Дети Дюны, стр. 64

Джессика содрогнулась. Айдахо несомненно воспроизвел не только само проклятие, но и голос, который его произносил. Почему он демонстрирует это Дому Коррино? Она хорошо представляла разъяренных Свободных, ужасных в своем гневе, стоящих перед племенем, чтобы выплеснуть древнее проклятие. Почему Айдахо хочет, чтобы Фарадин это услышал?

— Ты привел сильный довод за брак моей дочери и Фарадина, — сказала она.

— У тебя вечно однодумный подход к проблемам, — сказал Айдахо. -Ганима — Свободная. Она может выйти замуж только за того, кто не платит фая — налога за покровительство. Дом Коррино уступил весь свой пакет в КХОАМ твоему сыну и его наследникам. Фарадин существует с позволения на это Атридесов. И, вспомни — когда твой Герцог водрузил стяг Ястреба на Арракисе — вспомни, что он сказал: «Здесь я, и здесь я останусь!» Его кости там и покоятся. И Фарадин должен будет жить на Арракисе, вместе со своими сардукарами.

Айдахо покачал головой, отрицая саму мысль о таком союзе.

— Есть старая присказка, что проблему можно ободрать слой за слоем как луковицу, — холодным голосом сказала Джессика. «Как он смеет относиться ко мне свысока? Если только он не разыгрывает спектакль для зорких глаз Фарадина…?

— Я как-то не могу представить сардукаров и Свободных на одной планете, — сказал Айдахо. — Это — тот слой, который не слезет с луковицы. Ей не нравились те мысли, которые слова Айдахо могли возбудить в Фарадине и его советниках, и она сказала резко:

— Дом Атридесов — до сих пор закон этой Империи! — и подумала: «Хочет ли Айдахо внушить Фарадину веру, будто тот может завладеть троном без Атридесов??

— О, да, почти забыл, — сказал Айдахо. — Закон Атридесов! В толковании, конечно, Жрецов Золотого Эликсира. Мне надо лишь глаза закрыть, чтобы услышать, как твой Герцог говорит, что владения приобретаются и удерживаются либо насилием, либо угрозой его. Как пел Гурни, от судьбы не уйдешь. Цель оправдывает средства? Или мне изменять пословицы? Что ж, не имеет значения, открыто ли размахиваешь кованым кулаком легионов Свободных или Сардукаров, либо держишь его спрятанным в Законе Атридесов — кулак все равно наличествует. И этот слой луковицы не обдерешь, миледи. Знаешь ли, мне интересно, какой кулак понадобится Фарадину?

«Что он делает? — недоумевала Джессика. — Как же Дом Коррино ухватится за этот довод, злорадствуя!?

— Так, по-твоему, Жречество не позволит Ганиме выйти замуж за Фарадина? — Джессика рискнула запустить пробный шар, чтобы увидеть, что могут означать слова Фарадина.

— Позволить ей? Великие боги! Жречество позволит Алии все, что она прикажет. Она даже сама может выйти замуж за Фарадина!

«Сюда ли он и закидывает удочку?» — задумалась Джессика.

— Нет, миледи, предмет спора не в этом. Люди Империи не могут провести различия между правлением Атридесов и правлением скотины Раббана. Каждый день люди умирают в темницах Арракиса. Я ушел, потому что больше ни часу не мог предоставлять Атридесам мою мечедержащую руку! Разве ты не понимаешь, о чем я говорю, почему я сейчас у тебя — у ближайшей представительницы Атридесов? Империя Атридесов предала твоего Герцога и твоего сына. Я любил твою дочь, но наши пути разошлись. Если дойдет до того, я посоветую Фарадину не принимать руки Ганимы — или Алии — иначе как только на собственных условиях!

«А, он ведет к официальному и почетному увольнению со службы Атридесов, — подумала Джессика. — Но все другие дела, о которых он говорил, возможно ли, чтобы он знал, насколько они для нее значимы и воздействуют на нее??

Она нахмурилась:

— Ты ведь знаешь, что шпионы ловят каждое наше слово, верно?

— Шпионы? — он хмыкнул. — Они слушают нас также, как на их месте слушал бы я. Знаешь ли ты, как моя верность пошла в другую сторону? Многие ночи провел я в одиночестве в пустыне, и Свободные были совсем неподалеку. В пустыне, особенно ночью, сталкиваешься с опасностью думать вовсю.

— Там ты и услышал, как Свободные нас проклинают?

— Да. В племени ал-Ураба. По повелению Проповедника я присоединился к ним, миледи. Мы называем себя Зарр Садус — те, кто отказывается повиноваться Жрецам. Я здесь, чтобы формально известить Атридесов: «Я перешел на вражескую территорию».

Джессика изучала его, ища малейших разоблачительных признаков, но Айдахо ничем не показал, будто говорит ложно или со скрытым умыслом. Действительно ли возможно, чтобы он перешел к Фарадину? Она напомнила себе максимум Бене Джессерит: «В делах человеческих, ничто не остается устойчивым — все дела человеческие закручиваются спиралью кругом и прочь». Если Айдахо действительно покинул клан Атридесов, то это бы объяснило его теперешнее поведение. Он движется кругом и прочь. Она должна рассмотреть это как вероятность.

?Но почему он подчеркнул, что сделал это по велению Проповедника??

Ум Джессики быстро перебрал различные альтернативы — и она поняла, что, может быть, ей нужно убить Айдахо. План, на который она возложила свои надежды, оставался столь хрупким, что ничему нельзя было позволить в него встревать. Ничему. А в словах Айдахо был намек, будто он знает ее план. Она прикинула, каково их взаиморасположение, сдвинулась и повернулась, заняв позицию для нанесения смертельного удара.

— Я всегда считала упорядочивающее воздействие фоуфрелум столпом нашей силы, — сказала она. Пусть недоумевают, почему она перевела разговор на систему классовых разграничений. — Совет Ландсраада Великими Домов, местные Сиселраады, все заслуживают нашего…

— Ты меня не собьешь, — сказал он.

До чего ж прозрачны ее действия, подумал Айдахо. Значит ли это, что она нарочито небрежна в утайке своих мыслей, или я все-таки прошиб стены закалки Бене Джессерит? Последнее, решил Айдахо, но, кроме того, что-то в ней самой — возрастные изменения. Ему печально было видеть все небольшие отличия между новыми Свободными и прежними. Уход пустыни — уход чего-то драгоценного для людей, и он не мог это описать, точно так же как не мог описать то, что произошло с леди Джессикой.

Джессика уставилась на Данкана с неприкрытым изумлением, даже не пытаясь скрыть свою реакцию. Неужели ее так легко видеть насквозь?

— Ты меня не убьешь, — сказал он, слова старого предупреждения Свободных. — Не бросай свою кровь на мой нож. И подумал: «Я в очень сильной степени стал Свободным». При осознании, насколько глубоко усвоил он обычаи планеты, приютившей его вторую жизнь, у него появилось досадливое ощущение непрерывности.

— По-моему, тебе лучше уйти, — сказала Джессика.

— Нет, до тех пор пока ты не примешь моего увольнения со службы Атридесов. — Принято! — отрезала она. И только по произнесении этого слова осознала, насколько же было оно рефлекторным. Ей надо время подумать и переосмыслить. Откуда Айдахо заранее знал, что она сделает? Она не верила, что он способен при помощи спайса совершать прыжки во Времени.

Айдахо пятился от нее, пока спиной не уперся в дверь. Он поклонился: — Еще раз я называю тебя миледи, и больше затем никогда. Мой совет Фарадину будет: отослать тебя назад на Баллах, тихо и быстро, как только можно скорей. Ты слишком опасная игрушка, чтобы держать тебя при себе. Хотя, по-моему, он не думает о тебе как об игрушке. Ты работаешь на Сестер, а не на Атридесов. Вы, ведьмы, движетесь в слишком глубокой тьме, чтобы обычный смертный мог когда-либо вам доверять.

— Гхола почитает себя обычным смертным, — поддела она.

— По сравнению с тобой, — ответил он.

— Уходи! — приказала она.

— Таково мое намерение, — он выскользнул за дверь, мимо любопытствующего взгляда явно подслушивающей служанки.

«Сделано, — подумал он. — И они смогут истолковать это лишь одним образом».

Глава 35