Когда палач придет домой, стр. 55

Я выпустил последнюю пулю из автомата прямо в лицо одного из них и соскочил с машины. Они поначалу залегли, прячась от моего огня за стоявшими вокруг автомобилями, но теперь вновь вскочили на ноги. Я нырнул в машину, ударом ноги отделавшись от кого-то, кто очень близко подобрался ко мне, и торопливо сунул руку в сумку. До пистолета я дотянулся как раз в тот момент, когда один из них набросился на меня. Выпустив пистолет, я развернулся и ударил своего противника ребром ладони по горлу. Тот всхлипнул и отпустил меня, а в следующую секунду я прострелил ему грудь. Зажав в руках пистолет, я выкатился наружу и лежа выстрелил в упор, уложив наповал бежавшего впереди. Он упал на меня и этим спас, закрыв от клинка, который со страшной силой метнул в меня его товарищ.

Я застрелил еще двоих, сбросил с себя труп и перекатом убрался подальше от машины. Спустя несколько секунд на нее обрушился такой шквал пуль, что та мгновенно превратилась в решето. Осколки стекол разлетались во все стороны, как праздничный фейерверк.

Развлекаясь таким способом, мои друзья расстреляли весь боезапас, и пока они перезаряжали свои автоматы, я вскочил на ноги и побежал как можно быстрее, заманивая их, и затем, развернувшись, подстрелил троих бегущих на меня.

Они не ожидали такого поворота событий. Тем более что их теперь осталось всего четверо. Я побежал на них, как берсеркер, сжимая в руке нож коммандос, и двое из них умерли, так и не успев перезарядить оружие. Один из оставшихся двоих успел вставить магазин в пистолет и прицелиться, но мой спецназовский нож застрял у него в горле. Парень всхлипнул, выронил оружие и упал на асфальт рядом со своим оружием. Второй, не сумев справиться с затвором, бросил оружие и пустился наутек. Я со всех ног побежал за ним следом. Мне не нужны были свидетели. Охранники автостоянки видели меня только мельком, да к тому же я тогда еще не успел избавиться от грима, а этот гад успел рассмотреть меня как следует. И я, как назло, был без грима. К тому же я дал себе слово убить всех нападавших. А если я что-нибудь обещаю, то я это делаю.

Человек никогда не бегает так быстро, как тогда, когда он спасает свою жизнь. Однако и я тоже поставил все на эту карту. Как бы крепко ни любили эти парни полицию, мое описание наверняка завтра же появится во всех участках города.

Откуда только силы взялись. Мои разбитые при падении с водосточной трубы на Кроуфорд-стрит ноги огромными прыжками несли меня вслед за последним из этих ублюдков. Я явно нагонял его.

Моя жертва тоже почувствовала, что не сможет уйти от меня. У ворот автостоянки беглец резко развернулся, припал на одно колено и выкинул вперед руку с зажатым в ней ножом. Меня спасло только то, что я в этот момент находился примерно в паре метров от него и успел прыгнуть вверх и влево, перебросив свое тело через руку с ножом прежде, чем мой противник сумел проткнуть меня. Перекатившись через плечо, я почти одновременно с ним вскочил на ноги. Он бросился на меня, решив воспользоваться выигранным у меня мгновением, и нанес резкий, очень непрофессиональный удар сверху вниз. Я перехватил его руку и завернул ее, одновременно нанеся несколько ударов по всем болевым точкам, до которых только мог дотянуться. А потом резко нажал на его руку с ножом и отпустил его. Безжизненное тело мешком повалилось на землю, все еще сжимая свой собственный нож, рукоять которого теперь торчала из-под левой лопатки моего противника. Я уже собрался уйти, когда увидел украшение на шее. Это, конечно, ничего не значило, сейчас украшения носят и мужчины, и женщины, поскольку табу на трансвестизм и все прочее из этой же оперы, существовавшее в XX веке, было отменено веком XXI. Кое-кто называл это полным уравнением в правах, о которых все еще кричат как в лагере мужчин, так и в лагере женщин.

Я наклонился и перевернул тело. Это была молоденькая девушка, от силы лет восемнадцати. Я громко выругался и закрыл ее мертвые невидящие глаза. Потом торопливо зашагал в сторону машины.

«Побережем свое сострадание для кого-нибудь более достойного его», – подумал я. Я не забыл, как эта девушка бросилась на меня с ножом и как расстреливала из пистолета мою машину.

Охранники автостоянки исчезли, полиции тоже пока было не слышно. Я подошел к своей машине и снял идентификационную карточку, чтобы полицейские не смогли установить имя владельца машины.

Подняв голову, я встретился глазами с бородатым парнем, который стоял, согнувшись, метрах в пяти от меня. Несколько секунд мы стояли и смотрели друг на друга, а потом он торопливо захромал прочь, зажимая руками рану на боку.

Я еще несколько секунд провожал его глазами, потом вытянул из кармана все еще лежавший там разряженный пистолет и нырнул в салон машины. К счастью, там остался еще один полный магазин. Я торопливо вставил его, выбираясь из автомобиля, и прицелился вслед недобитому члену этой группировки.

Он как раз обернулся и увидел, что я целюсь в него, и побежал, насколько мог бежать раненый человек. Я несколько секунд смотрел вслед ему, а потом трижды нажал на курок. Моя жертва упала на землю и, несколько раз дернувшись, замерла. Я подошел к нему и сделал контрольный выстрел в висок, хотя в этом, по-моему, никакой надобности уже не было. Он был мертв.

Потом я вернулся к своему автомобилю и прострелил топливный бак. Отошел в сторону, проверил, все ли мертвы в ближайшей куче, а потом закурил. Сделав пару затяжек, я бросил горящую сигарету в темную лужу топлива, быстро расползавшуюся вокруг машины. Огонек, разгоревшись в коротком полете, алой звездочкой мигнул мне в темноте и, описав в воздухе дугу, упал на асфальт, как последняя ступень ракеты.

Пламя разорвало тьму, а я поспешил отойти подальше. Огонь быстро пробежал по все больше расползающейся луже, протянув во все стороны свои горячие руки. Спустя несколько секунд с грохотом взорвался топливный бак, и ослепительная вспышка света на миг осветила всю автостоянку. Огонь в доли секунды охватил служебную машину, а затем легко перескочил на другие автомобили, жарко обнимая их своими алыми руками и лаская лежащие между ними трупы. Взорвался топливный бак соседней машины, выплеснув в небо еще один гейзер огня.

Это зрелище заворожило меня, я не мог оторвать взгляда от огня, охватившего машины и лежащие между ними тела.

«Полиции придется завтра утром здорово поработать, чтобы узнать, кто тут был кто. А еще больше, чтобы установить, кто был владельцем машины с простреленным топливным баком. Однако надо уходить, пока не заявились гости», – подумал я, с улыбкой глядя на пламя, и торопливо зашагал прочь.

Однако уже у выхода с автостоянки я бросил назад последний взгляд и едва не упал. Среди пламени, жадно пожиравшем трупы людей и машин, мне померещился мой ночной судья-палач в багряном одеянии и красном клобуке, пристально смотрящий на меня, словно примеряя, как лучше всего казнить меня. Я отвел глаза, быстро вышел с территории автостоянки и торопливо зашагал в сторону дома Светланы.

ГЛАВА 26

Я добрался до дома Светланы примерно через двадцать минут после того, как ушел с автостоянки. Пока я шел, я несколько раз слышал вдалеке полицейские сирены, однако ни один из полицейских пульсаров не пролетел поблизости от меня. Таким образом, до дома Светы я добрался вполне благополучно, если не считать мыслей, отравлявших мне дорогу к любимому человеку.

Я не мог забыть всего того, что произошло за сегодняшний день, всего лишь один день, но мне он казался по меньшей мере годом жизни. Я думал об Эде Хамнере и своих жертвах, убитых мною во имя жизни других. А что, если и среди них были такие же, как и Эд, убитые из-за ошибки, скажем, в постановке диагноза? А деятельность команд усмирения? Кто сочтет людей, убитых во время подавления восстания на острове Джерси? И сколько среди них было убито по ошибке? Кто даст ответ?