Еретики Дюны, стр. 52

Толпа резко прекратила скандировать, словно невидимый дирижер махнул рукой, подавая знак к молчанию. Пятеро продолжали танцевать. Молчание под Одраде было заряжено такой мощью, что она почувствовала, как у нее волосы встают дыбом. Прямо под Одраде трое жрецов-охранников, стоявших среди зрителей, повернулись, как один, и удалились из пределов видимости в свое здание.

Глубоко внутри толпы женщина выкрикнула проклятие.

Танцоры никак не показали, что слышали.

Толпа стала сжиматься, ограничивая пространство вокруг танцоров по меньшей мере наполовину. Девушки, охранявшей стилсьюты и одеяния танцоров, больше не было видно.

Фаланга эскорта Шиэны надвигалась прямо на танцоров — жрицы и их юная подопечная в кольце охраны. Справа от Одраде началось побоище. Люди принялись дубасить друг друга, опять, описывая в воздухе дуги, в танцующих полетели различные предметы. Толпа возобновила свое скандирование в ускоренном темпе.

Одновременно задние ряды толпы расступились, пропуская охранников. Зрители не отрывали своих взглядов от танцоров, не прерывали своего участия во все возрастающем хаосе, но дорогу освободили.

Абсолютно захваченная зрелищем, Одраде глядела вниз. Сколько всего происходило одновременно — побоище, проклинающие и дубасящие друг друга люди, продолжающееся скандирование, безмятежное приближение охранников!

За щитом из жриц было видно, как Шиэна кидает взгляды из стороны в сторону, стараясь рассмотреть всю суматоху вокруг себя.

В руках кое-кого из толпы появились дубинки, они стали колотить находившихся рядом, но никто не угрожал ни жрецам, ни любому другому из отряда Шиэны.

Танцоры продолжали подпрыгивать внутри сузившегося круга зрителей. Толпа все больше оттесняла их к стене дома Одраде, и ей пришлось сильнее прижаться к плазу, чтобы смотреть вниз под очень острым углом.

Охранники, сопровождавшие Шиэну, продвигались посреди хаоса по освобождающемуся пути. Жрицы не глядели ни влево, ни вправо. Охранники в желтых шлемах смотрели прямо вперед.

«Презрение — слишком слабое слово, чтобы описать такое», — подумала Одраде. Неверным было бы и сказать, что беснующаяся толпа не обращала внимания на передвижения отряда. Одни признавали присутствие других, но существовали в разделенных мирах, соблюдая строгие правила такого разделения.

Только Шиэна пренебрегала негласным протоколом, подпрыгивая вверх, чтобы хоть одним глазком увидеть что-нибудь изза прикрывавших ее тел.

Толпа прямо под Одраде хлынула вперед. Этот натиск смял танцоров, взметнул, как щепки, подхваченные гигантским водоворотом. Одраде разглядела мелькание обнаженных тел, как их толкали и перепихивали из рук в руки в нараставшем хаосе. Только напряженно сосредоточив внимание, Одраде сумела разобрать звуки, доносившиеся до нее.

Это было сумасшествие!

Никто из танцоров не сопротивлялся. Убивают ли их? Жертвоприношение ли это? Анализы Ордена еще ни разу не сталкивались с такой реальностью.

Желтые шлемы под Одраде двинулись в сторону, открывая дорогу для Шиэны и ее жриц, чтобы войти в здание, затем охранники сомкнули ряды. Они повернулись и составили защитную арку вокруг входа в здание — ощетинили пики в горизонтальном положении на уровне поясницы.

Хаос перед ними начинал стихать. Не было видно никого из танцоров, но были видны жертвы — кто-то распростерт на земле, кто-то с трудом волочил ноги. Были видны окровавленные головы.

Шиэна и жрицы, войдя в здание, исчезли из поля зрения Одраде. Одраде откинулась и постаралась разобраться в том, чему только что была свидетельницей.

Невероятно!

Ни одна из голографических записей Ордена нисколько не передавала увиденного ей! Частично в этом сказывалось отсутствие запахов — пыли, пота, создававших концентрацию напряженной человеческой толпы. Одраде глубоко вздохнула. Она почувствовала, как внутри у нее все дрожит. Толпа распалась на отдельных людей, разбредавшихся с базара. Она увидела плакальщиц. Кто-то проклинал, кто-то смеялся.

Дверь позади Одраде распахнулась. Вошла смеющаяся Шиэна. Одраде обернулась всем телом, мельком увидев в холле собственную стражу и нескольких жриц. Шиэна закрыла дверь.

Темно-карие глаза девочки поблескивали от возбуждения. Ее узкое лицо, в очертаниях которого уже намечалась плавность превращения во взрослое, говорило о напряженно сдерживаемых чувствах. Это выражение угасло, едва Шиэна взглянула на Одраде.

«Очень хорошо, — подумала Одраде, наблюдая это. — Урок первый о самообладании уже начался».

— Ты видела танцоров? — вопросила Шиэна, крутясь и подпрыгивая, приближаясь к Одраде, чтобы остановиться перед ней. — Разве они не прекрасны? По-моему, они так прекрасны! Каниа не хотела, чтобы я смотрела. Она сказала, что мне опасно принимать участие в Сиайноке. Но мне наплевать! Шайтан никогда не съест этих танцоров!

С внезапно нахлынувшим пониманием, которое она испытала лишь однажды во время Спайсовой Агонии, Одраде воочию увидела всю схему только что происходившего на Великой Площади. Ей понадобились присутствие и слова Шиэны, чтобы все стало просто и понятно.

ЯЗЫК.

Глубоко внутри коллективного сознания этой толпы заложен абсолютно бессознательный язык, которым передается то, что нежелательно быть понятым другими. Об этом говорили танцоры. На этом языке говорила Шиэна. Этот язык составлялся из сложной комбинации тонов голоса, движений, запахов, которая складывалась и развивалась по тем же причинам, что и все другие языки.

Из необходимости.

Одраде улыбнулась счастливой девочке, стоявшей перед ней. Теперь Одраде знала, как поймать вдовушку тлейлаксанцев. Теперь она знала больше и о замысле Таразы.

«Я должна при первой же возможности сопровождать Шиэну в пустыню. Мы дождемся только прибытия этого тлейлаксанского Господина, этого Ваффа. Мы возьмем его с собой!»

~ ~ ~

В густом лесу, приблизительно в тридцати километрах к северо-востоку от Оплота Гамму, Тег заставил Лусиллу и Данкана ждать под прикрытием одеяла жизнеутаивающего поля до тех пор, пока солнце не скрылось за высокогорьем на западе.

— Завтра мы пойдем в новом направлении, — сказал он.

Уже три ночи он вел их через закрытую деревьями тьму, мастерски демонстрируя свою память ментата, направляя каждый шаг точь-в-точь по тому следу, который проложил для него Патрин.

— У меня все тело затекло от такого долгого сидения, — пожаловалась Лусилла. — И ночь эта тоже, вроде, будет холодной.

Тег сложил одеяло жизнеутаивающего поля и убрал в свой рюкзак.

— Вы можете чуть-чуть поразмяться, походить вокруг, — сказал он. — Но мы не двинемся отсюда до полной тьмы.

Тег, усевшись спиной к стволу густоветвистой сосны, посмотрел как Лусилла и Данкан скользнули на прогалину. Какой-то миг они стояли — морозец, идущий на смену последним летучим остаткам дневного тепла, пробрал их ознобом. «Да, сегодня опять будет холодная ночь», — промелькнуло у Тега, но у него будет мало возможностей думать об этом.

НЕОЖИДАННОСТЬ.

Шванги никогда не заподозрит, что они до сих пор настолько близки к Оплоту и передвигаются пешком.

«Таразе следовало бы яснее выражать свои предостережения насчет Шванги», — подумал Тег. Яростное и открытое неповиновение Шванги Верховной Матери было настолько вне всяких традиций Ордена, что логика ментата не могла принять такое положение без большого количества данных.