младенца, прижавшегося к груди матери, блик воспоминания капитана Юрия Бруда: смуглая круглая влажная грудь в свете свечи. И она стремительно удалялась по темному туннелю, а плеск волн только подчеркивал скорость, с какой это происходило.

Твиспу казалось, он что-то утратил, у него было ощущение дежа-вю, только без «вю». Из тумана до него донесся голос. Женский голос.

– Он вступит в контакт с одним из прибрежных оракулов, – объявил голос. – Есть новости от Кристы Гэлли и остальных. Через меня Калеб встретится с моим сыном, а через него – с Раджой Флэттери. Он пробудит внутреннее «я» Флэттери. Директор не способен править, не имея секретов, а для келпа секретов нет. Калеб найдет цепочку ДНК, по которой сумеет подобраться к подсознанию Флэттери. А Аваата странслирует все, что он там увидит, по всей Пандоре.

Пещера превратилась в площадку для огромной голопроекции. Пляшущие в мерцании огней образы постепенно опустились на пол и растаяли, а туман сконцентрировался в бешено вращающийся и двигающийся нелепыми скачками шар, в котором бушевала мешанина звуков и цветов.

– Калеб должен сосредоточиться, – сказал Твисп. – Слишком легко заблудиться в лабиринтах чужой жизни. Он должен сдерживать Аваату, как мы сдерживаем свои эмоции. И тогда мы увидим план лабиринта.

Флэттери наслаждался в Кущах чашкой вечернего кофе, неспешно прогуливаясь вдоль аллеи, усаженной орхидеями, чьи корни крепко цеплялись за скальную породу, а оранжевые чашечки наполняли воздух сладким ароматом. В центре пруда брызгал маленький поливальный фонтанчик, параллельно выполнявший функции конденсатора: все листья и скалы вокруг были усеяны миллионами мелких капелек.

Огни келпа в пруду сияли ярче, чем обычно. Флэттери замедлил шаг. Это было не похоже на обычное поведение келпа, который, так же как Флэттери, очень редко вел себя непредсказуемо.

Флэттери резко развернулся и почти бегом поспешил на командный пункт.

– Я ведь приказал подрезать это становище! – завопил он, тыкая для убедительности пальцем в сторону моря. – Я требую немедленно его подрезать!

Марта что-то пробормотала в переговорник.

– Это не к добру, – проворчал Флэттери, набирая на консоли код вызова телохранителей. – Франклин, проследите, чтобы это было сделано. Можете использовать артиллерию с берега.

– Есть, сэр.

На поясе Франклина всегда висел небольшой мешок, в котором хранились сандалии, документы и дневник первого убитого им человека. Он рассказывал, что сберег эти вещи для семьи убитого, но те отказались их принять. Телохранитель бесшумной походкой опытного солдата скользнул к люку.

– Сейчас не время миндальничать, – объяснил Флэттери Марте. Все идет прекрасно, но это не значит, что мы можем расслабиться. Это становище – наш единственный потайной выход, и нам надо немедленно принять меры для того, чтобы он был в полном порядке. Ты поняла, что меня беспокоит?

Марта кивнула.

– Поняла, но… – Она вздохнула и добавила: – У меня тоже есть причины для беспокойства. Со связью творится что-то непонятное.

– То есть как это, непонятное?

– Работает сразу множество сильных высокочастотных передатчиков. И такое впечатление, что они где-то поблизости. Вокруг нас.

– Да, мы окружены, – прошипел Флэттери. – Это все келп. Ничего, мы им уже занялись. Докладывай об понесенном ущербе, новости с орбиты и все, что имеется о Кристе Гэлли.