Еретики Дюны, стр. 126

Что доставляет им удовольствие? Что удовлетворяет? Они как симутоманы. Что не стимулирует для них удовольствия, им этого требуется каждый раз все больше.

«И они это знают!» Как же они должны внутренне кипеть от ярости! Попасться в такую ловушку! Они все видели, и ничего не было для них достаточно — ни добра, ни зла. Они полностью утратили чувство умеренности.

Однако же, они опасны. И, возможно, он не прав в одном: возможно, они больше не помнят, на что все было похоже до ужасной трансформации, которую их стимулянт с едким запахом выразил оранжевыми пятнышками в их глазах. Воспоминания воспоминаний могли быть искажены. Даже ментат обостренно чувствителен к такому изъяну в самом себе.

— Червь идет! — это офицер связи.

Тег повернулся на своем стуле и поглядел проекцию на миниатюрном экранчике, показывавшем местность к юго-западу. Червь, с двумя крохотными пятнышками восседавших на нем людей, виделся отдаленной полоской изгибающегося движения.

— Доставьте сюда Одраде одну, когда они прибудут, — сказал он. — Шиэна, юная девочка, останется позади, чтобы помочь завести червя в трюм. Вы будете ей подчиняться. И чтоб Бурзмали обязательно был совсем рядом и наготове. У нас не много будет времени для смены командования.

Когда Одраде вошла на командный пункт, она все еще тяжело дышала, и от нее исходили запахи пустыни — смесь меланжа, кремния и человеческого пота. Тег, казалось, отдыхал, сидя в своем кресле. Его глаза оставались закрытыми.

Одраде подумала, что застала башара в нехарактерном для него состоянии тихой, почти печальной задумчивости. Затем он открыл глаза, и она увидела в нем ту перемену, о которой Лусилла успела выпалить ей только небольшое предостережение — вместе с несколькими торопливыми словами о трансформации гхолы. Что же произошло с Тегом? Он почти рисовался перед ней, позволяя ей разглядеть изменения в нем. Его подбородок был тверд и чуть-чуть вздернут в обычной позе наблюдения, узкое лицо с сетью старческих морщин не утратило своей живости. Длинный тонкий нос, столь характерный для его предков Коррино и Атридесов, казался еще чуть удлинился с преклонными годами. Но его седые волосы оставались густыми, и небольшой хохолок на лбу привлекал взгляд смотрящего…

Привлекал к его глазам!

— Откуда ты знал, что нас надо встречать здесь? — спросила Одраде. — Мы понятия не имели, куда червь нас везет.

— Здесь, в Срединной Пустыне, очень мало населенных мест, — ответил он. — Ставка игрока. Это казалось наиболее вероятным.

«Ставка игрока»? — она знала это выражение ментатов, но никогда не понимала его.

Тег поднялся с кресла.

— Берите этот корабль и отправляйтесь в место, которое вы лучше всего знаете, — сказал он.

Дом Соборов? Она чуть не произнесла это вслух, но подумала об окружавших ее, об этих военных незнакомцах, которых набрал Тег. Кто они такие? Короткое объяснение Лусиллы ее не удовлетворило.

— Мы несколько изменяем план Таразы, — сказал Тег. — Гхола не останется здесь. Он должен ехать с вами.

Она поняла. Им понадобятся новые таланты Данкана Айдахо, чтобы противостоять шлюхам. Он не был больше просто приманкой для разрушения Ракиса.

— Ему нельзя будет покинуть место своего заточения внутри не-корабля, разумеется, — сказал Тег.

Одраде кивнула. Данкан был виден наблюдателям — ясновидцам, таким, как навигаторы Космического Союза.

— Башар! — доложил офицер связи. — Нас засек спутник!

— Отлично, вы, земляные свиньи! — взревел Тег. — Все наружу! Оставьте здесь Бурзмали.

Распахнулся задний люк станции, ворвался Бурзмали.

— Башар, что мы…

— Нет времени! Принимай командование! — Тег поднялся из командирского кресла и взмахом руки приказал башару Бурзмали занять его. — Одраде скажет тебе, куда лететь, — по наитию, частично мстительному, Тег схватил за левую руку Одраде, притянул ее к себе и поцеловал в щеку. — Делай то, что ты должна, дочка, — прошептал он. — Этот червь в трюме, возможно, скоро окажется единственным во всем мироздании.

И тогда Одраде поняла: Тег полностью знал замысел Таразы и намеревался выполнять распоряжения своей Верховной Матери до самого конца!

«Делай, что должна». Этим все сказано.

~ ~ ~

Древние сооружения, с помощью которых Орден засекретил свой Дом Соборов, свои архивы, помещения своих самых священных руководителей, не просто издавали звуки по ночам. Эти звуки были больше похожи на сигналы. За многие годы, проведенные здесь, Одраде научилась понимать эти сигналы. Особенный звук, напряженное поскрипывание — это деревянная балка в полу, замененная приблизительно восемь сотен лет назад. По ночам ее вело и коробило — вот она и поскрипывала.

У нее были воспоминания Таразы для расширения понимания таких сигналов, но она еще не полностью прониклась ими — прошло слишком мало времени. Здесь, по ночам в прежней рабочей комнате Таразы, Одраде использовала все немногие удобные моменты, чтобы продолжить это проникновение.

Дар и Тар, наконец, одно.

Она как будто слышала комментарии Таразы.

Обладание Иными Памятями — это как существование в нескольких планах одновременно — некоторые из них очень глубоки, но Тараза оставалась близ поверхности. Одраде позволила себе погрузиться вглубь множественных существовании. Вскоре, она распознала то «я», которое сейчас дышало отдаленно в то время, как другие требовали, чтобы она погрузилась в многосложные видения, наполненные запахами, прикосновениями, эмоциями — всем, что первоначальные существования хранили в неприкосновенности внутри ее собственного сознания.

«Из колеи выбивает, когда грезишь грезами других».

Опять Тараза.

Тараза, которая вела такую опасную игру, где ставкой было будущее всего Ордена! Как тщательно она просчитала утечку словца шлюхам о том, что Тлейлакс вмонтировал в гхолу опасные способности. И нападение на Оплот Гамму подтвердило, что информация достигла цели. Сама зверская природа этого нападения, однако, предостерегла Таразу, что у нее очень мало времени. Стало совершенно ясно, что шлюхи, наверняка, соберут силы для полного уничтожения Гамму — просто для того, чтобы убить этого одного гхолу.

Тут она полагалась на Тега.

Она увидела башара в своем собрании Иных Памятей: отец, которого она никогда по настоящему не знала.

«Я так до конца и не узнала его».

Погружение в эти памяти ослабляло, но она не могла избежать требований такого манящего резервуара.

Одраде подумала о словах Тирана: «Жестокие поля моего прошлого! Ответы разбегаются стадом испуганных овец, затемняя небо моих неизбежных воспоминаний».

Одраде держалась словно пловец, балансирующий точно под поверхностью воды.

«Меня, вероятней всего, заместят», — подумала Одраде. — «Возможно, меня даже будут поносить».

Беллонде, наверняка, нелегко согласиться на новое положение дел с командованием. Неважно. Спасение жизни всего Ордена, вот — все, что должно касаться любой из них.

Одраде выплыла из Иных Памятей и подняла взгляд, чтобы взглянуть в затененную нишу в комнате, где стоял бюст женщины, освещенный слабым светом глоуглобов. Бюст казался смутой тенью в полусвете, но Одраде хорошо знала это лицо: Ченрэ, защитный символ Дома Соборов.