На корабле утро, стр. 1

Пролог

16 августа 2622 г.

Софрино, Подмосковье

Планета Земля, Солнечная система

С вой обеденный перерыв Комлев решил провести наверху, в парке.

Там было свежо и покойно. По черным лапам елей носились выцветшие за лето белки. В пруду, на зеркальной глади которого вяло кружили первые желтые листы, играли декоративные муромские щуки. О Бункере, с его мертвенной кондиционированной атмосферой и круглогодичным плюс двадцать четыре, не хотелось даже вспоминать. Комлев посмотрел на часы. Он мог себе позволить не вспоминать о Бункере еще сорок семь минут двадцать секунд.

Комлев смахнул с лавочки хвойный мусор и с удовольствием уселся. Вокруг не было ни души. Не считая двух флотских офицеров, которые шли к Бункеру со стороны КПП. Но эти не считаются. С виду явно приезжие, до парка с его ландшафтными изысками в Екатерининском духе им дела нет, а до Комлева дела нет и подавно.

Он извлек из пакета и положил на лавочку рядом с собой завернутый в фольгу бутерброд с ветчиной, вынул крепкое, вызывающе зеленое яблоко. Несколько секунд он любовался натюрмортом. И решительно взялся на бутерброд.

Бутерброд был съеден. Комлев задумчиво полировал яблоко салфеткой с вездесущим в Бункере двуглавым орлом, когда из-за кустов боярышника внезапно показались… те самые флотские офицеры.

– Капитан второго ранга Комлев? Владимир Миронович? – осведомился тот, что был постарше и возрастом, и званием.

– Да.

– Извините, что отрываем… И кстати, приятного аппетита.

– Благодарю, – сказал Комлев, вставая. Скамейка чуть спружинила, осиротевшее яблоко увесисто шмякнулось на землю. На изумленных глазах Комлева второй офицер, помоложе, проворно подобрал его, энергично потер о брючину и протянул ему. Старший снисходительно покосился на своего спутника и невозмутимо продолжил:

– Мы, как и вы, Владимир Миронович, работаем в Генштабе. Правда, не здесь. Чуть подальше. Сейчас мы имеем одну нештатную ситуацию. С ней надо что-то делать. – Он нервно улыбнулся. – И начальство решило, что вы могли бы здорово помочь.

– Весьма польщен, – холодно сказал Комлев. – Хотелось бы только узнать, с каким из многочисленных отделов Генштаба я имею честь беседовать?

– Отдел «Периэксон».

– Слово необычное… Греческое, что ли? – рассеянно произнес Комлев.

– Древнегреческое, – с готовностью пояснил молодой. – Означает окружающее нас беспредельное начало.

– «Нас» – это кого?

– У греческого философа Анаксимандра понимался весь мир. Но мы смотрим на вещи конкретней: беспредельное начало окружает людей. Точнее, русских людей.

– Отлично. – Комлев кивнул.

– Ничего особенно отличного, – мрачно заметил старший. – Потому что как раз сейчас это первоначало стремится нас поглотить. Попросту говоря, уничтожить.

– И что, есть методы бороться с этим военными средствами? – спросил Комлев.

– Начальство говорит, методы надо искать.

Часть 1

92-я отдельная

Глава 1

Штурм фрегата «Гита»

12 августа 2622 г.

Фрегат «Гита»

Орбита планетоида Фраский-Лёд, система Посейдония

Четыре «Кирасира» – четыре взвода. Идем строем фронта, дистанция до цели – пятнадцать.

Нас должна прикрывать эскадрилья Румянцева. Но, как докладывает командир звена «Кирасиров» Введенский, их связали боем «Варэгны».

Вот и получается: когда навстречу выходят несколько клонских торпедоносцев, рассчитывать приходится только на маневренность наших машин.

Торпедоносцы бьют лазерами, «Кирасиры» огрызаются, эфир забит досадливым ворчанием напополам с легким матерком.

Из моего «Кирасира» вырван кусок обшивки возле правого маршевого. Но это, в сущности, ерунда. Куда хуже пришлось борту один-семь, на котором летят ребята Валеры Арбузова – взвод тяжелого оружия. У них полетел контур абляционного охлаждения реактора. Если мощность не снизить, все двадцать четыре человека превратятся в жаркое: мясо напополам с железом.

Поскольку в этом вылете ротой командую я, Лев Степашин, осмыслять чужие проблемы тоже приходится мне.

– Здесь Арбузов. Вызываю «Носорога». Из-за полученных повреждений не сможем быть на месте по графику. Дело дрянь.

– Здесь «Носорог». Честно говоря, Валера, ты со своими царь-пушками мне на объекте нужен как зайцу веник. Поэтому даю разрешение глушить реактор. Полностью глушить. И вызывать спасателей. Как принял?

– Принял нормально. Но не факт, что это поможет.

– Отставить пораженческие настроения. Конец сеанса.

Разговор мы закончили очень вовремя. Уклоняясь от повторной атаки «Фраваши», пилот моего «Кирасира», опытнейший Боря Мамин, ввинчивается в вакуум по расходящейся спирали. У меня – да и у всех – желудок прилипает к кадыку, а язык растекается по нёбу. Хочется кричать. Но я молчу. Ибо командир.

Удивительно, но Мамин умудряется при этом еще и комментировать происходящее.

– Три «Фраваши» на хвосте… Вижу, идет Румянцев… Красиво идет… Пижонит!.. Отработали «Оводами»… Все его орлы…

Перегрузки снижаются. Мамин плавно выводит «Кирасир» на предстыковочную траекторию. Говорить ему сразу становится легче, и он заливается соловьем:

– Ай да Румянцев! Ай да сокол занебесья! Всех клонов – в клочья! Что значит ветеран! В общем, Лева, будешь свидетелем. Если я сегодня вечером Румянцеву пивом не проставлюсь, считай меня последней сволочью.

Вообще-то честным ответом Мамину было бы: «До вечера с твоим пивом еще дожить надо». Но честным – не значит правильным. А командир обязан давать только правильные ответы. Поэтому я сказал:

– Заметано, Боря. Так что там у нас все-таки со стыковкой?

– Расчетно будем у борта под верхним торпедным аппаратом через три сорок. То есть почти по графику.

– Морально удовлетворен, – буркнул я.

И действительно, ровно через три минуты сорок четыре секунды наш «Кирасир» притерся брюхом к видавшей виды обшивке фрегата «Гита». Сработали комбинированные захваты-присоски, из днища «Кирасира» выдвинулся нестандартный стыковочный шлюз. В осназе его называют «штурмовым тубусом».

Мои циклопы подобрались. Я кожей почувствовал, как в десантном отсеке сгущается напряжение. Никто не шутил. Не зубоскалил. Не такой сейчас момент. Все ждали слова отца-командира. То есть моего.

Я прочистил горло. Выдержал паузу, как это всегда делал комроты капитан Плахов. И изрек:

– Ну вот что. Поскольку экипаж фрегата заявил о капитуляции, формально наша задача проста до омерзения. Мы берем под контроль все боевые посты корабля, разоружаем экипаж, заключаем его под стражу. Затем с нами стыкуется фрегат «Неустрашимый» и буксирует на орбиту Тэрты. Однако, простите за банальность, на самом деле все не так, как кажется. Клон – и это вы знаете по опыту недавней войны – существо ветреное, импульсивное, вплоть до истеричности. Мораль из этого простая: на борту «Гиты» нас может ждать что угодно. Не исключено, кто-то из клонов передумал сдаваться. А кто-то передумает в процессе… В общем, никому не верим и не расслабляемся. А теперь повторим схему действия штурмовых групп. Начнем, пожалуй, с Репейчика.

– Проходим через кают-компанию… Выходим в коридор… Это – левый сквозной проход главной палубы. Движемся в нос до ближайшего вертикального ствола. Опускаемся вниз на две палубы. Помещение справа будет запасным командным пунктом ПКО корабля. Берем там всех тепленькими, докладываем, отдыхаем.

Свиньин, записной балагур и пошляк, конечно, не удержался от комментария:

– Извините, что перебиваю, но я хотел напомнить сержанту Репейчику, что по принятым нормам у клонов на боевых постах ПКО сорок процентов личного состава – женщины. Надо, в общем, чтобы Репейчик поосторожней там отдыхал. А то красотки больно роковые. Не успел оглянуться – и уже женат. Да притом на пехлеване!